Эдвин Табб - Майенн

— Он принял смерть честно, — сказал Дарока, — ни один человек не сможет пожелать себе лучшего. Если со мной случится что-либо похожее, я надеюсь, что рука Эрла не дрогнет и он проявит то же сострадание и ко мне. — Дарока зябко повел плечами и придвинулся ближе к огню, — мне это кажется, или действительно становится все холоднее?

Дюмарест посмотрел на небо. Оно казалось ниже, чем раньше, а макушка их корабля была покрыта инеем. Листья на кустарниках и деревьях пожухли и завяли. Эрл поднялся и прошел в сторону корабля. Там чувствовался все усиливающийся мороз и надвигающаяся стужа. Эрл посмотрел вниз, на долину. Там все еще оставалось по-прежнему. Эрл медленно вернулся назад к костру:

— Мороз распространяется отсюда вниз, в долину, и постоянно усиливается.

Чом пожал плечами:

— Он хочет, чтобы мы убрались подальше от корабля? Но зачем ему это? Ведь корабль закупорен, и мы все равно не можем на нем никуда исчезнуть.

— Мы все узнаем, — трезво заметил Дарока, — когда он будет готов дать нам полный ответ и начнет свой эксперимент. — Он подбросил в огонь еще охапку веток, слегка отстранившись от поднявшегося дыма. — Я долго думал над всем происходящим. Нам известно, что Тормайл скучает, томится однообразием своего существования. Мы знаем и то, что он намерен узнать значение чувства, которое у нас зовется любовью. Но Тормайл не является живым существом и, значит, это недоступно ему. Что же случится в том случае, если он поймет, что потерпел поражение?

— Мы будем мертвы, — сказал Чом обреченно.

— А может, и нет. По крайней мере, не в том смысле, который мы вкладываем в слово «смерть». Ведь понятие времени для Тормайла и для нас совершенно несхоже. И, я думаю, что пока мы не наскучим ему, мы будем оставаться живыми.

— Наскучим?

— Да, пока он проявляет к нам интерес и любопытство. Что скажешь ты, Эрл?

— Я думаю, что нам надо вооружаться и быть готовыми двинуться в путь.

— Куда? — Сак Кволиш поднял голову. Его лицо было искажено страданием, горечью, глаза были красными и опухшими, — бегать по кругу, услаждая это чудовище до тех пор, пока он не заберет нас всех, как моего брата? Чтобы забрать нас и раздробить на молекулы, как он проделал это с Горликом и Лолис? Чтобы он материализовал нас в иную оболочку, как Харга? Вы помните, на что он был похож, когда умирал? Когда я представляю Тека на его месте, мне хочется вывернуться наизнанку.

— Замолчи, — резко оборвал его Чом, потом добавил, смягчившись, — ведь Тормайл забрал не только Тека. Он забрал и Дженку, не забывай.

— Мари и Карна тоже, — медленно прибавил Дарока. — Но почему он сделал именно такой выбор?

— Это так важно?

— Это может оказаться важным, — настаивал Дарока, — ведь, вспомни, что Дженка любила Эрла. Тек и его брат были очень близки, а братская любовь бывает крепкой и сильной. Карн? Он очень любил свой корабль.

— А Мари? — Чом потер щеки и тряхнул головой, — однажды мне показалось, что она неравнодушна к Харгу, но он мертв. Может, это вы? Вы не были ее любовником?

— Нет, не был. Но ее профессия имеет самое близкое и непосредственное отношение к любви, к той ее форме, которую многие недалекие люди считают единственно возможной и главной. Это ее бизнес, и в мыслях она наверняка называла свои дома пристанищами удовольствия, утех, наслаждений и любви. Нам известна разница, но поймет ли это Тормайл?

— Мари была профессионалом в деле, которое занимает и озадачивает Тормайла так глубоко, — тихо сказал Чом, — и если бы наше положение не было бы столь мрачным, я бы, ей Богу, повеселился бы, раздумывая над этим казусом.

Но им всем было очень далеко до веселья. Холод крепчал слишком быстро, корабль оставался неприступным, и в памяти оставшихся были слишком ярки и болезненны воспоминания о мучительной смерти Харга. Они вздрогнули, внезапно услышав ненавистный голос, который на этот раз донес до них шум листвы и ветер:

— Эксперимент начинается. Те, кто недавно исчез, находятся в конце той долины. Ваши действия по их спасению предопределят их дальнейшую судьбу. Отправляйтесь в путь.

— Тек жив! — Сак мгновенно вскочил на ноги, его глаза зажглись огнем действия. — Вы слышали? Они все живы!

Живы, в ожидании уготовленной им смерти, мучений, пыток, которые сможет придумать изощренный монстр в своем безумном желании постичь смысл недоступного его пониманию чувства, которое люди зовут любовью…

Долина изменилась. Холод, распространившийся от точки расположения корабля, заставил умереть растительность, сковал льдом речушку. Деревья стояли безлистные, их стволы и голые ветви были покрыты блестящей изморозью.

Лабиринт, запутанный и бесконечный лабиринт, думал Эрл, сквозь который они должны были пробираться, подгоняемые усиливающимся холодом и притягиваемые неведомой целью, лежащей в конце их пути. Майенн и остальные… Мысль о Дженке словно подстегнула, пробудила его. Она ждала, верила и надеялась на него. Он не мог предать ее надежды.

Но он старался быть осторожен, несмотря на необходимость передвигаться быстро.

— Подожди! — он резко остановил Сака Кволиша, слепо рванувшегося вперед, — старайся думать, а не рваться очертя голову. Нам неизвестно, что за сюрпризы ждут нас впереди.

— Меня ждет брат, и именно это заботит меня сейчас больше всего.

— Чем ты поможешь ему, если погибнешь? — Дюмарест резко остановился и стал осматриваться. Деревья тянулись вверх, пятнами заслоняя небо, отчего им приходилось двигаться в полумраке. Земля была влажной и местами скользкой, и Эрл тщательно старался не сбиться с чуть заметной тропы, выбранной им ранее. Очаг холода они оставили позади; стало немного теплее.

Чом вздрогнул и затаил дыхание, почувствовав какое-то движение сбоку от себя:

— Что это? Существо, созданное и материализованное по прихоти Тормайла?

Оно показалось снова: низко планируя, с глазами, хищно и свирепо сверкавшими в полумраке. Словно сторожевой пес, бдительно следящий, чтобы они ни на дюйм не уклонились от предложенного им пути, а может, еще что-нибудь, более опасное.

Дюмарест посмотрел на Дароку:

— Приготовь свой лук.

— Ты хочешь, чтобы я убил его, Эрл?

— Если тебе это удастся. — Дюмарест напряженно следил, как товарищ тщательно прицелился, отведя лук чуть назад, и медленно спустил тетиву. Стрела прошелестела между ветвей и ударила в цель.

Раздался звук, похожий на шипение воздуха, выходящего из проколотого баллона. Это была игрушечная бутафория, собранная из кусков, словно мозаика. Чом рассмеялся, забыв про свой недавний страх: