– Во как! – поразился Шойбле. – А теперь на чем бегаешь?
– Теперь на «гассе».
– А что так?
– Сожгли нас как-то раз штурмовики, целое отделение одной бомбой. После госпиталя «аметиста» не нашлось, пришлось пересаживаться на то, что было. Но ничего, прижился.
– Хорошего человека никакая машина не испортит, – заметил Шойбле, и все засмеялись.
Так в полном неведении они просидели минут двадцать, все меньше веря в возможность нападения.
– Куда лейтенант делся, ребята? – спрашивал рыжий.
– По нужде отошел… – шутил Шойбле.
– Должно, не будет сегодня стрельбы, – с долей сожаления сказал кто-то из друзей рыжего.
– И зачем только поднимали, – вздохнул Хирш.
– Внимание зенитным башням! Учебная тревога! – прозвучал в эфире компьютерный голос, но на этом все и закончилось, и снова стало скучно.
Наконец появился Реймонд и вызвал всех в коридор.
– Короче, так, ребята, как будто есть цели, и вроде бы это вражеские суда, но скорее всего, какой-то каботаж, мы ведь сейчас на уровне их промышленных баз находимся. Кое-где стоят обогатительные фабрики редкоземельных материалов, к которым раз в год приходят транспорты: табачок привезти – золотишко увезти.
– Мы бы от золотишка не отказались, – сказал приятель рыжего.
– Если чего подстрелим, пустим тебя за борт – собрать что останется, – пообещал Реймонд, и все засмеялись. – Одним словом, ждем семь бортов каботажа, они идут почти встречным курсом.
– Они нас не ждут? – спросил Джек.
– Едва ли. Это обычные грузовики, у них и радаров нормальных нет.
– Когда подойдут? – уточнил Хирш.
– Ждем минут через… – Реймонд посмотрел на часы. – Минут через двадцать семь.
– Ну это недолго, пожалуй, мы останемся, – схохмил Шойбле, и все снова рассмеялись, но уже как-то нервно.
– Ладно, юмористы, давайте по кабинам, – скомандовал Реймонд, который и сам не верил, что они увидят хоть какие-то цели.
Впрочем, это было бы приятное разочарование, ну кому охота схватиться с бескомпромиссным врагом вместо того, чтобы нормально поспать до утра?
Джек вернулся на свое место и от нечего делать начал баловаться учебной программой, которая запускала на экран несколько аляповатых целей, и Джек в учебном режиме с отключенным приводом стрелял по ним снарядами разного типа.
Качество игры было так себе, должно быть, ее не обновляли с момента постройки десантного корабля, то есть лет двадцать. Эти корабли собирались на орбитальных стапелях в те времена, когда политическое руководство мечтало обезопасить дальние подступы планетного сектора и гарнизоны пограничных баз, но потом ситуация изменилась, и гигантские десантные корабли с артиллерийской поддержкой и выдающимися скоростными данными «пылились» где-то у космических доков, благополучно избежав сокращений при очередных оптимизациях расходов.
Через двадцать минут Джек устал и начал позевывать. Шойбле рассказал старый анекдот, а Хирш предложил две его другие версии, которые помнил еще со времен своей учебы.
– Внимание! – произнес синтезированный компьютером женский голос. – Бортовые системы четвертого, двенадцатого и пятнадцатого судов обнаружили потенциальную угрозу! Повторяю…
Но повторить «девушке» не позволили, в эфир влез какой-то дежурный офицер и, откашлявшись, сказал:
– Всем успокоиться, ребята, эта баба слегка зарапортовалась. Пока мы ни в чем не уверены, возможно, это потерянный зонд. То есть несколько потерянных зондов, короче – ждите дальнейшей информации.
Источник исчез из эфира, и рыжий сержант сказал, что «эта хреновина» ему уже не нравится.
– Я уже не знаю, смеяться мне или бояться. Что тут происходит?
– А ты прикинь, какова вероятность появления нескольких потерявшихся зондов? – предложил ему Хирш.
– Зонды пачками не летают, – сказал Шойбле. – Разведывательный зонд – существо индивидуальное, малозаметное. Прилетел, сфоткал, что нужно, и по орбите назад.
Еще через пятнадцать минут заговорил местный источник – радарная служба корабля, сотрудникам которой врать смысла не было:
– Внимание, артпалуба, наблюдаем четыре среднетоннажных судна. Время подлета семь минут. По курсу – три.
– Что значит «по курсу – три»? – спросил Джек.
– Это значит, что с тремя из них придется иметь дело нам, – пояснил рыжий сержант.
– Убивать их, что ли, будем, Роджер? – спросил кто-то из камрадов рыжего.
– Нет, просто херачить на куски! – зло ответил тот. – Жри свои леденцы, Роберт, и не доставай меня! Ты еще собаку собери из косточек, чтобы все смеялись!
– Спасибо, камрады. А кто такой «артпалуба», мы, что ли?
– Не думаю, – ответил Хирш. – Мы сейчас находимся здесь неофициально, поэтому о нас, кроме, возможно, Реймонда, никто не знает.
– А мы тогда какая палуба?
– Вы палуба зенитной поддержки! – вмешался сам лейтенант Реймонд откуда-то из отдельной кабинки.
– О, Патрик, спасибо! Ты с нами?
– Я в соседней с тобой ячейке.
– Отлично, я даже не заметил, как ты прошмыгнул.
– Я – ползком, – сказал Реймонд.
– Внимание, артпалуба, наблюдаем пятнадцать среднетоннажных судов. Время подлета четыре минуты. По курсу – семь… – отчитались радарщики, и возникший было смех сразу стих.
– Мы им, что, особо понравились? – спросил Шойбле.
– Внимание, артпалуба, видим тридцать два среднетоннажных судна! Время подлета четыре – две минуты. По курсу – девять.
Воцарилась тишина. Потом Реймонд откашлялся в эфире и сказал:
– Когда заработают экраны, подлетное время составит двадцать пять секунд.
На экранах замелькали цели, но это были свои.
– Не дергаться, это «сарматы» идут на перехват! – предупредил Реймонд.
Джек вздохнул, все же хорошо, что у них имелось хоть какое-то авиационное прикрытие. По его прикидкам – бортов тридцать, значит, они могли запросто разнести эти среднетоннажники в клочья, и тогда можно будет вернуться в кубрик, чтобы дрыхнуть до завтрака.
«Истребительная авиация – это хорошо», – подумал Джек, решив, что стрелять уже не придется.
– Внимание, артпалуба, наблюдаем активный выход вторичных целей! Среднетоннажники разгружают ребберы! Около полутора сотен, время подлета – ноль! По курсу – сорок-тире-пятьдесят!
– Эй, похоже, наши начали их херачить! – закричал рыжий сержант.
– Нет, это горят наши перехватчики… – оборвал его Реймонд.
– Внимание, «броня», работаем, – негромко произнес Хирш, и пушки башен взорвались шквальным огнем, в то время как ситуативные экраны засветились сотнями разноцветных целей. Дальние среднетоннажники обозначались ярко-синим, легкокрылые штурмовики – красным, а выпущенные ими ракеты и торпеды, желтым и ярко-оранжевым, чем светлее, тем опаснее была цель.
