Вдруг все резко оборвалось. Олег почувствовал, как кто-то горячим языком облизывает ему лицо и руки, а потом услышал громкий лай. Вокруг, то припадая на передних лапах к земле, то высоко подпрыгивая, носился Серый.
Юноша оглянулся. Он сидел на краю дороги, а рядом лежал автомат. Слава всем богам, малышка в брезентовой люльке не пострадала, но встревоженному отцу показалось, что она стала еще бледнее. Теперь, когда морок отступил, Олег обнаружил, что на поле полно чьих-то останков, расклеванных до костей. Проведя пальцами по садняшему горлу, он нащупал кровоточащую ссадину, оставленную, по всей видимости, кривым клювом одной из пернатых чародеек, которую так вовремя спугнул прибежавший пес.
«Вот же твари, – подумал Олег, обнимая лохматую голову друга. – Если б не Серый, лежал бы я тут, птичек проклятых собой кормил… а, может, пострелять вас в ответ?»
Но тут юноша сообразил, что уже долгое время (сколько именно – неизвестно), пока он как дурак сидел на дороге, преследователи неуклонно приближались. И сейчас они находятся, вероятно, всего в паре километров, а, быть может, и ближе. Олег вскочил на ноги и посмотрел назад. Ему показалось, что вдали, сквозь марево маячат человеческие фигурки, так что сводить счеты с курицами и выдавать врагам свое местонахождение было, по меньшей мере, глупо.
Но, может быть, впервые за все длинное, чреватое опасными неожиданностями утро, он почувствовал непоколебимую уверенность: все задуманное получится, вдвоем с Серым можно будет преодолеть любое испытание!
* * *
Если бы Олег только мог представить, благодаря кому отряд не настиг его в те полчаса, когда он сидел как вкопанный, он не жалел бы о потерянном «Макарове»!
Дикарка, упорно именуемая Артуром «Ритой», не желала передвигаться бегом в колонне, вернее, она вообще не желала передвигать ноги. Григорий и Семен подгоняли ее, постоянно отвешивая тычки ей в спину, но толку это давало немного. Несколько раз каратели останавливались и лупили непокорную рабыню, хотя старались умерять силу ударов и зуботычин, так как не хотели прибить упертую сучку до смерти. Может быть, поэтому, получая очередную пощечину, скалясь окровавленными зубами, атаманша только смеялась в лицо избивавшим ее мужчинам. Наконец, Николай осознал, что метод кнута на эту рабскую дрянь не имеет абсолютно никакого воздействия, и решил использовать метод пряника. Заглянув в глаза женщине, он почти слезно пообещал, что как только отряд достигнет пределов Таганрога, ее тут же отпустят на свободу. Атаманша затихла, будто обдумывая заманчивое предложение, а затем, истерично расхохотавшись, харкнула кровью в лицо старейшине. После этой выходки у нее оказался сломан нос. В конце концов, Семену пришлось отдать свой вещмешок и оружие товарищам, и взвалить на плечо упрямую дикарку. Женщина не сопротивлялась, лишь издавала жуткие булькающие и клокочущие звуки.
– Как бы Ритка не окочурилась раньше времени, – заметил на ходу Артур.
Но разговор на эту тему никто не поддержал.
Из-за живого груза на плечах Семена темп передвижения карателей замедлился почти до скорости размеренной ходьбы. Так преследователи прошли несколько километров.
Николай, понимая, что они начинают безнадежно отставать от беглеца, велел отряду остановиться. Семен свалил дикарку на дорогу, как куль с песком, и Николай вновь пообещал ей свободу.
– Ты меня все равно обманешь, урод, – прогнусавила атаманша. – Но я побегу, как ты желаешь, если ты прямо сейчас исполнишь одну мою маленькую прихоть.
– Какую? – Николай напрягся, чувствуя подвох.
– Ты сейчас при всех назовешь себя лысым мудаком и лакедемонским засранцем, – дикарка вытерла грязной шершавой ладонью кровь, сочащуюся из изуродованного носа, – и я побегу, а когда мы окажемся там, где вам нужно, можешь прострелить мне оба колена.
Кулаки старейшины непроизвольно сжались, а лицо побелело. Прикрыв веки, он сделал глубокий вдох.
– Ты чё, чума? – Артур опешил от такого наглого предложения. – Я тебе сейчас ствол в задницу засуну и весь магазин разряжу. Я тебя сейчас…
Но Николай вскинул руку с растопыренными пальцами, заставив этим жестом наследника замолчать.
– Даешь слово? – глаза мужчины буквально насквозь прожигали атаманшу.
– Даю, – ответила она, сплюнув кровью.
– Я, Николай, сын Алексея, старейшина Совета, – бывалый поисковик произносил слова отчетливо и громко, он умел подавить эмоции, личные обиды и амбиции во имя достижения цели, – являюсь лысым мудаком и лакедемонским засранцем.
Дикарка попыталась засмеяться, но закашлялась.
Артур отвернулся, чтобы товарищи, а особенно Николай, не увидели его лицо, расплывшееся в непроизвольной улыбке.
– Да, значит, я все-таки не зря прожила свою жизнь, коль услышала такое признание от самого старейшины, – хрипло прогнусавила атаманша. – Ради таких слов стоит увидеть Таганрог и умереть.
* * *
Место было необычным: за серым забором виднелось здание, очень похожее на Храм Славы Лакедемона. Но оно имело только один купол, и не синего, а золотого цвета. Из купола торчал накренившийся вбок крест с двумя поперечинами.
«Что это? Храм выродков? Может, я уже пришел?» – с надеждой подумал Олег.
Но Серый, который сперва неуклонно держался впереди, вдруг замедлился и плелся теперь за спиной, постоянно взлаивая, как бы пытаясь остановить человека, а потом и вовсе сел посреди дороги, и, как ни подзывал его хозяин, отказывался сделать хоть шаг вперед. Было ясно, что пес не хочет идти дальше, но не было понятно почему. Возможно, собака чувствовала повышенную радиацию мертвого города?
Олег задыхаясь, сбился с ритма, который умудрялся держать с самого утра. Почему-то именно сейчас он потерял уверенность и запаниковал. Мысли вдруг перешли с чисто практических вопросов на странные, абсолютно не свойственные ему, абстрактные рассуждения.
«…каждый, кто плывет по Реке Жизни, неминуемо пересекает Дамбу Теней, чтобы его память растворилась навсегда в Море Погибели…»
Беглецу чудилось, что не он мчится во всю прыть по Мариупольскому шоссе, а темные воды судьбы несут его к пределу, за которым полное отсутствие чего-либо, так что нет никакого смысла бежать. Скорое наказание виделось неотвратимым, как сама смерть. Настоящий неподдельный страх перед безжалостным роком опутал душу. Все теперь казалось напрасным. Никогда ему не достичь проклятого города.
Тело дрожало, легкие требовали все больше и больше воздуха, и Олег остановился. Наверное, стоит смириться, встретить чертовых карателей прямо здесь, на этой дороге… устроить засаду, погибнуть в бою, как и полагается воину…
