— Интересно, Гремучий, ты знаешь, почему тебе никогда не сравниться с тем же Нанаем?
Мне понравилось то, как он встопорщился. Конечно, я схлопочу по зубам за такое, но разве оно того не стоит — высказать этому ублюдку в харю, что я о нем думаю?
— Ну так я тебе скажу. Твой бугор никогда не станет заводить сопливые речи обиженного мальчика-с-двумя-ходками о том, что ему в прошлой жизни не давали открыть ларек. Где ж твои подвязы, авторитет? Чего ж ты на зоне не обзавелся нужными людьми? Или ты на зоне парашу стерег? А сейчас лепечешь мне тут о фортике, где ты будешь князьком и где все будет как в сказке. Нанай, в отличие от тебя, предельно ясно понимает, что с вояками, приличным арсеналом и достаточным авторитетом на районе ему не нужно думать ни о каком переселении ближайших лет пять уж точно. А ты водишь мелко и мыслишь на уровне примата. Потому никогда и не займешь место смотрящего, свои же будут презирать тебя…
— Закончил? — Громадина Гремучего возвышалась надо мной корабельной мачтой.
— Ага, приступай.
Попинал малехо. Я где-то откатился, а где-то получил. Главное, башка осталась неповрежденной, а бокам не привыкать. В такие минуты вспоминаются замесы с мусорами. Бывало по молодости, не раз с пэпээсниками в подобные игры катал…
Он вытащил из-за спины мой нож. Присел, схватил меня за шиворот.
«Ключ!» — блеснуло в голове. Он хапнул чуть левее того места, где находилась моя нычка. Сам не знаю почему, но в тот миг собственная жизнь меня заботила даже меньше, чем данное поручение. Чертовски не хотелось, чтобы Гремучий нащупал заначенную железяку.
— Есть еще желание умничать?
— Да как-то… — Я сплюнул кровь с разбитой губы.
— Я те устрою, сука, сравнялово, — процедил он сквозь зубы, упер лезвие мне в глотку. — Заикнись еще только. Понял?! Прогуляемся сейчас с тобой, я тебе ноги развяжу, но не вздумай глупить. Убить не убью — не дождешься, а пальцы отрежу. Или еще чего, поважнее.
Он разрезал веревку на ногах, грубо схватив за рукав, помог мне подняться. Толкнул вперед, и мы пошли. Разумеется, по направлению в центр города. К «конфетке», на их базу, где с меня выбьют признание и решат, какую казнь я заслуживаю за свой дерзкий поступок. Само собой, я постараюсь этого не допустить. Уж не знаю, что там Гремучий думает, но глупить я, конечно, стану. Дорога до «конфетки» дальняя, будет время пораскинуть мозгами и попытаться прорезать косую лыжню. Даже, скажем, примерно с твердой половиной залога на успех. Парней-то я убрал, ствол только один остался.
Ну эт, конечно, если мы никого из других «дожьих» отрядов не повстречаем, и они не согласятся подсобить «заму» доставить зловредного тягача на базу. Не хочется о том думать, но тут всяко бывает. Счастье, как видим, падает точечно.
Километра три прошли, никого не опасаясь, по тротуару. Я — впереди, с двумя пустыми «галилями» наперевес и родным «укороченным» в придачу. Гремучий метрах в трех позади, налегке, с каким-то короткостволом вроде «гюрзы» (которым, кстати, он меня и вырубил в гипермаркете) в руке. Молчит. Видать, за живое я его задел, когда с Нанаем на весы кинул. Да он ведь и сам знает, что до волчары класса Наная у него не дорос. И вряд ли дорастет, потому и бесится. Он ведь токмо самими ходками кичится, мол, сидевший, купола вона на спине. А что авторитетом на киче не оброс — молчит. А тут я — мало что не сидевший, так еще и на попуск его кидать буду. Мол, братки его бортовали, даже с ларьком не помогли. Прострелил бы он мне башку за такую выходку, и все дела. Да цены тогда с меня мало, могут и не поверить на базе, что это я такой на их «Урожай» здоровьицем рискнул наскочить. Доказ нужен, того и ценен я.
Ожил Гремучий, лишь когда из большого здания главного офиса «Приватбанка», что на 600-летия, послышался шум беготни. Замер и я, безоружный, когда из парадного входа выбежали двое. У одного рюкзак за спиной, на вид гиря килограмма три болтается, второй пустой, с каким-то самопалом в руках. Заметив нас, остановились в нерешительности, пронзили взглядами Гремучего, направившего в их сторону ствол пистолета. Правильно, на меня-то, вываленного в грязи и с руками завязанными, чего смотреть-то? Все со мной понятно, на заклание «дог» ведет.
Как бывает в таких случаях, парни мысленно спрогнозировали наше поведение и, решив, что Гремучий не станет ввязываться в их дела, продолжили бег. Обогнув ржавую «девятку» на парковке, они пересекли улицу и дали чесу в сторону парка.
Гремучий напрягся снова, когда из того же офиса выбежали еще двое запыхавшихся парней. В дутых ватных куртках, зимних спортивных штанах, без шапок, рожи заросшие, в руках тоже типа обрезы. Кого же эти парни мне напоминают?.. Ах да, напоминают тех, что десять секунд назад здесь промчали. Я не оракул, но понять несложно: зуб даю, первые кинули вторых возле схрона. Банальщина…
— Где они, сука?! — завопил первый, таращась перед собой.
Второй помотал головой в обе стороны.
— Съе*ались, говнюки, ля.
— В парк?!
— Скорее всего, пидорасы!
Они, казалось, нас в упор не хотели замечать. Второй, остановив, наконец, взгляд на Гремучем с пушкой в руке, на секунду задумался. Но не о том, вылетит ли из «гюрзы» пуля, а, скорее, о том, ответит ли «дог» на его вопрос. Тут ведь ясно, что при нынешнем положении вещей нужно дважды подумать, стоит ли озвучивать перед кем-то свои вопросы. Особенно если этот «кто-то» — «дог». Да и я, такой же тягач как они, отвечать им не обязан.
Словно прочитав мои мысли, парни сначала попятились, не спуская с Гремучего глаз, а затем обогнули ту самую ржавую «девятину» и замелькали пятками к городскому парку.
Жаль. Я надеялся, что все-таки завяжется выясняловка, в ходе которой обозленный на меня Гремучий несколько грубо выразится, а взведенные парни не поймут тона. И начнется пальба… Мамоньки, а ведь это был бы просто флеш-рояль! Беги тогда — не хочу.
Но спустя всего минуту на улице снова стало тихо и безлюдно.
Безлюдно — это, конечно, если не считать высохших останков двух людей под стеной пятиэтажного дома — спрыгнули с балкона в разгар эпидемии. Похоже, одновременно. Собаки давно разодрали одежку, разделывая тела. А птицы доклевали останки.
Безлюдно… Безлюдно — это если не видеть свисающую с окна того же дома кость руки. Или продырявленного пулями скутера, вместе со своим хозяином залетевшего под днище БТР. Ветер шевелит воротником грязной рубашки.
Безлюдно — это если не видеть останки тела, по которому проехал танк. Или того парня на скамейке, что сам вынес себе мозг из ИМ. Мимо него я проходил сотню раз, но сейчас приостановился. Может, я впервые ему позавидовал?
