Я огляделся: здесь не было путей обхода кроме того, по которому мы пришли. Обрыв был крутым и совершенно непригодным для спуска.
— Почему-то это место мне не кажется лучшим вариантом, — высказал я свои опасения, — здесь нас очень легко зажать.
— Они не пойдут сюда, — тихо сказала она, подбирая сухие ветки под деревьями.
— Почему ты так решила?
— Для них это проклятое место.
— Даже для гарнизона?
— Даже для него.
— Ты же говорила, что мемонцы не суеверны.
— Они суеверны, когда дело касается настоящих прецедентов.
— То есть?
— Давай сначала разведём костёр. Становится холодно.
Она была права. Как только огонь разгорелся, Даллира села рядом с ним и начала греться. Мне казалось, я чувствовал, как она зябнет. Причём, судя по себе, я бы не сказал, что с наступлением темноты слишком уж холодает. Возможно, это было ещё одной причиной, по которой они не ходят по ночам. Сев рядом, я обнял её, а после накрыл нас накидкой. Вскоре она перестала дрожать и всё сильнее прижималась ко мне.
— Так ты говорила, что расскажешь мне, что не так с этим местом.
— Ты можешь взять бинокль и посмотреть вниз с обрыва. Только не уходи надолго, — улыбнулась она.
Я последовал её совету. В первые моменты ничего подозрительного я не замечал, но потом мне на секунду показалось, что среди деревьев мелькнула чья-то тень. Я продолжил наблюдение, и вскоре мой взгляд наткнулся на человекообразную фигуру в лохмотьях, стоявшую, опершись плечом на один из стволов. Вскоре я увидел ещё несколько подобных — кто-то из них бродил, кто-то сидел, кто-то наоборот, лежал на животе, прислонившись к земле лицом. В какой-то момент мне даже казалось, что они едят траву. Скорее всего, это так и было. Все они были очень худыми. Отсутствие рассудка позволяло им употреблять лишь то, до чего они могли дотянуться.
— Кто это? — спросил я.
— Это генты.
— Я думал, это что-то другое.
— Всё оказалось проще.
— Как так получилось, Даллира? — сказал я, возвращаясь к ней.
— Они потеряли разум. То место внизу называют долиной отрешённых.
— Как это, потеряли разум?
— Возможно, это действие Света. Первые жители планеты оберегали свой дом. Оберегали тщательно. Мы думаем, что это один из способов защиты. Эта долина — самый прямой путь к Свету Юитена, но по ней не пройти. Каждый, кто попадает в неё, а иногда даже просто проходит близко, становится таким. Свет начинает манить их, и чем ближе к нему, тем их больше. В основном наш гарнизон противостоит именно им.
— Вы их убиваете? — спросил я.
— Мы стараемся их ловить, но, к сожалению, иногда приходится, — грустно сказала она. Они очень опасны. У гентеев есть поверье, что Свет Юитена, когда-то отобравший у них рассудок, может вернуть им его обратно. Им нужно лишь достигнуть источника света, находящегося внутри станции, именно поэтому они так туда стремятся.
— Но эти выглядят относительно спокойными.
— Они ещё слабо чувствуют его. Но со временем их брожение так или иначе всё ближе подведёт их к станции, и они нападут.
— Но если ты говоришь, что это оружие, то о каком возвращении рассудка может идти речь? Зачем делать так, чтобы такое мощное оружие имело обратимый эффект?
— Я не знаю логику первых жителей этой планеты, — она положила голову мне на плечо.
— А нам ничего не угрожает? — поинтересовался я.
— Нет. Я бывала здесь несколько раз и ничего не произошло. Здесь многие поколения гентов возносили молитвы Свету Юитена, но он так и остался непреклонным. Со временем эта традиция была забыта.
— А отравленная вода в реке тоже защита? — спросил я.
— Да, — немного помолчав, ответила она.
— Но почему тогда ночью она становится нормальной?
— Это делает Юитен. Его действие целебно. Гентеи верят, что он помогает отрешённым, но его слишком мало, чтобы генты вылечились благодаря ему.
— Да, — протянул я, — один свет лечит, другой калечит, или наоборот.
— В этой системе всё связано, но мы не совсем понимаем, как. Но Юитен во всех воплощениях непредсказуем.
— Интересно, насколько он удалён, при его-то размерах?
Даллира посмотрела на меня с небольшим удивлением, а после снова отвела глаза на огонь.
— Что? Я что-то не то сказал? — спросил я, — Даллира?
— Юитен находится очень близко. Мы находимся ровно между ним и Аитеном.
— Стоп. Это разве не голубой сверхгигант?
— Нет. Юитен это белый карлик, — всё с тем же удивлением сказала она.
— Я не очень знаток астрономии. Забавно, — усмехнулся я, — выходит, Аитен и Юитен вращаются друг вокруг друга. Я думал, немного наоборот.
— У тебя было недостаточно времени, чтобы узнать это. И ты слишком плохо изучал ночное небо, — со снисходительной улыбкой сказала она, — твоё первое впечатление вполне логичное, но оно неверно.
— Но почему тогда его свет голубой?
— Так было создано первыми, — спокойно ответила она.
— Что значит, было создано первыми? Они что, сами создают звёзды?
— По крайней мере, в древних записях, дошедших до нас, они говорят, что Аитен создан ими. Это даже отражено в названии. На их языке Юитен значит «дающий жизнь», а Аитен — «созданный жизнью».
— А ты знаток местных легенд.
— Да. Они очень необычны. Если бы нам удалось их перевести, мы бы узнали очень много. Их сказания неотличимы от научных выкладок. И в этой легенде о Юитене — она очень короткая — лаконично рассказано, что когда-то они жили под его светом. Он был жёлтым карликом, но к тому моменту, когда он начал разрушаться, они смогли сделать так, чтобы пережить этот процесс. Однако, большая часть жизни Мемоны всё равно была уничтожена. Планета создавалась заново. Но начали они с создания Аитена, а Юитен оставили в стороне, как память о прошлой эпохе. Он уже должен был угаснуть, но не угас. У нас полагают, что Свет Юитена питает и его.
— Тогда он, должно быть, необычайно мощный, раз способен давать энергию целой звезде, даже несмотря на то, что это белый карлик.
— Он очень мощный. В этом точно никто не сомневается.
— Но где сейчас эти первые жители планеты? Если они настолько сильны, то куда они делись сейчас?
— Нам это неизвестно. Нам очень сложно разбираться в их архивах.
— Ну да, представляю. Это всё равно, что какой-нибудь неандерталец захотел бы узнать устройство современного компьютера.
— Я бы сказала даже сложнее, потому что этот неандерталец в конце концов эволюционирует и сам создаст нечто подобное. А мы?
Она уже стала говорить «мы», что приятно меня удивило. Я чувствовал единение, потому что всё равно мы были людьми. В свете этого я боялся даже допустить мысль о том, что прибыл сюда исключительно для того, чтобы захватить этот Свет Юитена.
