– Аксана… хм… В детстве как родители называли?
– Ксанка. Кличка еще была у подруг – Ветерок. Вечно меня носило по всему городу, и ловить было бесполезно. – Девушка немного улыбнулась и снова откинулась на матрасе. Я заметил, что она была уж слишком бледна, а на лбу высыпали капельки пота.
– Нормально. Подходит, Ксанка Ветерок, – кивнул я. – А теперь скажи мне, дебилка, какого лешего ты мой разговор забыла про Зону? Я, конечно, с девками не воюю, но знала бы ты, подруга, как у меня сейчас кулаки чешутся…
– Не, не забыла, – буркнула Ветерок. – А что дебилка, так это факт.
– Надо же, согласилась, – хмыкнул Депутат.
Ксанка вместо ответа молча сняла камуфляжную куртку и закатала рукав на левой руке. Я чертыхнулся. Вся внутренняя часть локтя была густо покрыта «дорогами», на бледной коже зияли две глубокие, по ходу, давно не заживающие язвы.
– Хана мне там с гарантией, ребята, – ровно, скучающим тоном проговорила девушка. – На «геру» уже не хватает, а «крокодила» кормить пока еще тошно. И вообще – погано на себя даже в зеркало смотреть.
– Нормально, – протянул Кося. – Ты, подруга, рассчитываешь лялек хапнуть на дозу? Забудь. Тут Зона гнилая настолько же, насколько и пустая. Не первый год по ней лазаю.
– Заторнись, чмо, – спокойно проговорила Ксанка, даже не глядя на Косю. – Я как бы не с тобой разговариваю.
– Соскочить хочешь… – Я не спрашивал даже, а утверждал. – Думаешь, Зона поможет?
– Понимаешь, Ланс, там, в общаге, мне без вариантов хана. Ну или на шоссейку идти, последнее девкино имущество распродавать водилам. Чувствую, что к этому идет, а я не хочу так. Противно, как ни странно это звучит, ага. И в петлю тоже не хочу – банально, пошло и, говорят, больно. У нас одна нарка вздернулась в подвале и недели две сушилась. Аромат-с был такой на нижних этажах, что даже наши коменды-пофигистки поняли, что в подвале не только мусор гниет. Ну, я посмотреть ходила на такой вариант решения проблемы, и он меня не порадовал. Поговаривают, что некоторые торчки в армию от шприца бегут, иногда, пусть редко, но помогает. А я вот в Зону. Пусть я там даже сдохну, но хоть посмотрю на нее, всегда хотела.
– Думаешь, в Зоне подыхать не больно? – спросил я.
– Не знаю. – Ветерок пожала плечами. – Наверно, да. Как думаешь, Ланс, там правда есть такие места, что по мозгам бьют? И там, Тапок рассказывал, переломаться можно проще, не?
– Не соврал ваш Тапок. Только бабушка надвое сказала – кто переломается, а кто и навеки в дурку загремит. Злокачественный онейроидный синдром. Под себя ходить начнешь, девка, и слюни пузырями надувать.
– Ну, зато хоть какой-то шансец. – Ксанка судорожно вздохнула, вытерла пот со лба и загремела какими-то таблетками в пластиковом пузырьке. Вскоре послышался хруст – девушка начала жевать целую горсть белых цилиндриков. – Дерьмо ужасное… Кумары все равно будут, но хоть ломки не случится. Ох, как же мне сейчас погано, Ланс…
– Надолго тебе хватит этих таблеток?
– Ну, если экономно, где-то на шесть дней.
– И что за препарат?
– Чудо… хе-хе… отечественной фармакологии. – Ветерок извлекла упаковку из кармана и зачитала: – «Наркозонил форте», пси-препарат широкого действия, предназначен для снятия или облегчения абстинентных синдромов при алкогольной и наркотической зависимости. С вашей Зоны разработочка. Только вот хрен она снимает полностью – колбасит все равно не по-детски, ноги-руки выворачивает. И дорогая, с-сука… Я, Ланс, у тебя денежку из кармана вытащила, ты уж не обессудь. Помнишь, еще в общаге, когда мимо проходила, прижалась? Ну, собственно, и вот – три банки колес плюс одежда. Не парься, отдам, как заработаю.
– Ах ты, зараза такая… – вздохнул я. – Мне-то думалось, что в машине они остались да сгорели. В любом случае фиг с тобой, не злюсь – я эти бабки все равно похоронил.
– Мировой ты мужик, Ланс, – слабо простонала Ксанка, вздрогнула всем телом и отвернулась к стене. – Спасибо. Сейчас меня только не дергайте – ну очень хреново, пока не заснешь. Если кто разбудит – реально убью, без шуток. Если высплюсь – весь день до вечера без кумаров будет под этими колесами. Жаль только, что не лечат они ни хрена…
– Ну вообще супер, ребятки. Патлатый какой-то, девка-наркоша и мутный тип, вроде сталкер, ага. – Брюзжа под нос, Депутат медленно, обстоятельно разулся, продемонстрировав дырявые носки. – И это у тебя, что ли, учиться надо? Тоже мне… Короче, щеглята, слушайте Косю. Кося не первый год ходит в Москву, Кося дороги знает. Жить если хотите, меня слушайте…
– Да ты никак пьян, дядя. – Я поднялся с нар, прихватил Косю за шиворот и принюхался. Ну, так и есть – на свежих дрожжах товарищ и, судя по запаху, только что еще причастился. После быстрого обыска, в процессе которого Депутат не сопротивлялся, в кармане засаленной куртки обнаружился полупустой «флакон» дешевой водки. Кося посмотрел на меня одновременно жалобно и обреченно, сжавшись, словно в ожидании удара. Я вспомнил несчастного «главбухтера» и отпустил воротник.
– В общем, Депутат, как выйдем в Зону, для тебя объявляю сухой закон. Сдается мне, что ты, товарищ, немного неадекватен под парами.
– Но… нормальный я…
– Вижу, какой ты нормальный. Заранее предупреждаю, так что не доводи до греха, мужик. Понял?
– Да понял…
– Где бывал?
– Бутово в основном. По окраинам. Ну, в Химках несколько кварталов просмотрел, но тоже по краешку. Не могу я далеко заходить… Смех один, а не ходки. Там мне легче было, в той Зоне. Свой участочек… маленький, родной. С утра по холмикам пройдешься, на хлеб с маслом соберешь. И пушки у меня там были – закачаешься, парень. Американская модульная винтовка с гранатометом, пистолет на заказ, костюм дорогущий. И уважали Косю. Лунь уважал, Фреон уважал, Сионист, ученые тоже на «вы» и за руку здоровались. А тут… тьфу. Пустая эта Зона. И страшная. Черным из окон прямо в душу смотрит, аж по спине мороз. Надоело мне все, Фрилансер. Хороший я сталкер, одним из лучших был там. Ветеран. Но здесь… здесь ничего не получается.
– Значит, по одному участку лазил все время, но сталкер хороший, да? Ствол на заказ и все такое? – с сомнением пробормотал я, внимательно глядя на «ветерана».
И съежился Кося, собрал лицо складками, всхлипнул тихонько. Я заметил плоский белесый шрам прямо над переносицей, ставший заметнее от того, что лицо сталкера покраснело.
– Откуда шрам?
– Пуля. С бандитами перестреливались, задело рикошетом. Бывает. Ох, и жизнь там у меня была, Ланс. Не соскучишься. Помогал братьям-сталкерам от засады отстреливаться, шальной пулей и прилетело прямо в лоб. На память теперь значок остался. Знаешь, я его убирать не буду, хотя сейчас, я читал, есть способы шрамы как-то срезать, не то лазером, не то еще чем. Оставлю, ага. Свою собственную историю беречь надо. А еще вот как-то случай был, послушай-ка…
