подобно убегающей каше, полезли перемешанные с кровью мозги. Двухметровый амбал обмяк подо мной, так и не успев толком оказать сопротивления. Поэтому мне не оставалось ничего иного, кроме как отнять весь его некроэфир.
Поднявшись с изуродованного тела, я обозрел залитый багровым переулок, посередь которого возвышалась фигура моего помощника. Да уж, неплохо мы с ним развернулись. От такого зрелища, наверное, затошнит даже бывалых криминалистов. Но это уже не наши проблемы…
Далее в моей ладони появилась плоская фляжка, наполненная чистым спиртом. Не бог весть что, с бензином не сравнить. А уж с «Пеклом» и подавно. Но на этого мавра должно хватить. Тщательно окропив неподвижного инфестата из баклажки, я чиркнул колесиком зажигалки. И голубоватые языки пламени, практически незаметные при дневном свете, затанцевали на поверженном противнике.
— Такова участь безбожников и тех, кто им прислуживает, — тихо продекламировал я, слушая, как с нестерпимым визгом сгорает чужой дар. — Пусть этот огонь осветит твой путь до преисподней.
* * *
— … таким образом, множество деталей указывает на то, что в этом дерзком нападении замешаны российские инквизиторы. Их костюмы, вооружение вашего производства, характерные особенности тактики, взаимодействие в малых группах. Что вы скажете на это, мисс Носова?
Эвелина обратила свой взор на переводчика, дожидаясь, когда тот закончит пересказ реплики иностранного офицера. И хотя служащая вполне сносно владела английским, сейчас ей было выгоднее прикинуться валенком. Так она имела возможность подольше подумать над ответом.
— Понимаете, мистер Ньюман, — заговорила девушка, когда ассистент всё перевел, — этому есть иное объяснение, не столь категоричное. К примеру, вооружение, которое использовалось при атаке штаб-квартиры Бюро, по нашим данным считается давно утраченным. Оно больше пятнадцати лет назад пропало со складов Министерства обороны. И произошло это еще в самый разгар Кровавой зимы. Что же касается причастности нашего ГУБИ, то это попросту невозможно.
— И почему, интересно знать⁈
— Исключительно потому, что мы не могли не заметить пропажу двух десятков подготовленных инквизиторов.
— Предлагаете поверить вам на слово? — криво ухмыльнулся американец.
— Вовсе нет. Мы ведь приглашали вас присутствовать на поверках в каждом из городов, где есть отделение Боевой инквизиции. Вы бы убедились, что все они, как минимум, инфестаты… Однако, ваша сторона такого желания не изъявила.
— «Инфестат» не равно «инквизитор», — сурово припечатал вашингтонский генерал. — Кроме того, нет гарантий, что Кремль бы вслед за комиссией не возил одних и тех же одаренных, чтобы запутать. Вот если бы открыли лица своих бойцов…
— К сожалению, это исключено, — категорично оборвала собеседника Эвелина. — Согласно Федеральному закону «Об особом статусе служащих ГУБИ», их личности являются государственной тайной. Даже большинство офицеров ФСБН не имеют понятия о том, кто именно скрывается под шлемами. Да что говорить, если при начислении денежного довольствия и решении кадровых вопросов используются только персональные идентификаторы, но никак не настоящие ФИО сотрудников…
— Да-да, мы уже об этом слышали, — раздраженно помахал ладонью Ньюман. — Выходит, Москва все-таки напрашивается на конфликт?
— С чего вы сделали такой вывод? — обаятельно захлопала ресницами лейтенант. — Мы выдали вам всю информацию, которую только позволяло обнародовать российское законодательство.
— И все же, этого мало! — не повелся на смазливую мордашку иностранец. — Ваши предложения никуда не годятся, ничего не доказывают и больше походят на оттягивание неизбежного! Поэтому я и спрашиваю в лоб: «Кремль ждет открытой конфронтации?»
Девица уже набрала в грудь воздух, чтобы ответить, но тут ее остановил начальник. Майор Калистратов, откомандированный в качестве одного из членов комиссии, требовательно положил Носовой руку на бедро. От любого другого Эвелина подобного бесстыдства не стерпела бы. Но этот человек был особым случаем. Ему перечить она не могла и не умела. Да и вообще боялась его до чёртиков, что уж скрывать…
— А вы уверены, мистер Ньюман, что сами выдержите это противостояние? — хрипло буркнул майор.
— Чего? — переключился на него американец.
— Я к тому, что всего два десятка инфестатов, изображающие из себя инквизиторов, сумели так неприятно вас удивить. А если их будет сто? Пятьсот? Тысяча? Да еще и при поддержке артиллерии, авиации, тяжелой бронетехники. Сколько вы заплатите за такую победу? И одержите ли ее вообще?
— Вы что, смеете мне угрожать, мистер Калистратов⁈ — оскорбленно поджал губы иностранец.
— Вообще-то, это вы нам угрожаете с самого начала беседы, пугая войной и разрывом дипломатических отношений. А я просто хочу лишний раз отметить, что масштабное боевое столкновение никому не выгодно. Ни Москве, ни Вашингтону.
Генерал насупился и склонился к уху своего соседа. О чем-то коротко посовещавшись с ним, он вновь выпрямил спину и посмотрел на россиян с неприкрытым пренебрежением:
— Прикажете считать это официальной позицией Кремля?
— Разумеется, нет! — протестующе всплеснул руками майор. — Мы всего лишь члены комиссии, а не дипломаты. У нас нет полномочий, чтобы о таком заявлять.
— Допустим, — удовлетворенно кивнул Ньюман, считая, что Калистратов дал задний ход. — Но интересно послушать ваше мнение о том, откуда у террористов взялись передовые боевые костюмы?
— Россия поставляет экспортные варианты ИК-Б в четырнадцать стран мира, — пожал плечами фээсбээновец. — Средний темп отгрузки составляет порядка ста комплектов в месяц. И заказы расписаны на двенадцать лет вперед. Купить или украсть их могли где угодно…
Эвелина изо всех сил старалась сохранять невозмутимость не только внешне, но и внутренне. А заодно и искренне верить во всё то, что говорила она или ее руководитель. Во-первых, их предупреждали, что на совещаниях со стороны Вашингтона наверняка будут одаренные. А значит, свой эмоциональный фон нужно держать под плотным контролем, не позволяя себе лишних мыслей и сомнений. Во-вторых, наличие у нападавших инквизиторского облачения действительно оставалось наиболее скользким моментом во всей этой ситуации. Признать, что некто похитил ИК-Б прямо из хранилища опорного пункта было равносильно возложению на себя вины. Пусть частичной, но всё же. Однако, тут на помощь приходило «в-третьих». Раз уж ни одного боевого костюма американцы не заполучили в целости, то открывался простор для маневра. Можно было смело заявлять, что это экспортные образцы, и никто не сможет доказать обратного. Станет гораздо хуже, если в руки местных спецслужб попадет кто-то из сподвижников Факела или он сам. В таком случае отбиться от обвинений будет крайне затруднительно.
— Предлагаю сделать небольшой перерыв, — заявил генерал. — Пока что мы с вами не продвинулись ни на дюйм в наших
