— Это как получится. Раз договорились — я в деле, хотя ничего не обещаю.
— Понятно. Ну, давай в бар. Знакомиться будешь.
Ересь и тот самый сталкер, с которым предстояло познакомиться, сидели на продавленном диване в одной из комнат бункера. Перед ними прямо на полу лежал лист фанеры, и уже на нём две открытые банки с тушёнкой, порезанный батон и даже нашинкованная колбаса. Початая бутылка водки на импровизированном столе была уже не первой — рядом с фанериной лежали два пустых флакона «справжньої хутipської перцiвки», а Ересь заметно окосел и клевал носом.
— Приветствую, брат! Подходи, присаживайся. А то, поди, организм радиации по дороге нацеплял, вот и выведем.
— Наукой доказано, что водка в этом плане не помогает.
— Это я в курсе… но какой классный повод был, а? Теперь придётся просто тупо бухать без причины. Я Фельдшер буду.
— Фреон.
— Зда-р-рова, Фреон! — И сталкер крепко пожал протянутую руку.
Вихрастый, с открытым, улыбчивым лицом, в глазах смешливый прищур, и не поймёшь — то ли молодой, то ли уже далеко за тридцатник. Светло-русая борода, заплетённая в короткую косичку, крупная серьга в левом ухе — нечасто среди сталкеров встретишь такие «девайсы», видок от них получается едва ли не разбойничий. Но улыбка при этом совсем не злая, взгляд прямой, честный, даже любопытный. Но, самое интересное, комбез особенный, каких я уже года два не видел: лёгкий, камуфляжной расцветки, и эмблема на рукаве — зелёная волчья голова с надписью «ВОЛЯ», а вокруг стилизованного щита мелкой вышивкой «Liberté, égalité, fraternité». Давно я «свободовцев» в Зоне не встречал, а если и заходил на Армейские склады, старался базу их обходить. Тёрки у них с «Долгом» были всегда нешуточные, а я на «Росток» заходил часто, как, впрочем, и все наши. Мало ли…
— Ооо… парень скис. Баиньки. — Фельдшер легко подхватил уснувшего Философа и оттащил на стопку матрасов у стены. — Ну, давай за то, чтоб печень зря не пропадала, раз уж с радиацией такой облом. Горилка зачётная, не левак.
— Давай. Отчего бы за удачу не хлопнуть. — И я уселся рядом, заранее подцепил кусочком хлеба золотистого желе из банки. Да… хорошо пошла. Вкусно, скажем так, сивухой совсем не отдаёт. Добрая водка, не соврал Фельдшер, хотя недурно было бы её немного охладить перед употреблением.
— Нормуль.
— А я что говорил! Теперь ещё по чуть, пока не остыло. — «Свободный» сноровисто разлил ещё по одной. — А потом уж посидим, обсудим дела насущные. Ты же в курсе новостей, да?
— Каких? — Вторая пошла ещё лучше. Давненько такой хорошей горилки не пробовал. Если из запасов Хоря, надо бы ему попенять за то, что торговал паленкой. — Вчера ПМК отрубился, и тишина.
— Военные расстреляли прямо с вышек большую группу сталкеров. Утром как раз. Шли ребята вдоль нейтралки, оно раньше безопаснее было. А по ним с пулемётов. Все там остались, говорят, восемь человек. Из научного городка большая часть сталкеров уйти успела, кто-то предупредил, ну а тех, кто остался, повязали или постреляли — замес, говорят, страшный в городе был. Четыре военные экспедиции в Зону вышли, две из них — к «Ростку». Ведут какие-то сталкеры, шкуры. Но ничего, далеко не проведут. Давай за упокой погибших бродяг, сталкер. А заодно отходную по тем уродам, что воякам продались. — И Фельдшер снова взялся за бутылку.
Выпили, не чокаясь, и «свободный» продолжил:
— Перемирие у нас с «Долгом» пока. Дружить — не дружим, но грызню приостановили. Уроды они, конечно, слов нет, я бы сам военных к «Ростку» провёл, чтоб они сохатых пошерстили за ребят наших, но не те времена, брат. На, держи… коды поставь на свою машинку, чтоб сигнал принимала. На «Ростке» станция работает, и наши тоже оборудование подключают. Без инфы в Зоне беда.
Пока я вводил десятизначные коды, Фельдшер задумчиво катал опустевшую бутылку по «столу», казалось, напрочь забыв о моём существовании. Но потом словно очнулся и, улыбнувшись, хлопнул в ладоши.
— Эх, жизнь идёт дальше. В общем, наслышаны в «Свободе» о тебе, мужик. Вроде как ты неплохо в подземельях шаришь, вот и попросили Хоря с тобой перетереть. Видишь ли, и так в последнее время «Свободе» нелегко живётся, а тут ещё и кислород нам перекрывают — старые каналы йок, денежка тоже йок, совсем плохо, однако. Глупые дядьки наверху большую бяку сделали всем и сразу, а пока поймут, если, конечно, поймут все местные нюансы, то уже поздно будет. Если не от пули армейской, так от голодухи вымрем.
— Ломать — не строить, — вспомнил я высказывание академика Яковлева.
— Точно, — кивнул Фельдшер.
Что за каналы — понятно. Все группировки в Зоне кем-то, да спонсировались. «Долг», например, почти не скрывал дружбы с военными и открыто сотрудничал с российско-украинскими вооружёнными силами, дислоцированными вдоль Периметра и на нескольких «внутренних опорных точках». Случалось, вместе вояки и «долговцы» «Монолит» шерстили, вместе и от мутантов отбивались, совместно в Зону ходили. И за всё это «Долгу» от новых штабников почётное звание присвоено: «незаконное вооружённое бандформирование». Так сказать, в благодарность. Хорошо помню лицо Седого в тот момент: сначала непомерное удивление, потом секундная растерянность, и вдруг заиграли у главного «долгана» желваки на скулах, сжались кулаки. Ох, не скоро военным удастся после такого фортеля доверие «долговцев» заслужить. Но и у чёрно-красных дела тоже скоро будут швах. Запасы у «Долга» есть пока, продержатся какое-то время. А дальше? У них же всё снабжение через военных и учёных шло…
— Слушай, а на «Ростке» «Позитрон-2», станция немаленькая, соответственно, «ботаников» море, лаборатории у них там полевые. Что с ними, не в курсе?
— Яковлев ещё держится, — сказал Фельдшер. — Сковырнуть такую фигуру не выйдет. Сам он упёрся, и нипочём с «Ростка» уходить не желает. «Ботаники» дружно подписали отказ эвакуироваться.
Ясно. Интересно, надолго ли хватит учёных. Снабжение у них тоже встанет — отговорка найдётся, мол, невозможно ни наземной технике, ни вертолётам добраться. Ещё чуть — и плакал «Долг». А также «Свобода» и мы за компанию. То-то «фримены» зашевелились, начали искать проводников. Знал бы, что с кем-то, кроме отмычки, по Зоне ходить придётся, послал бы я Хоря в глубокую аномалию.
— Тебе должны были сказать, что Фреон не любит попутчиков. — Я посмотрел в глаза Фельдшеру. — Особенно в Зоне.
— Говорили. Но дополнительный ствол и ещё одна пара глаз в таком деле лишними точно не будут. Не боись, обузой не стану. И ежели попутчиков не любишь, то Философ каким боком с тобой ходит?
Сказать ему или нет, что этот субъект — не совсем попутчик, а «страховка» на случай ненайденной аномалии? Или не нужно пока? Фельдшер этот вроде идеалист со взором горящим, не поймёт… а отношения портить перед ходкой не очень хочется — как бы не спелся он с Ересью, и тогда вполне может нарисоваться нехорошая перспектива для сталкера Фреона.
