— У Круга явно есть союзник, — объяснила она вечером Одину по магической связи. — Не из нашего родного мира. Но и не из Иаверна. Иаверн Рейру в новинку.
— Ты должна попытаться узнать, что это за союзник и насколько он силен.
— От Рейра я этого точно не узнаю. Уже даже сейчас понятно.
— Тогда сворачивай там все и возвращайся. — Глава ОСН явно устал, не выспался, но пока держался. — Ты мне нужна. На переговорах с Хагеном.
— Еще как минимум пару дней я должна тут побыть. Послезавтра сессия, на которой я обязана присутствовать… Это получится всего одни сутки там у вас.
— У нас… Не обживайся там уж слишком-то… — Он добродушно усмехнулся, однако Кайндел без труда ощутила наигранность в его голосе. Он делал над собой усилие. Одину казалось вполне логичным и ожидаемым, чтоб она захотела остаться жить в Ромалене, где ее положение почетно и стабильно, не надо воевать и рисковать жизнью.
— Не волнуйся. Я вернусь.
И, прервав связь с родным миром, долго сидела, прикрыв глаза. У нее начинала болеть голова, и через пару мгновений девушка поняла, что это от попытки выцедить вывод из недостаточного количества информации. Хотя она не спала вторые сутки, сознание оставалось ясным (сказалось, должно быть, прикосновение к естественной энергии альвийского леса), если, конечно, не напрягаться излишне. Она поняла, в чем заключается принятое ею решение, когда извлекла из вещей крохотную колбочку с несколькими крупинками белого «кристаллического снега».
Бокал с водой отыскался быстро. Глядя, как в воде растворяется наркотик, она еще колебалась, стоит ли пользоваться этим средством, или все-таки можно без этого обойтись. А потом поднесла к губам и выпила залпом.
Кайндел ждала видений, ждала привычных ощущений, однако не дождалась их. В какой-то момент пространство сдвинулось, скрутилось, потекло, и девушка увидела себя посреди коридора, довольно широкого, отделанного серым пористым камнем. Несколько мгновений она ждала, когда же ее поведет так, как всегда. Потом не выдержала — пошла вперед, потрогала стены, свернула к лестнице. Она чувствовала свое тело совсем иначе, чем обычно, ей казалось, будто оно пронизано эфиром и оттого парит. Однако, двигаясь, чародейка ощущала под ступнями ровный пол, и пальцы ее, которыми она провела по стенке, восприняли шероховатость и холодок каменных плит.
В коридоре не было никого, издалека, то ли из какой-то комнаты, то ли из-за угла звучали голоса, но Кайндел никого не видела. Она поднялась по четырем широким ступеням и толкнула дверь, но не потому, что в другом направлении ее не пускала какая-нибудь таинственная сила. Нет, никаких ограничений не было, и пойти она могла куда угодно. Просто дверь показалась ей самой интересной.
Она легко отворилась от толчка руки. Девушка шагнула через порог, с любопытством разглядывая большую залу с низким потолком и четырьмя застекленными окнами, с небольшим прямоугольным возвышением и круглым столиком на нем. Чародейка не сразу почувствовала концентрацию магической энергии в этом месте, но когда все-таки ощутила, не удивилась такому промедлению. Во-первых, чего еще было ожидать от «эфирного» тела, а во-вторых, когда она узнала замершего на возвышении человека, ей стало не до анализа ситуации.
Он обернулся, и девушке захотелось развернуться и убежать. В прежние времена она видела Ан Альфарда раза два, но хорошо запомнила его. Мужчина изменился, заматерел, слегка раздался в плечах, но он остался узнаваем и взгляд глаз был прежним… А может быть, ей просто показалось, будто он изменился, потому что в том состоянии, в котором она пребывала, все воспринималось иначе, чем обычно.
Первые несколько мгновений чародейка верила в то, что он ее не увидит… А как, собственно, он может увидеть ее, если происходящее — лишь видение? Но потом во взгляде Ан Альфарда мелькнуло удивление, недоумение и узнавание, и Кайндел с ужасом осознала, что она видима, а видение… Кажется, и не видение вовсе.
— Ты?!
— Здравствуй, Ан Альфард, — голос ее звучал глухо, но, может быть, это тоже лишь казалось? Тем более что он-то вполне отчетливо слышал все, что она говорила.
— Что ты здесь… Откуда ты здесь? Как ты сюда попала?
— Немного медитации…
Взгляд гроссмейстера Круга стал жестким. У него было угловатое квадратное лицо, короткая стрижка и решительные манеры преуспевающего бизнесмена. Голос — густой, звучный, с интонациями проповедника — внешности плохо соответствовал, однако способен был произвести нужное впечатление. Собственно, его напор подкреплялся не только тоном, голосом, внутренней силой, но и солидными, внушающими уважение габаритами, хотя гигантом он не был. Просто высокий и массивный мужчина.
— Ты хочешь сказать, что появилась здесь в ходе медитации?
За ее спиной скрипнула дверь. Обернувшись, Кайндел испугалась еще больше — Ринна Острие, появившегося на пороге, она опасалась, пожалуй, больше, чем гроссмейстера. Тот, судя по всему, тоже отлично видел ее, потому что двинулся своим фирменным плавным шагом по широкой дуге, держа руку у рукояти меча. Магия тоже была наготове, это чувствовалось. «Интересно, они вообще могут меня в этом состоянии прикончить? — подумала девушка, припомнив подробности фильма «Матрица». — Вроде душа отдельно от тела и тело отдельно от души не могут существовать, и все такое… Елки, ну я вляпалась…»
— Постой. И уж всяко не здесь… — Ан Альфард сделал Ринпу знак. Тот остановился у стены. — Могу ли я воспринимать твое появление как желание договориться со мной?
— Я не собираюсь проситься обратно в Круг, — поморщилась она. — Но договориться… Да, пожалуй. Как ты смотришь на то, чтоб попытаться все-таки начать диалог с Организацией?
— У ОСН настолько плохи дела, что она готова идти на переговоры?
— А ты не предполагаешь, что, как бы ни шли дела и каковы бы ни были перспективы, Один не хочет терять своих людей? А ты хочешь?
— Мне не нужны липшие смерти. Однако вести диалог с человеком я не собираюсь. Мы едва ли сможем понять друг друга.
— Странная позиция политика и государственного деятеля. «Не буду договариваться с противником, потому что он мне не нравится»? Я уж молчу о том, что Один не стопроцентный человек, есть у меня такое подозрение. У изначальной его сущности, если можно так сказать, имелся некий процент альвийской крови.
— У сущностей вообще не бывает крови, — невольно улыбнулся гроссмейстер.
— Думаю, ты понимаешь, о чем я говорю. Мало кто из известных нам обоим магов живет в первый раз. Чтоб накопить магический потенциал, мало одной жизни, а немагический мир иных вариантов, кроме перерождений, не предоставляет. Сколько раз успел пожить Один, мне неизвестно, однако что-то такое в нем чувствуется.
