— Вы не на своей территории, — ответила бритая женщина. — Вы здесь чужие. Шастаете, вынюхиваете по всему Крыму. Ваше время прошло.
Бандеролька напряглась. Ей почудилось движение в заброшенном доме. Заглянуть внутрь не было ни малейшей возможности: окна покрыты толстым слоем паутины, дверь покосилась и ее явно не открывали десятки лет. И все же за грязно-белыми стенами, под проваленной крышей кто-то перемещался. Подмога?
— А чье время пришло? — поинтересовался Телеграф.
— Людей. Не мутантов.
— Ой, как интересно! — оживился Стас. — Люди у нас, значит, могут пикники устраивать на зараженной территории? Без средств защиты? И не мрут от лучевухи?
— Мы — люди, — продолжала женщина. Она снова подняла голову, и глаза ее зажглись фанатичным блеском. — А листоноши — погань, мутанты. Вам пора на свалку истории.
— Продолжай, дорогуша, — мурлыкнул доктор, — слушал бы и слушал. Какой у тебя диагноз? Не паранойка ли, случаем?
— Никто не подаст вам руки! Все люди Крыма будут вас ненавидеть! Вас уже ненавидят!
В доме кто-то был. Бандеролька даже утратила интерес к допросу: расколются эти черные, никуда не денутся. Гораздо важнее — не оставить врага за спиной.
Она сместилась так, чтобы оказаться рядом с окном. Попыталась вглядеться в темноту помещения. Паутина. Но кажется, что там, за мутным стеклом, кто-то перемещается, кто-то ловкий и небольшой. Крысы? После Катастрофы крыс полно, была же теория, что эти грызуны придут на смену человеческой цивилизации.
— А я ничего больше не скажу! Убивайте — не скажу! Я буду молчать и наслаждаться!
— Ага, — согласился Телеграф. — Я тебе пятки из котелка поливать стану, а ты молчи, кто же мешает.
— Звери! Нелюди!
Спутники бритоголовой помалкивали. Только кареглазый пузанчик Артем натужно сопел.
Нет, определенно, в доме кто-то был. Бандеролька не могла оторвать от окна взгляда. Комната кишела мелкими созданиями, стремительными настолько, что не удавалось рассмотреть подробности. У Бандерольки волосы дыбом встали.
— Кто в доме? — спросила она у бритой.
— А ты не знаешь? Вы, листоноши, делаете вид, что все знаете, а не в курсе даже элементарных вещей! — бритая рассмеялась.
«Скорее всего они давно с ума посходили», — печально констатировала Бандеролька.
— Запущенный случай, — похоже, Стас пришел к аналогичным выводам. — Медицина бессильна. Оперативное вмешательство оправдано в единственном случае: если удалим пораженную часть тела, сирень голову.
Бандеролька снова отвлеклась на дом. Еле слышный звук: как будто кто-то карабкается по стенам. Кто-то некрупный, с кошку размером. Непроизвольно, она запрокинула голову: некогда в доме было печное отопление, и осталась труба. Не полезут же они, кто бы там ни скрывался, через трубу?
— Убивай! Давай же, мутант!
— Заткнись, Настасья, — приказал рыжий, Иванович. — Что ты с ними разговариваешь, с палачами? Разве не в курсе, что листоноши устроили в гареме хана? И про историю с казачьим разъездом не знаешь? Они же — больные. Они нас всех положат.
Бандеролька не знала, что случилось с гаремом хана и казаками, и открыла рот, чтобы спросить...
...они все-таки лезли по трубе. Звук ни с чем нельзя было перепутать: когти скребли по кирпичу.
— Там в доме, — начала было Бандеролька, но не успела договорить.
Она все это время смотрела на крышу. И вот из трубы показалось первое существо.
Приплюснутая, как у летучей мыши, и почти лишенная шерсти лишайная морда принадлежала дальнему родственнику кошки. Только вот морда была раза в два больше, чем у дворовой Мурки. Глаза, затянутые розоватыми бельмами, обломанные пеньки усов.
Тварь шевельнула рваными короткими ушами и ощерилась. Бандерольку мороз пробрал по коже.
После Катастрофы почти все домашние животные погибли, но некоторые мутировали, приспособились — вроде как листоноши или севастопольские моряки. На характере мутации у животных отражались по-разному. Так, кони казаков и листонош были практически разумными и крайне полезными в хозяйстве. Многочисленные крымские козы — по-прежнему глупыми и вредным, страшнючими на вид, но безобидными. Молоко их, правда, пить не стоило, если с детства не привык к радиации.
А вот местные кошки желания погладить и потискать не вызывали.
Под взглядами обалдевшей команды мутант вылез из трубы, выгнул спину с перепончатым, как плавник, гребнем, ударил себя по бокам облезлым хвостом с игольчатой кисточкой, и спрыгнул на ветхую кровлю. Весу в твари на вид было килограммов десять- пятнадцать, но ступала она бесшумно, только шипела и плевалась, то ли отпугивая, то ли устрашая.
Бандеролька неуверенно подняла винтовку. Стрелять? Подождать? Из пушки по воробьям...
Следом за первым мутантом появились другие, похожие на него, как две капли воды — лишь окрас различался — и такие же злобные. Второй, третий, пятый... Стрелять или не стрелять?
— Чего вы ждете?! — крикнула бритая Настасья. — Стреляйте, они же нас сожрут сейчас.
В то, что кот, пусть и с половину рыси размером, может сожрать человека, не верилось. Бандеролька стояла, обмерев, под невидящими взглядами бельм. Ее будто приморозило к месту, руки налились сонной тяжестью, в ушах зашумело. Нельзя стрелять по котам, человек создан, чтобы пресмыкаться и служить, чтобы подносить хвостатым божествам рыбу и свежее мясо, а за неимением оных — жертвовать собой.
В конце концов, двуногое недоразумение — лишь ошибка эволюции, но Катастрофа все исправила, расставила по местам, явив миру истинных правителей — котов.
И вот людишки посмели вторгнуться на территорию настоящих хозяев города. Да еще и шумят. И вооружены.
Впрочем, не важно, вооружен корм или нет.
Бандеролька послушно отпустила оружие, винтовка повисла на ремне. Энтузиазма от встречи с повелителями она не ощущала, но ослушаться была не в состоянии. Выучка и опыт подсказывали: команда столкнулась с мутантами-телепатами. Освободиться очень сложно, неподготовленный человек сдастся моментально и пойдет кормить мутантов собой.
Ее все-таки готовили — в клане листонош особое внимание уделялось накоплению, преумножению и передаче знаний.
Она не могла даже оглянуться и понять, что с командой. Но Настасья заткнулась и молчала, остальные не издавали ни звука, а значит, даже Телеграфа коты подмяли под себя. Телеграф — дядька опытный, авось, освободится.
Мысли начали путаться, и Бандеролька сосредоточилась на собственном дыхании. Вдох — на четыре счета, задержка на четыре и на четыре же — выдох. Простейшая дыхательная гимнастика. Концентрация адреналина в крови снижается, сердцебиение замедляется, а главное, контроль и сосредоточенность позволяют избавиться от присутствия своих или чужих — на выбор — мыслей. Этакая элементарная медитация.
