Эдвин Табб - Майенн

Облако мерцающего света поднималось над кораблем. Оно вибрировало, переливалось, дрожало на фоне светлого неба. Внезапно облако приняло форму шара, который стал медленно приближаться к ним. В нескольких футах от них он коснулся земли. Коснулся и снова стал меняться, прямо у них на глазах.

Какое-то существо, решил Дюмарест, глядя, как облако вытянулось в длину, изменило очертания, становясь похожим на фигуру человека, лицо которого оставалось нечетким, расплывчатым, светящимся изнутри.

— Это ангел, — прошептала Мари. — Господи, это ангел! — В ее сознании вдруг ожило какое-то давно забытое воспоминание, обрывок старой религии, а чары Тормайла материализовали это. На мгновение существо оставалось таким, каким увидела его Мари, а потом снова стало менять форму.

— Лолис! — Чом разжал руку от удивления, и сочный фрукт упал в костер, — моя госпожа! — он вскочил на ноги и протянул руки навстречу неизвестному существу, — я знаю, что вы, конечно, не та девушка, которую мы звали этим волшебным именем, но я полагаю, что оно подойдет вам. Прекрасное имя для прекрасной женщины! Моя госпожа, мне кажется, что вы хотели узнать, что есть любовь. Я могу показать и объяснить это вам. В своих долгих скитаниях я наблюдал многие формы и виды любви и в совершенстве постиг это искусство. Мое сердце ждет лишь вашего приказа.

Существо произнесло:

— Обличье, в котором я появился прошлый раз, пришлось вам не по вкусу. А теперь вы реагируете иначе. Почему?

— Я простой человек, моя госпожа, и всегда иду простыми путями. Мистерии, фантазии — не для меня. Я покупаю и продаю, делая все, что могу, чтобы приносить удовольствие. Для меня любовь — это желание служить, быть необходимым, нужным. Служить, помогать, направлять. Доставлять удовольствие, радость. И если вы дадите мне возможность объяснить вам все это наедине, то, я уверен, что мы найдем много интересных точек соприкосновения.

Мари произнесла едко:

— Я не склонна доверять этому проходимцу. По-моему, он пытается обтяпать дельце у нас за спиной. Но неужели этот глупец не понимает, что он имеет дело не с живой женщиной, а с Тормайлом?

Мари произнесла это тихо, но ее услышали все. Дарока посмотрел на Эрла, потом на Карна. Офицер откашлялся немного и хрипло сказал:

— Как исполняющий обязанности капитана, я несу ответственность и представляю интересы всех этих людей. Все переговоры должны идти через меня.

— Капитан?

— Да. Я член команды этого корабля. — Карн говорил усталым голосом; бессонные дни и болезненный принудительный сон давали себя знать. Он кивнул в сторону корабля, — назови свои условия и цену за наше освобождение.

Девушка улыбнулась в ответ, молодая и свежая, как летнее утро. Она чуть придвинулась к костру, слегка жмурясь в ярком пламени. Майенн с ожесточением вонзила свой деревянный кинжал в землю и резко произнесла:

— Нам прекрасно известна эта цена. Это существо хочет любым способом получить ответ на вопрос, что есть любовь. Любовь! — повторила она горько, — как можно объяснить этому планетарному мозгу, что это такое? Как можно научить любить планету?

— Это возможно, — мягко возразил Дарока, — если планета — твой дом.

Как Земля, подумалось Эрлу. Но это было не одно и то же, и Эрл прекрасно понимал это. Дарока просто играл словами, а у них сейчас не было времени для подобных семантических игр. Нет ничего удивительно в том, что Тормайл решил на этот раз появиться в женском обличье, думал Эрл. Эту форму он скопировал с той же легкостью, что и внешность Горлика. Эрл посмотрел на Майенн, с трудом сдерживающую свой гнев. Неужели Тормайл решил сыграть на ревности?

Вслух он произнес:

— Мы не склонны предаваться играм и развлечениям. Ты уже принял решение, Тормайл. Так скажи нам о нем.

— Ты так нетерпелив, Эрл?

— В наших прежних разговорах мы как-то говорили о жестокости. Держать людей в неведении, когда их судьбы зависят от твоего решения, по меньшей мере — негуманно.

— А любовь есть обратная сторона жестокости. Я это помню. А ты, Эрл, никогда бы не смог полюбить жестокого человека. — Она взглянула на Чома, — а что скажешь ты, Чом?

— Любовь, моя госпожа, не знает никаких условий и принципов. Я мог бы любить вас, даже задыхаясь в ваших объятиях.

Она чуть приподняла руки и стала приближаться к сидящим, а Чом вдруг направился ей навстречу, словно по ее воле, лишенный собственных желаний. Он, словно во сне, наступил ногой в костер, его фигуру окутал столб едкого дыма. В этом дыму две фигуры — мужская и женская — слились в объятии. Его толстые руки сжимали ее хрупкое тело, ее руки обвились вокруг его плеч.

— Люби меня, — произнесла она, дрожа. Чом вскрикнул, словно раненное животное, страдающее от боли. Его тело дрожало, мускулы сводило судорога, на щеках выступили пятна лихорадочного румянца, глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Он пытался сопротивляться сдавливающим его рукам, напряженно и обреченно одновременно, затем вдруг расслабился и остановил взгляд на лице мучительницы.

— Это не то, — отчетливо произнесла она, — это совсем не так.

— Моя госпожа, — прошептал он, — пожалуйста! — Она отпустила его, и он отступил назад, вытирая воротом рубашки выступившие на глазах слезы.

— Постановка вопроса требует уточнения, — произнесла она, — чтобы быть искренней, любовь должна оказаться очень сильной, это я уже поняла. Но любовь принимает слишком много форм, выражается в совершенно разных ситуациях, и какая форма — самая верная? Чтобы ответить на это, я задумала провести глубокий и всесторонний эксперимент. Он позволит дать окончательное заключение и ответит на мой вопрос.

— Подожди, — вдруг произнес Харг. Он выступил вперед, невысокий, стареющий, но кажущийся в эту минуту удивительно мужественным и полным достоинства. — Выслушай меня, Лолис… Тормайл, не знаю, как правильнее. Может, я просто несчастлив, но ни одна женщина и раньше не хотела делить свою жизнь со мной, да и я никогда особенно не страдал по какой-то из них. То есть, я не любил настолько, что готов был бы отдать жизнь за это счастье. А мне кажется, что именно этого тебе и хочется. Поэтому, давай отойдем от всей этой лирики и решим все вопросы более конкретно: так или иначе. Поворот карт. У тебя окажется карта более высокого достоинства — и ты сделаешь с нами всеми все, что пожелаешь. Если выиграем мы — ты отпускаешь нас. Быстро, просто и конкретно. Ты согласен?

— Игра в карты, удача, — сказала она с улыбкой, — тест на то, что вы называете удачей, везением. Неужели вы все согласны участвовать в подобном?

— Да, — быстро сказал Дюмарест, — мы согласны. — Он поймал руку Чома, когда тот уже открыл рот, собираясь протестовать, и сжал ее. Посмотрев на Дароку, он уловил в его взгляде неожиданную догадку. Это был реальный шанс, они не имели права упускать его. Харг прекрасно все сформулировал, и теперь им оставалось только ждать решения Тормайла.