В итоговой табличке прикладной программы значилась одна-единственная фамилия.
Чтобы унять нахлынувшее лихорадочное возбуждение, Кин опять встал из-за стола, двигаясь не спеша, словно опасаясь спугнуть изображение на мониторе. Потом медленно подошел к окну и вжался лбом в прохладное стекло, глядя на двери блокгауза и посыпанную фиолетовой щебенкой дорожку. Он никак не мог поверить своему баснословному везению. Агента по кличке Туман удалось раскрыть всего лишь за сутки пребывания на Тангре. Хотя ликовать рано, ведь пока он располагает лишь цепью косвенных доказательств и предстоит еще найти прямые. К тому же поспешные выводы, как известно, наказуемы. Что ж, так или иначе, теперь он твердо знал, кого вчера вечером пытался шантажировать унтер Гронски.
Пока он стоял у окна, стараясь утихомирить эйфорическую дрожь, компьютер снова вывел на экран заставку. Беззлобно чертыхнувшись, Кин сел за стол, ввел пароль и вперился в лаконичную строку рапорта.
Единственным человеком, проживавшим в доме для гражданского персонала и когда-либо имевшим отношение к планете Лебакс, оказался шеф лаборатории концерна Рино Харагва. Далее следовал номер досье и перечень соответствующих экранных страниц.
Выйдя из легкого бездумного транса, Кин прежде всего дал команду целиком скопировать досье Харагвы себе на компьютер. Сразу от сети последовал контрольный запрос об уровне допуска, пришлось еще раз вставлять в колодку выданное штабистами удостоверение. Пока информация перекачивалась, поверх таблички с протоколом обмена красовалось набранное крупными буквами стандартное уведомление о том, что копируемые материалы принадлежат к категории особо секретных и при их хранении необходимо соблюдать максимум предосторожностей.
Получив досье в свое полное распоряжение, Кин принялся добросовестно штудировать объемистое жизнеописание ученого, начав с трех его поездок на Лебакс. Все они были оформлены через туристическое бюро «Вигин», во время планового отпуска, на две декады. О каждой повествовал скупой, но колоритный доклад коллег из внутриполитической службы. Как и все вырванные из привычной обстановки холостяки-работоголики, очутившись среди курортных соблазнов, Харагва куролесил на полную катушку. Однако за ним не числилось ни наклонностей к сексу втроем, ни специфических расовых предпочтений. Вино ящиками он также не заказывал. У доктора биотехнологии и унтера-десантника обнаружилось легкое расхождение во взглядах на разгульную жизнь. Ладно, чего на свете не бывает.
Довольно-таки солидный знаковый объем занимали избранные места из высказываний Харагвы. Приведя в номер очередную проститутку из бара, закоренелый мизантроп считал своим долгом сначала налить еще по рюмочке и открыть злополучной девице глаза на то, что происходит в политике. При этом лексикон ученого мужа не блистал изысканностью. Например, и святыню свободного мира, всеобщие равные прямые и тайные выборы, Харагва называл «грязные игры подонков со стадом кретинов». Правящую элиту он поносил на чем свет стоит, при этом самыми мягкими выражениями были «говенное быдло» и «шайка воров». Кину сразу бросилась в глаза крамольная фраза: «А что Империя? В Империи по крайней мере нет такого скотского бардака».
Что ж, резкое неприятие существующего порядка вещей и слепая идеализация чужой государственности — скорее правило, чем исключение в среде интеллектуалов, поскольку уважать собственное правительство способны лишь закоренелые идиоты. Естественно, подобная аберрация мировоззрения присутствует строго симметрично по обе стороны баррикады: и в Конфедерации, и в Империи. Ровным счетом ничего страшного тут нет до тех пор, пока интеллектуал занимается своим делом и не лезет непосредственно в политику. Если же он все-таки рискнет перейти грань дозволенного, тайной полиции достаточно провести несколько мероприятий активного сыска, чтобы объект утихомирился и поджал хвост. Короче, при других обстоятельствах любой контрразведчик посмотрел бы на фрондерские высказывания Харагвы сквозь пальцы. Но вот когда ученый с подобными взглядами возглавляет секретный оборонный проект, поневоле задумаешься. Кин хорошо понимал, что люди такого склада, как Харагва, обычно не поддаются вербовке из корыстных побуждений, припугнуть их тоже нечем. Вражескими агентами они становятся по идейным мотивам, вот что печально.
Его размышления прервал условленный троекратный стук в дверь — наконец-то Ронч вернулся от Тарпица. Кин поспешно закрыл секретный документ, затем отпер дверь и впустил своего телохранителя.
— Ну, как поговорили? — спросил он.
— Нормально, — пробурчал Ронч, расстегивая бронекостюм. — Хотя не могу сказать, что Тарпиц запрыгал от радости, когда я ему все выложил.
— Он что, не поверил вашим показаниям?
— Поверить-то вроде поверил. Только вид у него стал кислый, кто же любит лишние хлопоты, — объяснил Ронч. — Тарпиц ведь уже собрался закрывать следствие: мол, самоубийство — и точка. А теперь изволь раскапывать, как оно было на самом деле.
На сей раз он все-таки снял бронекостюм и, отерев рукавом лоб, уселся сбоку стола.
— Солнце припекает вовсю, — сообщил он. — И прыгунчики сегодня что-то активничают, еще одну стаю прихлопнули возле шахты.
Подвинув свой стул, Кин уселся напротив квадр-офицера.
— Послушайте, Ронч, когда Гронски говорил о Лебаксе, он упоминал какую-нибудь фактуру? Допустим, названия курортных местечек или еще что-то в том же духе?
— Это верно, он расписывал так, можно подумать, он там бывал. Скорее всего еще по штатской жизни видел рекламный проспект, вот ему и втемяшилось.
Разволновавшись, Кин слегка подался вперед, пристально глядя Рончу в глаза.
— Постарайтесь вспомнить подробности, пожалуйста. Это очень важно.
— Погодите, дайте-ка подумать… Ну да, отель «Дорминион». Точно, он так и сказал: «Как приеду, завалюсь в «Дорминион», где лучшие вина, закажу сразу с ящик пойла и еще двух копченых телок в номер». Он мулаток называл копчеными, — пояснил Ронч.
Ну вот все и сошлось наконец, не оставив места для случайных совпадений. Турфирма «Вигин» все три раза бронировала для Харагвы номер люкс в отеле «Дорминион» за сто кредонов в сутки.
— Отлично, — кивнул Кин, встал со стула и повел плечами, разминая затекшие мышцы спины.
— А что? — полюбопытствовал Ронч, косясь на включенный компьютер. — Я так понимаю, вы что-то раскопали?
Кин заколебался, размеренно прохаживаясь по комнате.
— Видите ли, пока я располагаю лишь косвенными доказательствами, — объяснил он. — К сожалению, со строго юридической точки зрения они довольно шаткие. Надо искать прямые улики.
