— Я — ничего не поняла!
— Бывает, — пожал плечами Миша, — поймёшь. Ты ещё в среде нашей «не варилась». Это — не объяснить вот так вот, на пальцах. Это — надо почувствовать. Гвардейск — совершенно особенный город. Поживешь там, «поваришься» — проникнешься. Всё это — только ещё ждёт своего терпеливого исследователя.
— Миша, хватит! У меня уже голова лопается! Ничего я не понимаю!
— Бывает! Это я виноват. Просто — хочешь что-то понять — попытайся это кому-либо объяснить. Вот, тебе объясняя — сам стараюсь постичь. И чем больше разбираюсь — тем большее уважение к Сталину.
— А почему не к отцу своему, не к Медведю? — спросила Маша.
— Медведь — тоже проект Сталина, — отмахнулся Маугли, — У отца — своя роль.
— Какая?
— Роль — Медведя. Как там классик сказал: «Весь мир — театр. А люди в нём — актёры».
— И у тебя?
— Более того — у тебя — тоже.
— А мы можем отказаться от этого?
— Запросто! Только это — может быть очень больно. Вот, отец не хотел быть Медведем, пытался сбежать в обычные солдаты. Переломало всего до состояния фарша.
— Даже так? И кто выдаёт эти роли?
— Бог? — пожал плечами Миша.
И вот — билеты на руках, документы, предписания — в папках, за плечами, в походных рюкзаках. Они ждут поезда. Ждать ещё больше двух часов.
Маша замечталась. Вчера проходили мимо ювелирного магазина, Михаил видел её взгляды, но посмеялся:
— Милая, там — ничего стоящего. Дома, всё дома. Всё лучшее, эксклюзивное — дома. Самое красивое и необычное. Пока — пофантазируй, какое кольцо бы ты хотела?
— А ты?
— Обычное, но из титана. И гравировка внутри. Маугли и Валькирия.
— Гравировка на титане?
— Запросто!
Маша вернулась в реальность, глазами влюблённой кошки посмотрела на своего Мышу, который был в парадном мундире, при погонах, при наградах. Мария — тоже была в форме. Но её грудь была пуста. Только значок ГТО. Мария не хотела одевать форму в поезд, в гражданской одежде — проще, но Михаил — настоял. И только теперь, окинув взглядом площадь, Маша поняла, почему.
— Мыш, почему столько военных?
— Потому.
— Мы поэтому не поехали на Ласточке?
— И поэтому — тоже. На машине не доехать. Там стокилометровый разрыв без дорог. Не проехать. Без танка. И дороги теперь — блокировали.
— Зачем вводить войска в Москву? Какие могут быть враги в Москве?
— Обыкновенные. Ты, да я. Да мы с тобой.
— Ну, какие мы враги?
— Не обыкновенные. Опасные. Пока народ убит горем, прощается со Сталиным, они развернут государственный аппарат задом наперёд. Или вывернут. Наизнанку.
— Даже так?
— А зачем ещё вводить войска? Давить недовольных.
— Миша, а мы — бежим?
— А ты предпочитаешь — принять бой и убивать? Ну, хотя бы вон тех новобранцев с тонкими шеями? А они — при чём? Нет, любимая, это не мой бой. Тут идёт сражение мыслей, идей и образов. А я — сворачиватель голов, а не окрыватель глаз. Мной вести этот бой — что пневматическим молотом сверлить зуб.
— И всё же — бежать…
— Валькирия моя! Воительница! — Михаил обнял её. Это вызвало реакцию окружающих — люди оборачивались, смотрели осуждающе. Миша отстранился.
— Миш, ещё два часа ждать, пойдём, в машине посидим. Музыку послушаем.
— Поцелуемся, — улыбнулся Михаил, но покачал головой, — Ты не заметила ничего странного?
— В смысле?
— Даю подсказку — мы сейчас не поезд ждём.
— Даже так?
Маша обвела площадь взглядом. Как её учили — искала «красный сигнал» — чего-то, что было тут лишним, нелогичным, чужеродным. Иногда этот, самый простой способ, бывал исчерпывающе достаточным. Так и в этот раз. Обычные, повседневные, привычные вещи и люди — стали для неё серыми, невзрачными, незаметными. Сразу выделились несколько явлений, которых тут быть не должно — грузовики с вооружёнными солдатами, большое количество милиционеров и «людей в штатском», одетых в настолько невзрачные плащи и шляпы, что горели красным, как сигнал тревоги. «Цветными» были ещё несколько человек — группа весёлых студентов, о чем-то смеющихся, геолог с мальчиком и одинокая женщина с букетом.
— Мальчик, — ответила Мария.
— Молодец, — удивлённо ответил Миша, — а учитывая, что у тебя нет моего врождённого вывиха, что называют — чутьём на опасность, чуйкой — вообще молодец! А как ты это сделала?
— Логически. Косоворотка, льняные штаны, сапоги. Узелок. Как из сказки. А тут — не сказка. И геолог с ним. Геолог — правильный, только большой очень. Больно какой-то толстый, но лицо — не жирное. И одет он не по погоде. Но, это бывает. И отдельно от мальчика — вопросов не вызовет.
— Молодец ещё раз. И вопросы возникли не только у тебя. Маша, сделай радостный вид и встреть эту парочку. Будто это — твои знакомые или родные.
— Почему я?
— Потому что — не я.
— Ах, ну, да!
Видя, что «плащи» уже стягиваются к интересующей Марию парочке, девушка поспешила. Подбежала, делая радостную мину, запричитала:
— Наконец-то! Я уже заждалась! Как добрались?
— Здравствуй, дочка. Добрались нормально. Устали только, — пробасил огромный геолог.
Очень колоритный персонаж — заросший, как леший, не стриженые волосы, неухоженная борода, свитер с высоким воротом, ветровка с длинными полами и множеством карманов, плотные штаны, высокие сапоги из толстой кожи на толстой подошве. И огромный баул за плечами.
«Плащи» послушали их разговор, потеряли интерес, но не ушли.
Мальчик лет 10–12 смотрел с любопытством большими и ясными голубыми глазами. Был он светло-рус, открытое, чистое лицо, с правильными очертаниями. Через расстегнутый ворот рубахи видна была простая тесёмочка и костяной крестик. Просто крест, без украшений. Даже распятого тела не было.
— Что мы стоим, как три тополя на плющихе? — пробасил геолог, — Пойдём в тенёк. Не по погоде я одет, жарко.
Вот это — точно. Мальчик в рубашке с расстегнутым воротом, а здоровяк — как из поздней осени явился.
— Мороженку будешь, племяш? — спросила Маша у мальчика, не удержалась, потрепала ему русые пряди.
— Буду, — кивнул «племяш».
Они купили три мороженных, но здоровяк — отказался. Сели на затененную акациями лавку. Тут как раз подошёл Миша, ему и досталось мороженное.
— Знакомься, Игорь, это Михаил. Это — Мария, — пробасил геолог, — Миша, Маша — это — Игорь.
Маша раскрыла рот от удивления, Миша усмехнулся:
— Привет, братишка! — Миша, так же как и Маша до этого, потрепал волосы мальчика, но сейчас он — дёрнул головой — не нравиться. Игорь ничего не ответил, внимательно осмотрел парочку в форме.
