– Тебя бы отсюда достать, Бот, – вздохнул я. – Не тем у тебя голова забита.
– Прорвемся, Ланс. – Ботаник хмыкнул и вдруг треснул ногой по двери. – Слышишь, холоп? Веди к хозяину. Базар для него имеется.
«Холоп», перебросив чрез плечо ремень потертого, с облезшим воронением АКСУ, проворчал под нос матерное ругательство, но дверь открыл и не спеша вывел нас на чистый воздух.
Паня разговаривал с невысоким лысоватым мужичком в мешковатой камуфляге. Бандит прохаживался возле него, видимо, разглагольствуя в своей обычной манере. Мужичок озирался затравленно, шлепал губами и жмурился в те моменты, когда Закос совершал особенно энергичный жест. Видимо, знал, чем заканчиваются подобные беседы…
Паня неожиданно ударил лысоватого в живот. Тот согнулся, словно специально для того, чтобы получить коленом в лицо, а затем завалился. Закос, пританцовывая, несколько раз ударил несчастного по пояснице каблуком лакированной остроносой туфли. Мужичок отдышался и жалобно заверещал.
– Воспитательную работу прошу считать завершенной, Кося. Ты ведь все правильно понял?
Кося выл в пыли.
– Смотрю, правильно. Тебе, придурку, напарника нашли, вот у него и поучишься. Не бесплатно, естественно. Должен будешь нам за услугу… ну, скажем, семьдесят тысяч за два месяца. Что такое для сталкера эти самые семьдесят тысяч? А ты из слизняка в люди выбьешься, за такое и больше отдать не грех. Фрилансер, принимай первого помощника.
Посмотрел я на Депутата. Да уж, силен бродяга, ничего не скажешь. Низенький, с обширной, чуть ли не до шеи, лысиной. И не сказать, чтобы толстоват, но плотен точно – брюшко по крайней мере имеется. Морщинки на одутловатом лице, нос-картошечка, глазки небольшие, заплывшие – все на его лице просило уменьшительно-ласкательных эпитетов. И несмотря на возраст – а на вид Депутату было никак не меньше пятидесяти, – внешность сталкера ну никак не располагала к серьезному отношению. Уж на что Тапок слизняком оказался, но, вот честное слово, внешне даже он выглядел солиднее.
– Паня, а ты уверен, что этот мужик вообще сталкер? – не удержался я от вопроса.
– В натуре сталкер он. Проверяли. В той Зоне шесть лет отходил, хотя поговаривают, что и дольше. Тока дебил, на. Если, короче, он подохнет в Зоне, не парься, сердиться не буду. Заместо гаек дарю тебе этого черта. Владей. Все равно никакого толку, только жратву на него переводим… А, ну вот и щеглы прибыли. Егорка! За-да-равствуй, прелесть моя! Вот вам пастух для Зоны. Специально кандидатуру выбирал для тебя.
Из двери подкатившего к калитке «уазика» вылез Егор. Увидев меня, он резко остановился, словно налетев на невидимую стену, и посерел лицом. Даже на расстоянии было хорошо заметно, как забегали его глаза и опустились плечи. Встречи братец явно не ожидал и уж совершенно точно был ей не рад.
– Ну и че ты съежился, как щуп на морозе? – издевательски хохотнул Закос, откровенно наслаждаясь моментом. – Запомни, Егорка, что бог не фраер и правду видит. Любой суке, Егор, ответ держать рано или поздно придется. А ты, чертила, самая натуральная сука, что свою родню сдает.
– Он мне не родня! – с каким-то подвизгом вскрикнул Егор. – Я же для вас старался, шеф! Специально! За что, блин?
– Ты, Егорка, в следующий раз как трындеть вздумаешь, воротник расстегивай, а то шею натрет. Для нас он старался… Вот ведь мразота. Хоть я и не Станиславский, однако же не верю. Будь мужиком, умей ответить и за базар, и за косяки. Ненавижу сук, что своих сдают. Козел ты вонючий, Егорка, поэтому в общество наше ты больше не вхож. Будешь сталкерить – ты, если Тапок не врет, вроде как собирался, ну, вот и сбылась у дебила мечта.
Я медленно подошел к Егору. Изменился парень. Нет уже того нагловато-злого прищура, развязности, ухмылочек его фирменных тоже что-то не видно. Сжался, забуксовал ногами, упершись спиной в забор, и вся морда серая от страха и подступившей истерики. Даже вроде запищал стервец. И – не могу врезать. Рука не поднимается, хотя неделю назад полугодовой хабар бы отдал за одну только минуту наедине с «братцем».
– Ну, сталкер, че ты сопли жуешь? Давай, блин! – агрессивно прикрикнул Закос.
– Представления не будет, – буркнул я, опуская кулаки.
– Че так? – спросил удивленный Паня.
– Он же сейчас обгадится. – Я плюнул под ноги скулящему Егору. – А мне руки марать неохота. Брезгую.
Егорушке врезала подошедшая Ксюха. Врезала сильно, жестоко, по-мужски – кулаком по зубам, да так, что послышался клацающий звук, и Егор все-таки взвыл, сразу перейдя от тихого писка в хриплый крик.
– Ланс, привет.
– И вам здрасте, – вздохнул я. – Смотрю я, ума тебе не хватило разговор наш понять. Дело твое. Дура.
– Тоже рада тебя видеть, сталкер, – тихо проговорила Ксюха и улыбнулась краями губ. Я отметил про себя, что изменилась девка. Серьезнее, что ли, стала. И пропал этот подлый, липкий блеск из глаз, хорошо, что пропал. Но все равно – резкая антипатия к ней никуда не делась. Дура… идиотка. Интересно, что мне делать, если эта пропитая недоучившаяся студентка при мне в Зоне кончится? А ведь кончится, я как-то уже вижу людей, которым можно туда и которым нельзя. Этой – нельзя. Паня, тварь… сволочь.
– Послушай, Закос… не глуми. Грех на душу зачем еще один, мало их тебе, что ли? Ни за чих собачий пропадет. Слышишь меня, не? – Я обернулся и твердо посмотрел бандиту в глаза. – Девка это, не видишь?
Паня отвел глаза и пожал плечами.
– Э, сталкерок, я грехи свои давно не считаю, так что одним больше, одним меньше – мне фиолетово как-то. Но ты, если хочешь, попробуй мне на совесть там, ну или на жалость подавить – меня это реально веселит. Баба идет с вами. Я все сказал. И учти – если они сдохнут, ну, кроме Коси, то про ухи ты помнишь. – И Закос внимательно посмотрел на Ботаника, молчавшего все это время. Тут Бот откашлялся.
– Уважаемый, я так понимаю, речь идет про мои уши, верно?
– Воистину, – кивнул бандит.
– И, если я правильно понимаю, Фрилансер должен и за меня, пока я в подвале сижу, и за себя долги отдавать, я прав?
– Какой умный. Действительно, Ботаник. – Закос заинтересованно наклонил голову. – Я само внимание, любезнейший.
– Кому сдаешь хабар, Закос?
– Как бы не твое собачье дело, друг.
– Ладно. Спрошу по-другому. За «чертово зеркальце» или, допустим, «еловый глаз» сколько вам дает скупщик?
Паня задумчиво пошевелил в воздухе пальцами, и к нему тут же подскочил Кенарь, что-то прошептал на ухо. Закос кивнул. Затем достал планшет и долго водил по нему пальцем.
– Короче, за «зеркальце» сто косых рублей, «глаз» идет по двадцать – двадцать пять.
