— Погоди, — нахмурился Алексей, — какие трупы? Все, кто не проснулся, давно прахом стали. Если только скелеты остались.
Степан перестал есть, поднял на него глаза и сказал:
— Новые трупы. Тех, кого расстреляли за непослушание.
— Не может быть, — бывший тренер недоверчиво покачал головой.
— Не может быть? — вдруг воскликнул Степан, сжав в руках ложку так, что побелели пальцы.
— Полиция там заправляет всем. Убивают, грабят, насилуют. Нас заставляли искать еду, но отбирали всё до последнего, ничего не оставляли. По вечерам раздавали пайку, которой хватало только, чтобы не сдохнуть с голода. Любое укрывательство пищи строго наказывалось. Я сам видел, как двое юрасовцев отымели жену парня прямо у него на глазах, а потом пристрелили обоих. И все только потому, что тот спрятал три банки тушенки. Правильно космонавт говорил: не нужно было ходить. Центр превратился в один большой концентрационный лагерь.
— А как же вам удалось выбраться? — спросил Петрович.
Все трое заметно напряглись, глаз не поднимали, после паузы снова принялись за еду.
Руслану такая реакция показалась подозрительной, но он промолчал. Наконец Степан ответил на вопрос:
— Воспользовались темнотой и ливнем. Проскользнули мимо охраны и сбежали.
Судя по виду, Алексея тоже не удовлетворил подобный ответ, но подробности выпытывать он не стал. Вместо этого спросил:
— Вы говорили им про наш торговый центр?
— А сам как думаешь? — огрызнулся Степан. — Конечно, говорили! Мы же, как пришли, не сразу поняли, что там происходит. Нас приняли в комендатуре, распределили по разным домам, еду сразу забрали, сказали, что так положено для «эффективного перераспределения продовольствия». А утром началось: мужиков на завалы да бурьян вырубать, а баб на прачечные работы, к реке. Ни жратвы, ни воды, а слово скажешь — прикладом в зубы.
— Твои-то зубы вроде все целы, — с издевкой произнесла Наталья.
— Заткни пасть, сука! Ты там не была!
— Следи за словами! — рявкнул Руслан.
— А ты чо, космонавтик, теперь здесь командуешь? — осклабился Степан и начал подниматься из-за стола с явным намерением затеять драку.
Алексей посмотрел на него снизу вверх, пригладил волосы на голове и негромко сказал:
— А ну сядь.
— Я чо-та не понял…
— Сядь, я сказал! И слушай внимательно, если не хочешь оказаться за воротами.
— Ты, недомерок, еще будешь говорить, что и как мне…
— Толян, Сашка, Иван, вышвырните его за стену, — приказал Алексей.
Степан шагнул назад, опрокинул стул. Грохот от падения разнесся по помещению.
— Вы чо тут, совсем оборзели? — он переводил взгляд с одного на другого. — Все шестерками, что ли, стали?
Другие двое беглецов бросили есть и смотрели на происходящее во все глаза.
— Нет, — сказал Сашка, — мы просто хотим остаться нормальными людьми. А ты по-хорошему не понимаешь.
— Куда руки тянешь! — завопил Степан и попытался сопротивляться.
Его скрутили и потащили к выходу. Он матерился, брыкался, грозил, но итог был один: Степан оказался за стеной, под дождем. Обратно Иван шел, вытирая кровь с разбитой губы.
Алексей посмотрел на него вопросительным взглядом, тот махнул, показывая: мол, всё нормально.
— Вы как, со Степаном? Или тут остаетесь? — спросил бывший тренер у оставшихся беглецов.
— Тут, — хмуро ответил один из них. Второй согласно кивнул.
— Значит, работаете наравне со всеми, дежурства у ворот тоже обязательны, любые идеи по улучшению жизни приветствуются. С серьезными вопросами обращайтесь ко мне или к Руслану — обсудим. Мы никого ни к чему не принуждаем, всё на добровольной основе, но благо большинства — всегда в приоритете. Мы здесь не коммунизм строим, а выжить пытаемся. Доедайте и шагайте спать. Завтра внесу вас в список дежурств, зайдете ближе к вечеру. Рады, что вы снова с нами.
Он поднялся и вышел из столовой. Следом начали потихоньку расходиться остальные.
Тамара улыбнулась сидевшим с ошарашенным видом беглецам:
— Чего замерли? Ешьте давайте, сейчас добавки положу.
Руслан вышел из столовой вместе с Натальей.
— Ты ведь знала, что он так среагирует, — сказал он, когда рядом с ними никого не осталось.
— Не понимаю, о чем ты.
— Ну да, конечно, — хмыкнул он. — Ты же знала, что я стану тебя защищать.
— Я была бы разочарована, если б не стал.
Они поднялись по эскалатору и остановились. Наташа улыбнулась и поцеловала Руслана.
— Доброй ночи.
Она пошла к себе. Руслан проводил ее взглядом, потом тоже направился к себе.
Долго лежал, не в силах заснуть. Сначала думал, что из-за боязни снова погрузиться во власть кошмаров, но потом понял: не из-за этого. Беспокоило другое. Непонятная, беспричинная тревога засела в груди. Словно какое-то предчувствие надвигающейся беды. Время тянулось. Час прошел или два, а может, уже полночь — Руслан не знал, но уснуть не получалось. Отвратительное состояние вязкой полудремы, когда мозг не отдыхает, а пытается упорядочить хаос из мыслей, разобраться в них, вычленить беспокоящую. Это изнуряло.
Измаявшись вконец, он решил пойти в столовую, сделать себе чаю. Вышел в темноту общего коридора. За время, проведенное в торговом центре, Руслан достаточно хорошо освоился, чтобы спокойно обходиться без света, поэтому свечу зажигать не стал. Направился к эскалатору. Внизу, в холле, дежурили караульные. Они о чем-то разговаривали, но слишком тихо, чтобы Руслан мог расслышать. Он уже поставил ногу на ступеньку, как вдруг ему почудился какой-то звук, похожий на сдавленное мычание. Руслан остановился, прислушался. Снаружи хлестал дождь, у ворот говорили дежурные, ветер гудел во всевозможных трещинах и пустотах торгового центра. «Наверняка показалось», — решил Руслан и спустился еще на несколько ступеней. Но тут в груди снова колыхнулась волна беспокойства, сердце отчего-то сжалось, живот свело.
— Да что такое? — пробормотал Руслан.
Казалось, что не хватает воздуха, хотя он дышал полной грудью.
Что-то не так было с тем звуком…
Руслан чувствовал себя глупо, стоя на ступеньках эскалатора и не решаясь пойти ни вверх, ни вниз. В итоге он прислушался к внутреннему голосу и вернулся в темноту жилых помещений.
Шагал осторожно, стараясь не шуметь: не тревожить же людей из-за того, что не может справиться с собственной психикой.
Прошел мимо нескольких отделов. С момента заселения люди обустраивались, как могли. Почти у всех висели шторы, стояла кое-какая мебель. Удобства были минимальны, но создавалась хотя бы иллюзия домашнего уюта. Только он своим отделом все никак не займется.
