— возразил я. — Это вещь статусная и одноразовая, а препод одной бутылкой точно не обойдется. Нужны другие варианты. Кто был на кухне? Наряды вне очереди получали?
— На кухню? — удивленно посмотрел на меня Шебутнов, словно я сморозил какую-то явную глупость. — Мы ж мальки. Кто нас к дедам на теплое место пустит?
— Вот как. — усмехнулся я, прикидывая ситуацию. — Значит убрав Дикого с шайкой мы освободили место для кого-то другого. И они об этом пришли договариваться, в том числе. Шельмы.
— Да ладно, че ты? Они в своем праве, деды… — попробовал меня успокоить Леха, но я уже двинулся к корпусу столовой. Если нельзя забрать или подработать — нужно достать другими способами.
Наркотики были мне не по душе, в том числе и водка. Нет, легкий алкоголь — для вкуса, настроения и компании, вещь весьма допустимая, хотя умеющему контролировать чакры — совершенно без надобности и даже во вред. Но вот то, как упивался Гаубицев — совершенно отвратительное зрелище.
— Заметил? — спросил я у Шебутнова, кивнув на корпуса камер.
— Ага, по всему периметру стоят. — угрюмо ответил Леха, исподлобья зыркнув на черную полусферу. — Да не смотри ты на нее, охрана запалит.
— С чего вдруг? — развеселился я, разглядывая корпус практически в упор. — Нас разводят на чистом месте. Видишь? Провода перерезаны. Над входом для студентов камеры в полном порядке. Над основным для персонала — тоже, а вот над служебной мертвая зона. Будто кто-то специально камеры убрал.
— Да не, бред какой-то… зачем? — удивленно спросил Шебутнов.
— Есть у меня пара идей, но выяснить мы это сможем только вечером, после смены. — сказал я, отходя в сторону. — Что у нас дальше?
— Самоподготовка. На всякий случай можно заглянуть в учебную часть, или по кабинетам. Но в расписании аудитории не указаны. — ответил Леха, тут же достав записи. — Что делать будем, старшой?
— Идем в барак, переодеваемся. — ответил я, понимая, что толку от нализавшегося к третьей паре Гаубицева нет и быть не может. А времени еще вагон.
Как-то так получилось, что возле нашей двери в комнату я заметил сразу нескольких шустрых учеников, тоже с первого курса. И когда вся наша компания начала переодеваться в спортивную форму, выданную училищем, их как ветром сдуло. Зато через пять минут возле корпуса строились почти полным составом. Интересно девки пляшут.
— Чего здесь забыли? — спросил я у сидящего на лавочке в расслабоне Тарана.
— А ты че, запрещаешь? — усмехнулся дед из 3Т.
— За просмотр деньги беру. — с оскалом ответил я. — Смену в столовке.
— Ой да не очень-то интересно на вас смотреть. — заржав ответил бурят, но с места не сдвинулся. Ну что ж, это его дело.
— Взвод, бегом марш. — скомандовал я своим, выруливая на асфальтовую дорожку. За моими одногруппниками подтянулись почти все первачи. Не сразу, не стройно — но бежали дружно и не теряя построения, которое подсмотрели у старшекурсников. Один спереди — четверо за ним. Вот только когда добрались до тренировочной площадки она оказалась занята. Как и стадион.
Возвращаться ни соло нахлебавшись под насмешливые взоры дедов мне показалось неправильным, но и толпиться здесь — бесполезно. Оглядевшись, я подозвал Леху, и тут же выяснил что есть еще одно место, которое подходило под нашу задачу — полигон для отработки боевого взаимодействия.
— За мной, бегом. Марш. — скомандовал я, и под удивленными взглядами других курсов мы свернули с асфальтовой дорожки на боковую, которая вскоре стала грунтовой. Бежать стало тяжелей, особенно когда тропа пошла в горку. Но зато тело начало работать все, загрузив и голову, и даже плечи. А когда, пробежав около трешки мы пошли на второй круг, мне в глаза бросилась странная шевелящаяся коряга со знакомой аурой.
— Шебутнов, продолжать движение. Догоню. — приказал я, сам сойдя с проторенной дорожки чуть в лес. Несколько человек повторило мои действия, наверное, решив, что я собираюсь отлить. Так что пришлось выждать пока они вернуться к убегающей колонне, и только после этого коряга поднялась с земли и сбросила капюшон.
— И как ты меня углядел? — спросил Василий, присев так, чтобы его было не видно с дороги. — Как оно, Сашка, твое ничего?
Глава 11
— Как устроился? — поинтересовался денщик, убедившись, что остальные ушли.
— Как видишь, среди худших. — усмехнувшись ответил я, стараясь не оборачиваться на дорогу. — Засунули в самую жопу, непонятно за что.
— Как ты выражаешься, твое сиятельство. Будто сапожник из черных. — покачал головой Василий, пряча улыбку. — Есть догадки с чего так? Парни с тобой вроде нормальные, все добровольно на пробежку вышли.
— Да тут все через одно место. — ответил я, едва сдержав ругательство. — Почему мы здесь встречаемся, а не на занятиях? Не смогли устроить?
— Всего два дня прошло, так что нет. К тому же один из сослуживцев, оставшихся в училище, посоветовал мне пока не светиться. — сказал денщик. — Меньшиковы раньше пользовались большой поддержкой со стороны императрицы, и сейчас у них хватает проблем, так что они бдят пуще прежнего. Чужих не пускают.
— И что ты собираешься делать? — удивленно спросил я. — Сидеть в лесу?
— Не вижу в этом ничего дурного. — усмехнулся Василий. — Свежий воздух, птички, опять же…
— Ты вроде говорил, что сам из Суворовского. — заметил я, переключившись на другую тему. — Мы будто в развалинах живем, даже двери нет. Препод — алкаш жуткий и один на все предметы. Тут всегда такие проблемы были?
— Я из военных. — немного помявшись ответил Василий. — Так что понятия не имею как в черных группах. У нас всегда считали, что в туф попадают только тупые, уроды и фигляры. Дети крепостных и преступников. А те, кто попал случайно — быстро переводятся в лучшие группы.
— А были поводы так считать? — поинтересовался я.
— Конечно. Мне было не до того, чтобы по сторонам глазеть, но экзамены все на свое место расставляют. Если на первом еще переводы частые, да и соперники в поединках хороши, то уже на втором — пара человек, не больше. Ну а к концу года разрыв такой что о туфе можно и не вспоминать вовсе. — отмахнулся денщик. — Тяжелые, но мягкие, одно слово — туф. Вроде и не песок, но и не камень.
— А если я тебе скажу, что их специально в такое положение поставили. — прищурившись спросил я.
— Зачем?
