Тех, что прятались в Липецке, интересовал исключительно Мичуринск. Даже если отдельная группа отколется или какая блуждающая пройдёт, от них всегда можно свалить успеть или, опять же, спрятаться. С противоположной стороны Рязань, но те слишком далеко, да и смысл, если они периодически на Елатьму ходят. Возможно, здесь даже более безопасно.
Что творится западнее или восточнее — не совсем известно. В Тамбове ситуация меняется дважды в неделю, его с двух сторон периодически окучивают. Однако твари каждый раз откуда-то приходят, а наши всё не успевают закрепиться и, соответственно, отступают. А, может быть, всё именно так и запланировано, и все эти движения, напротив, наиболее эффективно сокращают поголовье уродов.
Запад. Да там до самого Орла тишь и гладь. В тех местах наибольшее скопление наших поселений. Поговаривают, что у них даже электроснабжение регулярное, почти как в прошлые времена. Но и жить там, такое себе. Сплошные планы, работа, трудодни, человеку моей профессии там делать нечего.
Парнишка у Светы смышлёный, несмотря на то, что без папки растёт. С ключами быстро разобрался, да и направляющие довольно лихо на шаровые насадил. Затем мы скрутили карбюратор, все тросики, и я ещё подумывал о сцеплении, но вряд ли корзина на этом драндулете будет лучше моей. Кое-что по электрике забрал, релюшки, предохранители, катушку зажигания до кучи. Когда ещё такой шанс подвернётся — хрен его знает, а запас, как известно, карман не тянет.
Пока работали, я рассказывал Максу о своей профессии. Никогда ещё не видел, чтоб мальчишки с подобным азартом глотали истории о добытчиках. Однако он каждый раз с восторгом вникал в различные мелочи, мол, а как вы поняли, что там есть чем поживиться? Каким образом обезвредить ловушку и что делать, если ты в неё угодил, а рядом никого? В его глазах я был Индианой Джонсом и это подкупало.
Света прекрасно управилась с покойником, даже полы помыла. Перед домом, метрах в двадцати, у соседней околицы расположился колодец и с водой особых проблем не возникло. А двора через три, в саду, обнаружилась баня. Если бы не душ на теплоходе, я бы, скорее всего, здесь ещё на день остановился. Вот только сейчас в том нет никакого смысла.
Печь залили водой, чтоб та не дымила и не привлекала к нам лишнего внимания, а тот запах, что она испускала до этого, быстро развеется по округе. Окна быстро, в три руки, заколотили досками, коих обнаружилась целая стопа за сараем. С гвоздями в деревне тоже проблем не бывает. В доме и бычий хер — верёвка, и нормальные хозяева всегда живут этим принципом.
Дверь тоже запечатали, но не забыли оставить себе лазейку через заднее окно. Там проём заколачивал я, рассчитав таким образом, чтобы без особых усилий доски можно было выбить наружу. Даже топор в том месте положил, пригодится.
Только завершив все приготовления, мы улеглись спать, точнее, Света с Максом, а я остался на дежурстве. С середины ночи девушка меня сменит, пацану я в этом вопросе пока не доверяю. Мать же никогда не станет рисковать жизнью своего ребёнка, потому за её дежурство можно не переживать.
Дом погрузился в тишину. А с улицы раздавался стрекот сверчков, да такой плотный, обволакивающий, что я начал клевать носом. Можно, конечно, сходить в сени, покурить, вот только это снова лишний аромат для этих мест. Мы и без того днём слишком много следов жизнедеятельности оставили. Так что лучше не рисковать.
— Ух, бля, ты чего? — вздрогнул я от внезапного прикосновения.
— Ничего, — прошептала Света, глядя мне прямо в глаза.
— Спать иди, тебе через четыре часа меняться, — буркнул я.
— Ага, — кивнула девушка, но с места не сдвинулась, а в следующее мгновение прильнула к моим губам.
Я даже опешил от такого поворота. Не то, чтобы мне не хотелось, ещё как! Просто слишком неожиданно, без прелюдий и лишних разговоров. Плюс Макс спал здесь же, на полу и от этого стало вдвойне неудобно.
Спустя секунду я ответил на поцелуй, после чего Света тут же положила ладонь на мою ширинку. Её дыхание сразу сделалось глубже, а уж как заколотилось сердце, я ощутил, запустив руку под лиф. Или это уже моё так разогналось?
Раздеваться — это для слабаков, мы слились воедино лишь слегка освободив нужные места от одежды. Да и было бы ради чего столько возиться, ведь весь процесс занял не белее пары секунд. Света выгнулась и задрожала моментально, а я успел лишь пару раз качнуть бёдрами, словно впервые женское тело вкусил.
Девушка крепко прижалась ко мне и часто дышала прямо в ухо, и как мне показалось — улыбалась. Я в этот момент чувствовал себя неловко, будто опрофанился, словно неопытный подросток какой. А затем Света осыпала мою шею и лицо множеством коротких поцелуев и отстранилась.
— Спасибо, — с улыбкой добавила она.
— Угу, — буркнул я в ответ. — Обращайся.
— Грубый ты, Сашка, и не женственный, — усмехнулась она и ещё раз впилась в мои губы.
Сопротивляться я не стал, всё же приятное занятие. Однако внутри не возникло ничего такого, что можно было назвать чувствами. В отличие от меня, отношение Светланы, похоже, стало теплее, хотя кто его знает, может, показуха.
Странный всё же инстинкт вот это влечение партнёров, стоит получить желаемое и тут же теряется всяческий интерес к сексу, а в большинстве случаев и к объекту вожделения. И как нам теперь себя вести? Изображать семью, каковой мы не являемся, или дальше продолжать делать вид, будто мы чужие люди? Ведь, по сути, никаких договорённостей не было, да и с чего вдруг? Но с другой стороны, интимные связи вроде как сближают.
Снаружи мир окончательно погрузился во тьму. Сегодня, как специально, небо заволокло облаками, и даже звёзды не помогали рассмотреть хоть что-либо за окном в узкую щель между досок. В доме так вообще хоть глаз коли, зато слух обострился. Ему, конечно, далеко до того состояния, каким владеют слепые, но в нашем случае и этого в достатке.
Ночная тишина давит, кажется звенящей. Даже сверчки ушли на антракт, дабы насладиться покоем. Вскоре они вернутся и продолжат концерт с новыми силами, и уже не стихнут до самого восхода. Зимой такого нет, мир словно погружается в спячку, а покой нарушают разве что ночные хищники.
В последнее время они сильно распоясались, особенно волки и лисы. Людей совершенно не боятся, несмотря на то, что каждый встречный носит оружие. Природа постепенно отжимает свои владения у некогда бывшего венца творения — человека.
