– Пусть будет двадцать восемь.
– А я уж было подумал, что немногим меньше, чем мне, уж больно умно задвигаешь временами.
– А тебе сколько?
– Столько здесь не живут. Я собираюсь съездить в одно место и кое-что оттуда забрать. Мне понадобится команда из тех, кто не подведет. Она уже набрана, но вакансии еще остались. Кого зря не берем, тем более людей с улицы, но мне тут Финн сегодня рассказал про одного абсолютно безбашенного парня. Он для начала чуть не порезал тупым ножом ораву снабженцев, которые уже почти уговорили подвернувшуюся продавщицу на групповую любовь, без малейшего намека если не на внезапно вспыхнувшую страсть, то хотя бы на согласие; затем вытащил пару товарищей из нехорошего места; а потом катался под артобстрелом на легкобронированной фуре, облепленной мертвяками, и при этом ни разу не обделался. Все так и было?
– Почти. С той фурой обошлось без малейшего геройства, просто штаны новые, только получил, пришлось беречь изо всех сил. И не надо на меня так коситься, ты сам только что начал кривляться, я просто отвечаю тем же.
– Финн говорил, что такого неподражаемого отморозка наблюдал впервые, а из уст Финна это иначе как положительной характеристикой не назовешь. В общем, я высоко ценю его рекомендации, он в людях нечасто ошибается. Эй, Рикки, ты руки сегодня мыл?
– Ага, как раз перед тем, как почесать задницу.
– Но чесал-то хоть через брюки?
– Ну что ты, через брюки совсем не те ощущения.
– Ну так вытри свои грабли и налей мне бокал такого же. И Карату обнови.
– За счет заведения?
– А ты не рад нас угостить?
– Нет, просто я бы удивился, скажи ты другое. Люблю удивляться.
– Если еще раз услышу, что ты тискаешь приютских пацанов, я тебя так удивлю, что будешь чесать голые тазовые кости.
– Ну, Рэм, ну что ты сразу начинаешь! Шуток вообще не понимаешь, совсем без юмора живешь. Ничего страшного я этим мальчишкам не делаю, просто немного расширяю горизонты.
– Если бы ты, извращенец потасканный, расширял только горизонты, я бы и слова не сказал. Все понял?
– Если ты о том, осознал ли я угрозу перспективы эпичного надирания моей задницы, то да – все понял.
– Вот и прекрасно. Два пива сюда, и марш в другой угол, воспаление ушей вот-вот заработаешь, сколько тебя помню, постоянно подслушиваешь. Так что скажешь, Карат? Предложение тебя заинтересовало?
– С одной стороны – да. С другой… Мы ведь не за абрикосами в ближайший сад махнем, с этой поездкой что-то явно не так.
– Да ты у нас капитан Очевидность.
– Ага, я такой. И я хочу знать.
– Все не скажу, но поездка и правда не из простых.
– Серьезно? Да что ты говоришь? Я просто потрясен, никогда бы не подумал, ведь был уверен, что мы съездим твоих деток забрать с детского утренника.
– Не надо ничего о детях.
– Ага, я уже заметил, что у вас тут целый бзик на почве счастливого детства.
– Я же сказал – не надо, – с нажимом повторил Рэм.
– У меня есть хотя бы мизерный шанс вернуться живым?
– Я командую операцией, еду со всеми, манией самоубийства не страдаю. Такой ответ тебя устраивает?
– Вполне. Давай побыстрее заканчивать разговор.
– Ты куда-то торопишься?
– Я – нет, а вот мой друг – да.
– За него не переживай, я уже дал отмашку, им занимаются.
– Но ведь я же еще ни на что не согласился.
– Ему не помешает хирург, причем срочно. Обычный хирург. Наши тела умеют восстанавливаться, но для этого их надо кормить, снабжать легкие кислородом, ткани кровью и лимфой. Это трудно сделать с разорванными артериями и кишками, хотя бы кое-где надо поработать скальпелем, начерно подлатать. Это необходимый минимум, на все остальное пока что не рассчитывай. И если мы разбежимся ни с чем, на тебе повиснет долг за эту операцию.
– Даже если Шуст умрет?
– Смерть не отменяет оплату. Уж извини, что я не спросил согласия, но был уверен, что возражений не будет. Или это не так? Скажи прямо, я могу позвонить в больницу и все отменить.
– Не надо, возражений нет.
– Приятно, что ты такой предсказуемый.
– И я согласен.
– Что, даже не хочешь узнать подробности?
– Все равно ты будешь темнить и ничего толком не расскажешь.
– Откуда такая уверенность?
– Ты тоже предсказуемый.
– Гм… Один-один, пока что ничья. Ладно, ты согласен, но я пока что не согласен. Дело щепетильное, мне надо быть уверенным в каждом человеке. Тебе придется ответить на несколько вопросов.
– Валяй.
– Служил?
– Да.
– Спецвойска?
– Простой срочник в простой пехоте.
– Специальность?
– Гранатометчик.
– Боевой опыт есть?
– Есть.
– Где получил?
– На юге.
– Чечня?
– Нет.
– Первая Черноморская? Вторая?
– О таких не слышал.
– Это бывает. В наших мирах на пачке сигарет может совпадать все до последнего штриха, но при этом различаться количество планет Солнечной системы. Я тут на всяких навидался, Улей – тот еще затейник. Так что за война?
– Плохие воевали с хорошими.
– Да что ты говоришь, я даже не знал, что такое бывает. Ты, само собой, храбро сражался на стороне хороших?
– Именно так. Хотя сильно подозреваю, что другая сторона считала иначе.
– Ты мне только что раскрыл глаза на сакральную суть большой политики. На контракт пошел, или по призыву загребли? Как вообще там оказался?
– Доброволец из сопредельного государства.
– Наемник?
– Денежное довольствие не получал.
– Из идейных, значит?
– Не совсем. Жизненные обстоятельства заставили.
– Это какие такие обстоятельства?
– Непреодолимой силы.
– Неразделенная любовь? Изменила? Пойду убьюсь об танк, и пусть потом эта змеюка изойдет на горькие слезы?
– Мне обязательно на это отвечать?
– Необязательно. По специальности там был?
– Нет, записан стрелком, разное делать приходилось.
– Противника хоть видел?
– Видел.
– Стрелял?
– Да.
– Вальнул кого-нибудь?
– Не знаю.
– Здесь ты сжег «бэтээр» с экипажем. В душе ничего не дрогнуло при этом?
– А должно было?
– Вопрос снимается. В больнице ты вроде как подробно рассказал о том, что случилось в Кумарнике, но остались непонятные места. Для меня не понятные. Как элитник оказался на свободе?
– Мне рекомендовали не отвечать на такой вопрос.
– А мне плевать на чьи-то рекомендации, мне нужен четкий ответ. Так как?
– Я его отпустил.
– Ты его… Гм… Интересные дела… Вопросов у меня море, но в первую очередь интересует главное – почему он тебя не прибил сразу после этого?
– Я убедил элиту, что это не в его интересах.
– Убедил элиту? Мне, как никогда, нужны подробности.
– У меня дар убеждения. Ну и мина в моих руках его смущала.
