Вот так и получилось, что после всех неприятных открытий я вернулась в общагу почти в хорошем настроении.
* * *
– Такое впечатление, что у тебя появилась параллельная жизнь, – задумчиво сказала Настя. – Занятия пропускаешь…
– Я устроилась тут работать на одну фирму…
– Переведешься на заочное?
– Гм… надо подумать.
– А что за фирма, если не секрет?
– Доставка, – ляпнула я.
У Насти вытянулось лицо:
– Ты пиццу, что ли, разносишь?
– Да!
– Ну ты врешь, – сказала Настя, всматриваясь в мое лицо. – Явно врешь. А почему бы не сказать? Боишься, что я тебе составлю конкуренцию?
– Боюсь. Ты к ним придешь, меня сразу выгонят.
– Ну Даша, – сказала Настя обиженно. – Хорош прикалываться. Я с тобой серьезно разговариваю!
Тут зазвонил мой телефон, и я горячо поблагодарила маму за своевременное появление.
– Даша, – голос ее звучал необыденно, таинственно и одновременно звучно. – Ты не поверишь…
– Что?!
– Я приезжаю в Москву. В гости к другу!
В голосе ее слышалось торжество.
– Поздравляю, – пробормотала я. – А… где ты собираешься остановиться?
– Герман поселит меня в квартире брата. У брата квартира пустует, двухкомнатная в центре, представляешь?
– А Герман – это кто?
– А это мой друг, – голос мамы снова сделался таинственным и ушел в глубокое контральто. – Я вас познакомлю, ты же не против?
Я сказала, что очень рада. Хотя в сердце моем шевельнулась… ревность, наверное. Потому что для дурного предчувствия не было, конечно, никаких оснований.
* * *
Я нашла аккаунт Сэма на «Фейсбуке» – пользователь Семен Волков время от времени вывешивал смешные картинки, но о себе не писал ничего.
Я составила ему короткое письмо и целый час выверяла каждую запятую. Не навязчиво ли? Не оскорбительно ли? Не грубо? Не подобострастно? Наконец, когда все было готово и я поместила текст в окошко, чтобы отправить Сэму в личку, – мне вдруг пришла страшная мысль, что он может просто меня проигнорировать. Это будет унижение, которое надолго сделает меня инвалидом…
Я так и не отправила сообщение. Легла спать часа в два ночи, поставила будильник, чтобы идти на первую пару. И, что самое удивительное, утречком поднялась, собралась и пошла.
На скамейке неподалеку от остановки сидел Миша. Я заметила его издали и замедлила шаг. У ног Миши стоял чемодан и рядом большая сумка с книгами.
– Привет, – сказала я, стараясь держаться естественно. – Ну что, успокоил свою жену?
– Привет, – он улыбнулся. – Мы расстались.
И перевел взгляд на чемодан:
– После занятий пойду в общагу, вроде там есть какие-то шансы…
– Удачи, – пробормотала я.
– Спасибо.
Я повернула к своему корпусу. С каждым шагом мое смятение нарастало. С одной стороны, я радовалась за Мишу. Каждому здравомыслящему человеку понятно, что быть мужем Леры – слишком жестокое наказание за одну-единственную ошибку молодости. С другой стороны… я чувствовала, что имею прямое отношение к повороту его судьбы, а значит, вроде как за него отвечаю. Я в ответе за тех, кого приручила… что же теперь, личную жизнь ему устраивать?!
Но я начисто забыла о нем, когда увидела у входа в филологический корпус огромный блестящий мотоцикл. Мотоциклист снял шлем уже знакомым мне движением – он и медвежью голову вот так же снимал; из-под шлема показалось смеющееся лицо Сэма.
Девушки, торопившиеся на пары вместе со мной, одновременно замедлили ход: кто-то завязывал шнурки, кто-то ждал подругу, кто-то просто стоял, наслаждаясь солнечным днем.
– Привет, – меня разбирал нервный смех. – Я хотела тебе позвонить, но телефона-то не знаю…
– Запиши, – он вытащил свою трубку. – А еще лучше, скажи свой, я тебе перезвоню, у тебя высветится.
Мы обменялись телефонами на глазах трех десятков заинтересованных свидетелей.
– Ну что, ты решила свои срочные проблемы?
Я покраснела, как тысяча вареных раков:
– Да. Ты прости, мне страшно неудобно, я не хотела тебя обидеть.
Он прищурился:
– Я прислал тебе запрос на «Фейсбуке».
– Когда?!
– Сегодня с утра.
– А… я еще не видела, – я глупо и счастливо улыбнулась.
Сэм увидел кулон на моей шее:
– А это та самая штука, о которой ты рассказывала? Память отца? Которую ты потеряла?
– Нашла! – я засмеялась. – Нашла, представляешь!
– Я так и знал, что найдешь, – он серьезно кивнул. – А какие у тебя планы на сегодня?
– Н-никаких.
Он заговорщицки поманил пальцем:
– Я знаю одно место. Огромное хранилище старых самолетов под открытым небом. И я нашел там дыру в заборе…
– Сэм!
– Ага. Самолеты стоят в низине, вечером там туман… И когда закатное солнце его освещает… можешь себе представить? Ты сидишь в кабине, а вокруг… облака. Ты летишь. Помнишь, как у Экзюпери…
– Ты читал Экзюпери?!
Он сбился. Даже растерялся на мгновение. Провел ладонью по лбу:
– Ну да… А что такого? Так вот: сегодня по прогнозу ясный закат и легкий туман. Я перезвоню, будь готова к полету.
– Буду готова, – прошептала я.
Он кивнул, нахлобучил шлем и с великолепным ревом укатил по аллее. Я пожалела, что не ношу с собой свежих лимонов – чем-то надо было убрать с лица предательскую улыбку.
* * *
Самолеты. Туман на закате. Облака. Сент-Экзюпери. Никогда в жизни я не ждала так сильно, чтобы занятия поскорее закончились и наступил вечер.
– Чего это ты такая веселая? – с подозрением спросила Настя. – Знаешь, Миша этот, Васильев, твой знакомый, в общагу ушел от своей… Ты меня слышишь?
Я не слышала. В своих мечтах я уже была в кабине, и розовые облака клубились под стеклом, и Сэм сидел рядом, мы вместе держали штурвал, и наши руки соприкасались. Да! Никогда в жизни мне так не хотелось дотронуться до другого человека. Взять ладонь. Коснуться щеки. Сегодня мы будем сидеть рядом в салоне самолета, в облаках…
– Лебедева, тебе эсэмэска пришла, – ревниво сказала Настя. – От кого из двух?
Но эсэмэска была от мамы: «Дашенька, я в Москве! Люблю тебя!» К тексту прилагалась картинка: мама на вокзале, на фоне поезда, с огромным букетом роскошных цветов. Я отметила, что она поменяла стрижку, прическу, оттенок волос, что одета подчеркнуто стильно и даже, кажется, похудела. Мама улыбалась в камеру – при полном макияже. Ни одному из своих прежних мужчин она так не улыбалась.
И мама тоже счастлива, подумала я и глубоко вздохнула. Как хорошо. Какой неожиданный, чудесный поворот судьбы!
Потом фотографии стали приходить каждые пятнадцать минут: вот мама на площади трех вокзалов, а вот она уже на Садовом кольце. Случайные виды, снятые из окна машины, и вот уже мама на Кремлевской набережной, вот уже на Красной площади, все с теми же цветами, все такая же довольная и счастливая.
