царила в этом бедламе. Всё внимание было приковано к ней, она смеялась и шутила, щёки её раскраснелись. Лукасу неприятно было смотреть на неё, но и не смотреть он тоже не мог. Он с трудом нашёл себе место и сразу заказал эля. Он пил, пил ещё и всё не мог опьянеть, на Сэльму он старался не смотреть.
— Пожалуйста, господин бургомистр! Вы делаете мне больно! — умоляющий голос Сэльмы заставил его поднять голову. Какой-то немолодой богато одетый мужчина схватив Сэльму за руку тянул её к себе.
— Иди сюда! Чёртова шлюха! — рычал бургомистр, — кем ты себя возомнила?
Тщетно Сэльма пыталась вырваться, он вывернул ей руку так что она вскрикнула. В таверне наступила тишина, никто из присутствующих не решался придти ей на помощь. В этой тишине прозвучал громовой молодой голос:
— Отпусти девушку подонок!
Бургомистр поднял глаза и увидел пожилого рыцаря, нетвёрдо стоявшего на ногах, с повязкой на глазу. Глава города невольно рассмеялся, он выпустил руку Сэльмы и девушка поспешила упорхнуть из трапезной. Бургомистр огляделся ища её и не обнаружив не на шутку разъярился.
— Ты мне за это ответишь старик! — взревел он схватившись за рукоять меча, но прежде чем он успел вытянуть клинок из ножен, старик с неожиданным проворством схватил стоявшую на столе кружку с элем и со страшной силой обрушил её на голову бургомистра. По лицу франта потекло вино пополам с кровью, бургомистр выпустил рукоять меча и безвольно скрючился на стуле на котором сидел. Старик вытащил из ножен кинжал и взяв своего противника за волосы запрокинул его голову судя по всему собираясь перерезать бургомистру горло. В гробовой тишине он огляделся, все с ужасом смотрели на него, хозяйка застыла держа в каждой руке по две пустые кружки. Синт выпустил волосы хрюкнувшего бургомистра и убрав кинжал в ножны пошёл наверх в свою комнату. Те кто стоял у него на пути поспешно убрались с его дороги. Придя в свою комнату, он сел на кровать, его била дрожь. «Нужно было убить эту мразь!» — думал Синт. Сидя на кровати он слышал, как постучали в дверь комнаты Рагны Хатча. Судя по голосу это была хозяйка. Синт стал собирать свои вещи. В его дверь постучали.
— Входи, — сказал сир Лукас.
Вошёл Рагна.
— Ко мне только что хозяйка приходила, — проговорил он смущённо.
— Я уже ухожу, — сказал Синт поднимаясь и закидывая мешок за спину.
— Зачем Вы это сделали? — спросил его Рагна.
— Знаешь мальчик, если ты настоящий рыцарь ты не должен позволять обижать женщину, какой бы она не была! — Синт похлопал Рагну по плечу и пошёл по коридору к лестнице.
— Что Вы будете делать? — спросил Хатч.
— Спрячусь в какой-нибудь пещере недалеко от города, — отвечал Синт.
— Как мне Вас найти?
— Я тебя не пропущу не волнуйся! — Синт махнул ему рукой и исчез на лестнице. Когда он вошёл в трапезную голоса смолкли. Хозяйка протирала мокрой тряпкой красное лицо бургомистра, хлопотала около него как наседка около цыпленка, на Синта она даже не взглянула. Лукас вышел на улицу, вывел из конюшни своего коня и забросил на него седло. Пока он затягивал ремни, маленькая дверь чёрного хода распахнулась и появилась Сэльма.
— Вы уезжаете? — спросила она.
Синт усмехнулся.
— Приходится, — отвечал он не глядя на неё.
Легко как молодой человек поднялся он в седло и взялся за поводья. В эту секунду Сэльма оказалась рядом с ним и схватила обеими руками его руку.
— Спасибо, — прошептала она и поцеловала его руку.
— Поехали со мной! Прямо сейчас! — сказал ей Синт не отнимая у неё своей руки.
— Что? — Сэльма отпустила его руку и сделал шаг назад. На лице её появился испуг, Синту захотелось схватить её и закинув поперёк седла ускакать с ней в горы.
— Я не могу! — прошептала она, умоляюще, — я нужна здесь! Леди Стоун надеется на меня!
— Я понял. Берегите себя леди Сэльма! — Синт поклонился ей и ударив пятками бока лошади заставил её двинуться вперёд.
Девушка осталась стоять освещённая стоявшей на земле маленькой свечкой. Синт услышал как хлопнула дверь, Сэльма вернулась в свой мир. Он направился было к горам, но потом развернул лошадь и поехал обратно в город. Днём он видел дом губернатора, самый богатый в городе. Синт остановил лошадь в переулке недалеко от дома бургомистра и стал ждать. Судя по Луне перевалило за полночь, когда он услышал стук копыт одинокого коня. Всадник грязно ругался, обещая вселенские муки на головы каких-то шлюх. Синт выехал на середину дороги и преградил всаднику дорогу. Как он и ожидал это был бургомистр, в седле он держался не очень уверенно, покачиваясь из стороны в стороны. Губернатор уставился мутным взглядом на сира Лукаса.
— Кто ты такой! Ты хоть знаешь кто я?! — прохрипел он.
Свет Луны упал на лицо Синта.
— Ты тот старик! Ах, ты ублюдок! — бургомистр потащил меч из ножен.
— Я хотел бы извиниться! Это только моя вина! — сказал ему Синт с поклоном.
— В жопу себе засунь свои извинения! — зарычал бургомистр, — тебя я убью прямо сейчас, а завтра закрою этот гадюшник, хозяйку выгоню из города! А эта сучка Сэльма будет визжать у меня под кнутом, как маленькая свинка!
— Я так и думал, — грустно сказал сир Лукас, неожиданно он оказался совсем близко от губернатора и прежде чем тот успел поднять руку сжимавшую меч вонзил клинок ему в грудь. Бургомистр уставился на Синт выпученными пьяными глазами.
— Что ты… — прохрипел он. Лукас повернул клинок, расширяя рану, кровь ударила фонтаном из груди губернатора. Синт извлёк меч из тела бургомистра и тот захлебнулся своими словами, накренился в седле и рухнул прямо в грязь взметнув тучу брызг, дёргаясь всем своим жирным телом.
— Ты когда-то был неплохим воином, но сейчас ты просто кусок дерьма! — сказал ему Синт. Он вытер свой клинок и убрал его в ножны. Бургомистр престал сучить ножками в грязи и затих. Синт развернул коня и неторопливо поехал в сторону темневших на горизонте гор.
Лукас Синт нашёл плоский, гладкий камень и улёгся на него вытянувшись во весь свой немаленький рост. Камень был горячим, нагретым солнечными лучами настолько, что на нём почти невозможно было лежать. Но сир Лукас испытывал неожиданное удовольствие от этого жара, исходившего от мёртвого обломка скалы, который казался ему сейчас практически живым. С каких пор ему так полюбилось тепло? С промозглых холодных, продуваемых холодными ветрами каменоломен в которых почти невозможно было хоть немного согреться? Или это
