- И, кстати, убери защиту, она против меня бесполезна. Ты только Силу зря тратишь.
Люк глянул на отца.
Тот кивнул и произнес:
- Немного лучше, не так ли?
Люк допил воду. Стало немного легче.
- И все же это ничего не меняет. Ты не сказал мне, хотя все знал.
- Может, я ждал именно такой реакции? - Новая усмешка. - Я не предполагал, что ты сможешь так четко все увидеть. Талантливо, Люк, ничего не скажешь.
То ли отец гордился им, то ли злился - непонятно. Однако ему сейчас было не до эмоций отца.
- Про Кеноби ты понял с самого начала. Почему не сказал? Тебе ведь это было выгодно. Это бы полностью снимало вину с Империи, - тут же начал Люк.
- А ты бы мне поверил! - с сарказмом произнес ситх. - Ты бы посчитал это попыткой очернить, и я предпочел промолчать, сказав, что не все в этом деле просто. Штурмовики так себя не ведут, и, как ты уже видел, ферму сожгли тоже не они.
- Как так вообще можно? Ты же был джедаем, ты знаешь...
Ему до сих пор было сложно осознать, что так можно.
- У джедаев очень гибкие моральные нормы в отношении ситхов. Ради их уничтожения они были готовы всю Республику спалить в огне и залить кровью. Ты сильный одаренный, и Кеноби был готов на все, чтобы ты не попал ко мне.
- А Асока?
- Асока не стала джедаем, хотя ей пришлось очень многое принять: что ситхи не абсолютное зло, и что никакая Тьма ее наставника не поглощала, и я всегда оставался собой. Это далось ей с большим трудом.
Вот только это еще не все. Был еще один человек, пострадавший из-за него.
- Мама...
- Ты не должен был узнать.
- Почему? Ты все скрыл! От меня всю жизнь что-то скрывают!
Ему уже до смерти надоели эти игры.
- Но, тем не менее, ты всю жизнь мирился, что Ларсы от тебя многое скрывали, хотя всегда это чувствовал, - заметил Вейдер.
Слова отца были правдой, но он мог простить это опекунам.
- Они меня воспитывали.
Отец лишь кивнул, отвернулся и отошел к окну.
- Ты уверен, что хочешь услышать всю правду? Ты понимаешь, о чем просишь?
Люк уставился на черную фигуру и тихо произнес:
- Я виноват и в ее смерти.
Он видел, как черные перчатки в это мгновения сжали подоконник.
- В чем ты виноват? В том, что Кеноби оказался достаточно праведным джедаем для убийства беспомощной женщины? В том, что попал на войну, где оказались хороши все средства, в том числе и использование детей? - тяжелый вздох. - Что я проиграл бой с Кеноби, поскольку все еще считал его другом, хоть и бывшим? Запомни, Люк, привязанность к врагу - слабость.
Отец ждал его реакции на свои слова, но Люк все еще не мог отойти от случившегося.
- Забрать ребенка от матери, убить ее, отдать младенца другим людям, чтобы через восемнадцать лет вернуться и вновь забрать, убив этих людей, - произнес Люк, собирая картинку. На душе было мерзко. - Это война, и так, оказывается, можно. Что может быть еще хуже?
- Есть вещи гораздо хуже. Ты еще мальчишка, у тебя нет опыта, ты еще многого не понимаешь.
- Просвети, отец, я попробую понять. Что может быть хуже?
- Родители умирают, да, это страшно, но это закон жизни. Страшнее, когда умирают дети, и особенно те, которых ты ждал, которых хотел... - Каждое слово было подкреплено бурей эмоций, контролируемой и сдержанной, которую не собираются выпускать на волю. - И с этим очень сложно смириться и трудно пережить. Не дай тебе Сила испытать подобное.
Отец продолжал стоять к нему спиной, смотря в окно. Почему-то хотелось заглянуть ему в глаза, но Люк знал, что сейчас Вейдер не позволит этого. Какая-то грань, которую ему не позволено переходить.
- Стоило удивляться, что теперь джедаи хотят убить меня. Впрочем, ты этого не сказал.
Вейдер повернулся к нему.
- Ты бы не справился самостоятельно. Это не твоя война. К тому же, я не хотел тебя пугать. Не сейчас.
- А я должен бояться, отец? После всего-то случившегося. - Люк задрал подбородок и встретился с глазами отца, поразительно похожими на его собственные. - И снова та же причина - я твой сын. - Хотелось даже усмехнуться, просто наперекор собственной злости и боли.
Сейчас бы отвернуться, закрыться от взгляда отца, такого пронзительного, как будто он видит его насквозь.
- Это не единственная причина. Ты можешь стать очень сильным, чего они и боятся.
И смешно, и муторно, и одновременно противно быть врагом для кого-то только из-за того, что ты просто родился, и по этой же причине обречь людей на смерть. А сейчас просто понять, что готов сделать все, чтобы стать таким, каким не хотели видеть его джедаи, просто из чувства противоречия, просто в качестве своеобразной мести.
- Ты станешь, сын, обещаю. А идти вопреки - выбор сильных.
Кажется, отец его понимает или просто читает мысли, но сейчас последнее его не волновало и не раздражало. А понимания ему хотелось. И слышалась какая-то нотка гордости в голосе отца.
- Почему? - стоит тоже попытаться понять этого человека.
- Например, вопреки всему, что делал Кеноби, я стараюсь, чтобы у нас с тобой сложились нормальные отношения. И ты все-таки назвал бы меня отцом.
Люк удивленно моргнул. Почему-то это слово далось ему очень легко. Он и не заметил, как произнес его. Может, потому что настолько привык думать о Вейдере, как об отце.
- Для тебя это важно?
Вейдер посмотрел на него так, что Люк на секунду замолк, поняв, какую чушь произнес.
- Но ты никогда не просил...
- Есть вещи, о которых не просят. Это либо есть, либо нет.
- Но... ты же не беспокоился за меня после нападения джедаев, ты пришел позже и ты был спокоен... и чуть ли не сразу ушел...
Отец бросил на него очередной выразительный взгляд.
- Я чувствовал, что с тобой все в порядке. И мне нужно было узнать информацию о джедаях.
Люк вспомнил молодого джедая, сраженного молнией.
- Один ведь выжил, не так ли?
- Больше нет, - уронил Вейдер. - Ты думаешь, я мог бы оставить в живых того, кто попытался отнять у меня сына?
Что-то сдвинулось в этом мире. Чужая смерть его не задевала. В конце концов, это война, но ему нужно было знать, что отцу не все равно.
- Есть что еще сказать, Люк? - спросил Вейдер, складывая руки на груди.
- Просто... если у нас семья, я тоже имею право знать, что происходит. Потому что ты не единственный, кто может принимать решения. Потому что ты теперь не один.
