«Дайте-то боги», сказал себе Эйнер. Но на богов надейся… В личном сейфе, в потайном ящике, лежала такая толстенькая папочка неприметного серого цвета. А в ней — восемь штук потоньше. На одной надпись: «В.ц. Азра» Очень, очень полезная папочка! С её помощью можно сделать так, что силы на фронтах будут перегруппированы с целью передислокации лучших соединений в квадрант 16-б северо-восточного фронта. Как эта мера повлияет на ситуацию в стране? Плохо. Вторая ударная армию форгарда Даграна не будет переброшена на юг, не удастся отбить у Набара территорию тверди для посадки хверсов. Осенью соберут плохой урожай. Будет голод, будет мор. Но если этого не сделать… Тогда уже не просто мор придёт — вымирание… Четыре месяца — слишком долгий срок. Пришельцы — крупные, здоровые существа, им надо много калорий. Как долго они смогут продержаться на полужидкой кашице из хверсовых очисток и рыбьих голов? Придётся, пожалуй, к средствам внутренним, присовокупить личные. Потому что паёк Верховного цергарда, даже урезанный на треть, остаётся очень, очень неплохим. Для поддержания жизни можно обойтись много меньшим.
…Самое досадное — он был совсем не плохим человеком. Пожалуй, лучшим из Совета. Настоящий боевой офицер, прямой, решительный и смелый. Сотни боевых вылетов, шесть государственных наград, из них две — ещё имперские. Живая легенда авиации. Это его эскадрилья совершала дерзкие налёты на Квандорскую столицу в самом начале войны. Это им лично была сброшена одна из первых больших Бомб.
Заняв высочайший пост, он не превратился, подобно большинству соратников, в вальяжного штабного заседателя, и на фронтах его лицо знали лучше, чем в тылу. Он был талантливым стратегом, опытным тактиком и воздушном бою, и в наземном. Его не страшила передовая, видели его и в зимних окопах, и в летней топи, и в небе над вражескими позициями. Его не брали прожитые годы, он продолжал летать. Он неизменно был там, где хуже, где опаснее всего. Он действовал не приказом — личным примером. Удача сопутствовала ему в жизни, и не будь его — трудно сказать, что сталось бы теперь с Арингорадом.
И только однажды он совершил ошибку. Страшную и непоправимую.
Это случилось семь лет тому назад. В одну из долгих осенних ночей северный приграничный город Браз подвергся чудовищной бомбардировке. Снаряды градом сыпались с неба, здания рушились одно за другим, полыхали кварталы, сам воздух горел, и ничто живое не могло уцелеть в этом огненном котле. Сорок тысяч жителей насчитывалось в Бразе — сорок тысяч погибло в ту ночь. Город был стёрт с лица земли. Командовал эскадрильей бомбардировщиков лично Верховный цергард Азра.
Трудно сказать, в чём была причина трагедии. Говорят, будто топь иногда испускает дурные газы, что затуманивают людям разум, вызывают галлюцинации и бред. А может, приборы подвели, или сказалась многолетняя усталость… В любом случае, роковая ошибка ставила точку в карьере Главнокомандующего Азры. Потому что психически здоровые люди собственные города не бомбят.
Тогда ему удалось скрыть эту историю. Какой ценой — жутко представить. Достаточно сказать, что никого из лётчиков, бывших с ним в ту ночь, через год не осталось в живых. Налёт приписали Квандору, и «ответный удар» нанесли, и песню о том сложили, красивую и горькую. «Мы не забудем, как горело небо…» — неслось из всех репродукторов в те дни, и даже самые закалённые воины не могли удержаться от слёз. И каждый год с тех пор Арингорад отмечал траурную дату гибели города Браза, даже не подозревая, кто именно был её виновником. Цергард Азра оставался на своём посту — и видят боги, делал всё, чтобы искупить страшную свою вину, ни сил, ни средств не жалея, ни жизни собственной не щадя. Он жил с тяжёлым камнем на сердце, но был уверен: тайна эта ведома ему одному во всём свете. Откуда ему было знать о существовании неприметной серой папочки, что лежала, до поры до времени, в тайнике покойного цергарда Регана, главы ведомства Внешней Безопасности, и была извлечена на свет сыном его, цергардом Эйнером?
— Ну, что, ознакомились? — спросил соратник Эйнер тихо. — Это копия, конечно… — Азра был из числа тех людей, что, будучи загнанными в угол, хватаются за оружие и пускают пулю в лоб противника.
Командующий фронтами поднял на него тяжёлый, мёртвый взгляд. Спросил очень спокойно:
— И чего ты хочешь?
Эйнер облизнул вдруг пересохшие губы. Это была старая скверная история, не хотелось ни знать о ней, ни, тем более, участвовать, пусть даже косвенно. Бывает иногда, очень редко, что, повинуясь каким-то загадочным физическим законам, из топи вдруг всплывает труп. Отвратительный, раздутый — и жаль несчастного, и прикоснуться мерзко. Очень, очень схожее чувство…
— Мне нужно массированное наступление на позиции Квандора. Наши старые территории требуется отбить как можно скорее и удерживать хотя бы в течение двух недель. После этого я отдам вам все материалы и лично уничтожу все известные мне следы тех событий. Обещаю.
Казалось, всё умерло в душе цергарда Азры в тот миг, когда он раскрыл роковую папку, и ни на какие эмоции он больше не способен. Но при таких словах соратника, брови его удивлённо поползли вверх. Он ожидал каких угодно требований: подать в отставку, убить Репра с Кузаром, устроить военный переворот с целью узурпации власти цергардом Эйнером — но только не этой странной просьбы, абсолютно необъяснимой с точки зрения здравого смысла.
— Ты с ума сошёл?! — вырвалось против воли. — Зачем оно тебе надо?!
Милое лицо Эйнера стало жёстким, в глазах блеснула серая сталь.
— Соратник, я ведь не задаю вопросов вам, так будьте добры платить мне тем же.
Какое-то время они смотрели друг на друга, молча, злобно. Потом оба устали. Первым заговорил Азра.
— Знаешь, мальчик, мне всегда казалось… — он запнулся, подбирая слова, — что ты не такой как все мы. Что слово Отечество для тебя не пустой звук, и не жажда власти тобой движет… Ты бываешь жесток, как твой отец, но не помню случая, чтобы ты ради личной выгоды действовал вопреки интересам Арингорада… Но теперь… Та бессмыслица, что ты требуешь… Это огромные потери, ничем не оправданные. Это голод. Это возможное поражение в войне. Послушай меня, я знаю, каково жить с грузом чужих смертей на совести. Однажды я допустил страшную ошибку, и не стану её повторять, даже если придётся умереть самому. И тебе — не советую… Можешь делать с этим — он брезгливо кивнул на папку, — что хочешь, но я не буду выполнять твоё условие.
— Будете, — возразил цергард Эйнер устало, — потому что знаете сами: я никогда не действую вопреки интересам Арингорада. И ещё потому, что любите своих детей, и не захотите портить им судьбу. Если вы пустите себе пулю в лоб — я знаю, вы именно это задумали — мне придётся позаботиться лично, чтобы о вашей «ошибке», как вы это называете, орал каждый репродуктор в этой стране. И я представлю дело так, будто ваши сыновья знали о преступлении и помогали скрывать следы, причём Лорги лично застрелил второго пилота Корбрага. Это будет легко подстроить, думаю, вы понимаете.
