как Батя, но случилась гораздо худшее чем он предполагал. Кошмар, который он предчувствовал обрушился на него.
— И как прошла встреча? — спросила Рита.
— Она не сопротивлялась. — ответил Батя. — Но держалась, очень и очень хорошо.
Грин вздрогнул, несколько приходя в себя.
— Не переживай сынок. — повернул голову к нему Батя. — Она крепкая девочка, а раны, со временем сойдут на нет.
— Так вы думаете, что она может знать что-то ценное? — как спросил Еврей. — Это будет как-то полезно для нас?
— Знание о мурах всегда, будут очень ценны. — ответил Батя. — Кроме того, я так и не поймал Мосфета. И самое главное — она сказала, что у неё есть ценные знания для Роя.
Воцарилось молчание, Батя обвел всех присутствующих взглядом.
— Решила выкупить свою жизнь? — спросила Саша. — Вполне логично, что она так и сказала.
— Вообще, я она сказала, что данные нужны будут Рою. — сказал Батя. — Но так же говорила, что если, их невозможно будет передать ему, то сойдет любой к любой из нас.
— Решила сделать покушение? На Роя, или ещё на кого-то из нас? — предположила Саша.
— Разберёмся. — сказал Гробовщик. — Мне будет очень интересно, побеседовать с ней.
Они что-то говорили и говорили, и голоса сливались в монотонный шум, а Грин понял, что уже ничего не понимает из того, что они говорят. Он пришел в себя, а затем понял, что на него смотрит Женя, по её лицу катятся слёзы.
Глава двадцать вторая 22. Воспоминания
Глава двадцать вторая
22
Воспоминания
Некоторое время он молча сидел, глядя куда-то в пространство. Кругом кажется уже начали обсуждать, как будет происходить допрос, и вообще стоит ли его проводить. Однако, всё это доносилось как сквозь толщу воды, словно эхо билось, в его сознание. Всё это он слышал словно со стороны.
Грин схватился за живот, а затем, отдышавшись распрямился.
“Пошли”. — Рита сняла с него тяжёлый рюкзак и повесив его на себя зашагала прочь.
Воспоминание сама родилась в мозгу, А перед глазами уже Навязчиво возникли образы.
“Знаешь Грин, не понимаю ненавижу тебя или нет, а если ненавижу, то за что… Давно такого со мной не было”.
Грин сидел, пялясь в одну точку, перед собой видел и снова картины, как из прошлого, которая проносились перед его взором.
- Грин, Грин, не молчи, пожалуйста расскажи что-нибудь. — Женя трясла его, пытаясь вырвать из накопившихся воспоминаний.
— А? — Грин повернул к ней лицо, но снова увидел, вместо её лица лицо Риты.
“Первоначально, когда я ещё даже не видела тебя, то считала, что ты просто моральный урод. Или просто урод. Потом стала считать, что ты псих. Потом стала считать, что ты святой, хотя нет — блажной… Теперь я понимаю, что к тебе не подходит ни одно из этих определений”.
Как она однако тогда от души врезала ему? Тогда он даже согнулся, в три погибели, получив удар кулаком.
— Грин, Ты в порядке? — раздался голос прямо в упор.
— А? — отозвался Грин, с трудом фокусируя внимание.
Только сейчас, он понял, что его трясёт Нина, а все остальные, всматриваются в него, и молчат.
— Да, всё в порядке. — вяло отозвался Грин. — Я просто задумался немного.
— Давай-ка, мы отведем тебя, домой. — мягко сказала Нина.
— Всё в порядке. — отозвался Грин. — Я дойду сам.
На ватных ногах, он встал, и медленной походкой словно робот пошел к двери. Уже выйдя за дверь, он почувствовал, что словно забыл что-то очень важное, но не смог вспомнить, что.
За дверями, его уже встретил Док, с расширенными глазами, который возбужденно что-то говорил. Пол, худой тенью встал рядом, и внимательно следил за каждым его движением.
— А? Что? — невпопад переспросил Грин. — Нет, всё хорошо.
Тут он заметил, что Док смотрит на него с вытаращенными глазами, и понял, что сказал что-то не то. Затем, увидел Женю, по лицу у которой скатились ещё несколько слёз, но она уже смогла взять себя в руки.
Грин почувствовал себя очень и очень отвратительно. Только что, он довёл её до слёз, и заставил страдать. Что теперь сказать?
Какие слова не скажешь, все они будут не к месту. Сказать что ему жаль? Не то. Сказать, что с ним всё хорошо? Тоже не то, к тому же это будет ложь. На душе стало очень мерзко и отвратительно. Ещё больше, когтями за скребли кошки. Он почувствовал себя так, как будто ударил девушку. Ударил, или предал, ради тридцати сребреников.
Предал ради тридцати серебряников… Где тоже он уже это слышал… Где-то он это слышал… Точно! Говорят, именно за тридцать сребреников Иуда продал Христа.
Именно это он вспомнил, несколько месяцев назад, когда вспомнил, что он внешник, и вивисектор, который занимался разделкой органов.
Грин задышал ещё чаще, и почувствовал, что его давление повышается, а пульс ускоряется. Наверняка зрачки сейчас расширились и просто огромные. В глазах помутнело, и он схватился за стенку. Тут же он почувствовал, как кто-то подхватывает его под руки, а затем пару раз глубоко вдохнул, и почувствовал, как темнота из глаз уходит, и сознание более или менее проясняется.
На него смотрели все трое — Пол, Док, и Женя, которая поддерживала его за руку.
Грин перевел взгляд, на двух своих коллег, и в прошлом по совместительству охранников, и сказал:
— Не переживайте мужики. На в этот раз, я не наделаю глупостей. Я не ринусь к ней, её спасать. Это могу сказать точно.
По реакция парней, было не понятно, поверили они ему, или нет. Мерзкое напряжение продолжало висеть в воздухе, просачиваясь в разум.
— Женя, прости. — сказал Грин.
Никогда, ещё, он не чувствовал себя настолько паршиво. Ковыляя, как древний старик, и шаркая ногами, он двинулся к себе. Его пошатнуло, перед глазами снова и снова, возникали чёрные пятна.
Рита-Рита, о чём ты думала, когда решила отомстить? Впрочем, если мстить, то следовало мстить за то, что он внешник, но она даже не считала его внешником, или таким как другие внешники.
“Теперь я всё думаю, и не могу понять, что со мной? Ты никогда не говорил мне ничего плохого. Не причинял вреда. Не реагировал на моё откровенное хамство. Даже не реагировал на откровенные оскорбления. Просто улыбался так. Иногда печально. Иногда устало. Но никогда не испытывал зла, и не отвечал”.
Снова усилием воли, он вынырнул, в настоящее, попытался слабо улыбнуться.
— Не стоит, Женя, я сам могу дойти.
— Скажешь тоже. — коротко отозвалась
