Когда, уже после Встречи с Братьями, оказалось, что на Территории просто так не пускают, а добираться до них через Границы и Ничейные земли смертельно опасно, кто-то из космополетов решил, что нужно отправляться на старые места Контактов, чтобы Братья могли непосредственно связаться с избранными...
Мест Контактов в округе было не так много, Понизовка быстро приобрела широкую славу в узких кругах, а Петруха со своими землянами оказались между космополетами и местом их поклонения. Со всеми вытекающими последствиями.
В общем, пятеро приехавших все это прекрасно знали, но выбора не имели. Братья, увидев, в какой опасности их сторонники, заберут их, решили космополеты. Не могут не забрать.
Бить убогих не стали. Им даже позволили просидеть почти неделю в промокшей насквозь палатке посреди Круглой поляны.
Потом приехали двое их приятелей и сказали, что космополетов начали убивать.
Тех, кто перекрашивал или сбривал разноцветные волосы и выбрасывал космополетскую атрибутику, не трогали. Более того, всячески поощряли в поисках неперековавшихся космополетов.
А такие, естественно, были.
И узнали, что в Понизовке можно спрятаться. Что здесь даже могут защитить.
Местные мужики, правда, поначалу действия участкового не одобрили.
Нечего приваживать всякую шваль... морды крашеные... к Братьям этим долбаным... не хрен тут...
Когда слухи об убийствах в городе и его ближайших окрестностях подтвердили верные люди, мужики призадумались.
А чего тут думать, вмешались бабы. Дети дурные, не соображают ниче, что ж их за это – убивать? За прически убивать? Да что мы – звери какие?
Не звери, сказал Лукич.
Не звери, подтвердили мужики, собрались всем миром и в два дня отремонтировали старый, еще совхозный коровник за селом.
– А если за ними сюда приедут? – спросил Жмыхин-старший.
– Как приедут, так и уедут,– сказал участковый.
Но теперь выходило, что приедут не за космополетами, а за ним, участковым Артемом Лукичом Николаевым.
Хреновый получался расклад, если честно.
– Что ты сказал? – переспросил монтажер Касеева.
– Хреново, говорю, получается. Полный писец получается.
Монтажер кивнул и почесал в затылке. Сказано было банально, но точно. Сам он не сразу въехал в то, что именно обнаружилось в том злосчастном кадре, почти убитом Зудиным.
Они честно обтесали картинку, получилось шикарно и почти незаметно даже для профессионального взгляда. Времени хватило даже на то, чтобы шли часы на прилепленной руке.
Рассмотреть это можно было только при оч-чень большом увеличении, никто, понятное дело, в хронике доискиваться этого не стал бы, но чувство профессиональной гордости было развито у монтажеров СИА сильно.
Настолько сильно, что решили они эту работу поместить на своем сайте. Типа – как было и как стало. Вот как мы умеем!
Вполне допустимое действие, между прочим. Не гордыня, а гордость. Причем – профессиональная.
Монтажеры, Вася и Ляля, написали текст, поясняющий ситуацию, имя оператора не называя, поставили результат-картинку, потом поставили ее же под заголовок «Первоисточник» и запустили функцию «убрать обработку».
Посмотрели результат, выразили сомнение в интеллектуальных способностях друг друга, стерли полученное, еще раз повторили процедуру и задумались.
Было с чего прийти в некоторое недоумение.
Убирая из первоисточника всю обработку, никто не мог ожидать, что из кадра уйдет вообще все.
В кадре осталась только комната. Ни людей, ни мебели – даже вместо двери был пустой проем.
Выходило, что незабываемую встречу Российского МИДа с постамериканцами кто-то ваял на компе.
И тут возник вопрос – зачем?
Зачем кому-то могло понадобиться сочинять кадр, лепить и клеить картинку, вместо того чтобы просто...
Ляля предложила все сразу же стереть. Стереть и забыть, угрюмо сказал Вася и постучал себя пальцем по лбу, демонстрируя свое несогласие.
– Думай, женщина, что говоришь! – сказал Вася.– Оно уже в Сети.
– И что? – осведомилась Ляля.
– А если кто-то случайно... или специально...– Вася на всякий случай нырнул в Сеть, выловил цитату своего файла из первого попавшегося сетевого ресурса и прогнал через минус-обработку.
Продемонстрировал Ляле получившуюся пустоту.
– Вот видишь,– сказала Ляля,– никто ничего не заметил.
Ляля вообще старалась не заморачиваться по поводу таких пустяков. Стереть и забыть. И вообще ей пора домой, обещала мужу прийти пораньше, приготовить что-то вкусненькое...
Вася задумчиво посмотрел на закрывшуюся за ней дверь. Было в предложении коллеги что-то рациональное и успокаивающее. Стереть и забыть.
Стереть и забыть, произнес Вася вслух, пытаясь на вкус проверить это заманчивое предложение.
И ничего тут нет такого, сказал себе Вася. Нету!
Вася сбросил стремный кадр в свой инфоблок и пошел к Касееву. В конце концов – кадр его отдела, пусть сам и решает. Если что – отвечать Касееву и придурку Зудину.
Вася подождал в коридоре, пока из кабинета Касеева выйдет посетительница, проводил взглядом эту потрясающую задницу до лифта, еще раз подумал, а не послать ли все это к чертям свинячьим, снова решил, что пусть решает начальство.
Оно для того и существует, чтобы решать.
Вася без стука открыл дверь в кабинет.
– ...Дальше – решайте сами, сдаваться или прятаться,– сказал Касеев, увидел Васю, сделал страшные глаза и указал на дверь.
Вася дверь закрыл.
Еще был шанс просто уйти, было даже желание этим шансом воспользоваться, но Вася замешкался, здороваясь со словоохотливым Ройтманом.
Как дела?.. Касеич устроил разнос!.. Правды мало пишем, блин, приспособленцы... никакого уважения к старому еврею... приказано выгрести и накопать острого и правдивого...
Касеев сам вышел в коридор и окликнул Васю. И Вася, переступив порог кабинета, без пауз и лирических отступлений сделал свою проблему еще и проблемой редактора отдела новостей.
Редактор отдела новостей всю глубину проблемы оценил не сразу. Выслушал, думая о чем-то своем, высоком и важном, дождался, когда Вася закончит, и задал сакраментальный вопрос:
– И?
Вася повторил, на этот раз состыковав свой инфоблок с касеевским стационаром. И проиллюстрировал свое сообщение изображением.
– То есть вы убили исходник? – Кассев обычно все схватывал быстро, но на этот раз все никак не мог настроиться на нужную волну.
– Не было исходника, было лепилово, наглое и недвусмысленное. Может, америкосам где-то в Кремле и ущемляли самолюбие, но не в этой комнате. Сюда зарядили кадропроекцию, причем не живую, а лепленую.
– Еще раз,– потребовал Касеев.
Монтажер продемонстрировал снова запись техпроцесса.
