не нужен. Но если заставлять его выбирать между тобой и мной, он выберет меня.
Гиральт швырнул ложку в кастрюлю, понурился, посмотрел на огонь, пожал плечами. Наверняка бедняга в мое отсутствие сто раз прокрутил в голове этот разговор. Теперь он хотел сказать все сразу и не мог сказать ничего.
Только бы не разревелся.
Он обернулся. По его щекам катились слезы. О святые духи…
– Ты забираешь у меня Тноту. Он твой, я не могу выиграть. Что бы мы ни построили, куда бы ни поехали, ты всегда останешься между нами.
Любовь, любовь, любовь, о ценность вечная моя, ты нас спасаешь от сомнений, ради тебя одной живу, ради тебя умру… кхм. Я стиснул волю в кулак, собрался с духом и заявил:
– Ты не понимаешь. У нас с Тнотой за плечами долгая и богатая история. Мы вместе видели то, чего не видел ни один человек. Я прошел тысячу миль Морока рядом с Тнотой и своим выживанием на каждой миле был обязан ему. Он тащился за мной в каждый встречный ад, а я старался не дать аду его пожрать. Да, мы породнились кровью и духом, и, клянусь святыми, я так его люблю, что расставаться – резать по живому. И все же Тнота относится к тебе совсем иначе, чем ко мне. Лучше. Теплее. Однако наседая, требуя выбрать, ты вынуждаешь его увязаться за мной.
– Ему нельзя! – буркнул Гиральт.
– Но ты не оставляешь выбора. Я же вижу, как вы смотрите друг на друга. Наши двадцать лет – ничто по сравнению с вашими двумя годами. У вас все глубже. Вы роднее. Тнота знает: ты пойдешь за ним куда угодно и ждать будешь бесконечно. Тебе он нужен, а мне – нет. И если ты перестанешь пилить его, мы оба останемся с ним.
– Хочешь, чтобы я сказал спасибо? – вытирая слезы, съязвил Гиральт.
– Честное слово, нет. Я даже обойдусь без твоего прощения. Просто соберись и будь готов завтра свалить с Границы, причем насовсем. Ты же выручил деньги за бриллианты Морока. Используй их, строй свою жизнь. А Тнота пойдет за тобой.
– А вдруг нет? – спросил Гиральт.
– Я прошагал с ним тысячу миль. И всегда знал, куда глядят его ноги. Пусть решит сам.
Дух милосердия, мир и в самом деле рехнулся. Я – психотерапевт супружеской пары, состоящей из однорукого фраканца и торговца с Границы.
Я оставил Гиральта, искренне надеясь, что поступил правильно. Однако не был уверен в своей правоте. Эх, старый засранец Тнота. Большего я не мог бы для тебя сделать.
Водиночестве я сидел на террасе, на крыше. Доски были мокрыми и скользкими после дождя. Неподалеку кто-то бесновался. Бедняга не успел спрятаться, когда полила черная жижа, и теперь вовсю голосил о предательстве и своем вырванном сердце.
Мне было скверно. Судьба имеет банальную и дрянную привычку не оправдывать ожиданий. Я, по сути, уговорил Гиральта отказаться от Тноты. И к чему, скажите на милость, это приведет?
А кроме того, я вдруг понял, что подыхаю. Мое тело сильно помолодело в белой камере – эдакий образцовый герой-вояка. На самом же деле я потихоньку портился. Кашель сделался горше прежнего, но дело было не только в кашле. Меня теперь убивал не Морок, а его отсутствие. Морока не хватало в земле, в ветре. Я терял отраву, текущую по моим жилам и костям. Мне недоставало ее, будто конченому алкашу – дозы. Предсказуемо, как движение лун: если я не наполнюсь Мороком, то просто развалюсь, постепенно сгнию заживо.
Когда-то давным-давно я так же стоял на валенградской крыше и смотрел, как Эзабет сплетает свет. Десять лет прошло. Целая вечность. Подробности стираются из памяти, превращаются в слова, в миф, остается лишь то, из чего складывается судьба. Но как Эзабет плела! Без очков и станка, просто голыми руками, на одном только мастерстве… Где-то она еще есть, и я, конечно, люблю ее. Но десять лет в свете, без плоти и крови, без привычного мира! Нынче Эзабет – не беззаботная летняя девчонка, которую долговязый юнец, вдруг ощутивший себя мужчиной, пытался впечатлить умением верховой езды.
Хотя за эти десять лет все здорово изменились. Тнота, познакомившись с мушкетной пулей и милостью хирурга, остался без руки. Я наполнился Мороком и сделался гоблином. Валию Нолл превратил в счетную машину. Может, Эзабет теперь – лишь образ в моей памяти, призрак света?
Я мысленно обругал себя за сопли, зная, что все равно буду их размазывать. Ну и дьявол с ними, главное, чтобы не только мир уделывал нас, но и мы его.
Задумавшись, я не заметил, как появилась Валия.
– Тнота пакует вещи. Собирается уехать утром.
– Отлично, – обрадовался я.
– Мне тут нравится, – обведя панораму взглядом, сообщила Валия. – Сверху все кажется таким мирным, правда?
В ее серебряных глазах плясали отблески городских огней – зеленых, синих, красных. Три луны почти выстроились в линию. В последнее время они сходились все быстрее.
Я не знал, что сказать, и потому промолчал. Валия подошла, присела неподалеку – рукой не достать, но чувствовался запах жасмина, ее духов. Я смутился и уставился вниз, на камни. Черт возьми, в Мороке куда проще. Разговариваешь только с призраками, а в них нет ничего, кроме твоих сожалений. На таких легко не обращать внимания. Впрочем, Валия – тоже призрак, лишь подобие прежней Валии, седое, с глазами, полными серебристой стали. Хотя, надо признать, она и раньше была стальной.
– Сходятся луны, – заметила Валия. – Скоро все они выстроятся в линию перед солнцем. Тройное схождение. Случается раз в девятьсот восемьдесят два года. И мы это увидим.
– Вряд ли что-то будет видно, если луны закроют солнце.
– Луны – просто кристальные сферы. Свет пройдет сквозь них. Зрелище ожидается примечательное.
– Навидался уже дерьма, – буркнул я.
– Злишься на меня?
– Нет, не злюсь.
– Не больно ты изменился. Злишься. Тебе не понравилось мое решение, – заключила Валия.
– Есть разница между «злишься» и «не нравится».
– Рихальт, в твое отсутствие я сделала много хорошего. Понимаю, почему тебе пришлось уйти и сотворить с собой такое. Но когда ты отправился исполнять великую миссию, война не закончилась.
– Это не моя война. Она и прежде не была моей, – сказал я. – Мне всего лишь пришлось воевать на ней.
– Война – моя. Может, в этом и есть разница между нами?
– Нет, разница в другом, – угрюмо возразил я. – Объяснить?
– Зачем? Я не нуждаюсь в разъяснениях. Каждый выбирает свою дорогу.
– Да, правда. У нас хотя бы дороги выбраны.
Мы сидели и глядели на городские огни. На то, как одни зажигались, другие гасли.
– Ты собирался спросить меня кое о чем, – наконец произнесла Валия.
– В самом деле?
– Мне не следовало выяснять, но я хотела понять, почему ты ушел и что планируешь делать.
Рукава Валии были опущены, но я угадал ее
