Ниже по склону завыли еще несколько, будто посылая ответ сородичам. Потом еще раз уже ближе к воде.
— И, похоже, не одна, — произнес Петрович. — Вам не кажется, что нас окружают?
— Думаю, пора уходить, — сказал Руслан, у которого сложилось такое же впечатление.
Побросав банки, они подхватили копья. Петрович с Толяном взяли ящик с автоматами, Руслан и Сергей цинки с патронами и быстрым шагом отправились к вершине горы. Но едва добрались до основного завала, Валентин, шагавший позади всех и постоянно оглядывающийся, окликнул встревоженным голосом:
— Мужики!
Руслан оглянулся одновременно со всеми и обомлел от страха. С трех сторон к ним приближались собаки. Штук пятнадцать в общей сложности.
Лихорадочно соображая, что делать, он поискал глазами удобное место, где можно было бы обороняться.
— Туда! — крикнул он, увидев окруженный со всех сторон почерневшими стволами достаточно обширный участок земли. — Бегом!
Побежал сам, доставая на ходу из сумки бутылку с «горючкой».
Руслан перемахнул через ствол, бросил цинк на землю и оглянулся. Толян и Петрович достигли площадки одновременно с ним, Сергей еще не успел добежать, но находился уже в нескольких шагах, а вот Валентин был далеко. Видимо, развернулся, чтобы последовать за остальными, но оступился, упал и теперь пытался подняться. Его штанина зацепилась за ветку, он дергал ногой, но высвободиться не получалось.
Руслан заметил, как большая часть стаи направилась к Валентину — к упавшей, а значит беспомощной добыче.
— Валя! — заорал Петрович и хотел броситься на помощь товарищу, но Руслан схватил его за рукав куртки.
— Вместе держаться!
— Его загрызут!
Руслан не отпускал.
Не так давно Алексею Бальзанникову, бывшему тренеру по тяжелой атлетике, предводителю общины, организованной в торговом центре, потребовалась почти минута на принятие невероятно сложного и настолько же жестокого решения: пожертвовать несколькими жизнями, чтобы спасти многие.
Руслан сделал подобное за долю секунды.
В ужасе от собственного хладнокровия он практически сразу понял, что надо делать, чтобы спастись самим и самое главное доставить в торговый центр оружие.
— Толян, готовь «горючку»! — распорядился он. — Когда соберутся в кучу — жги их!
Встретился с Петровичем взглядом и увидел, как у того мгновенно изменилось лицо, — видимо, осознал, что в кучу собаки соберутся, только когда нападут на Валентина, и, значит, товарища тоже накроет огнем.
— Нет! — замотал Петрович головой.
Сергей уже поставил ногу на бревно, за которым прятались остальные, как вдруг остановился. Он слышал распоряжение Руслана, знал, что Валентин остался сзади, увидел Толяна, приготовившего бутылки с зажигательной смесью, и, видимо, тоже все понял.
Перебросил свой цинк с патронами к оружейному ящику, развернулся и побежал назад.
— Стой! — закричал Руслан. — Стой, твою мать!
Но Сергей не обращал на его слова внимания.
И снова нужно было принимать решение. Практически так же молниеносно, как и предыдущее.
— Толян! — воскликнул Руслан и почувствовал, как вздрогнул Петрович, понимавший, какой сейчас последует приказ.
Говорить, что планы изменились, времени не было.
— Прикрой нас с этого бока! — закончил Руслан и перепрыгнул через бревно.
Бежал, что было сил, высоко поднимая ноги, чтобы случайно не запнуться о ветку или корень. Но все равно не успел.
Сергей добрался до Валентина почти одновременно с собаками. Не останавливаясь, схватил копье последнего и с яростным криком врубился в набежавшую стаю.
Дикие собаки с рычанием набросились на него. Сергей успел проткнуть пару тварей, прежде чем те повалили его и принялись рвать на куски.
Руслан видел, как практически скрытый собачьими телами человек еще пытается сопротивляться, сражается. Слышал его крики отчаяния и боли. Направив острие копья вниз, Руслан с разбегу впрыгнул в копошащуюся серую массу и стал колоть. Быстро, сильно, яростно. Стараясь нанести раны как можно большему числу собак и не задеть Сергея. Пространство заполнилось визгом раненых тварей.
Красным всполохом в сгущавшихся сумерках взорвалась первая «горючка», брошенная Толяном. Следом вторая.
Острая боль пронзила бедро и голень, Руслан закричал и проткнул укусивших его собак. Еще одна прыгнула на него, но он успел выставить руку, и клыки прокусили предплечье, а не шею. Только вот на ногах устоять не сумел — а оказаться на земле означало верную смерть. Руслан понимал это, но уже ничего не мог поделать.
Ударившись спиной о землю, он сразу поднял руки, закрывая лицо и шею, поджал ноги к животу. Рычание раздалось над самым ухом. Злобное и дико страшное. Руслан закричал.
Но вместо укуса почувствовал, как его подхватили под мышки и потащили.
— Жги! — услышал он крик Петровича.
Через секунду послышался звон разбитой бутылки. В лицо пахнуло жаром. Руслан открыл глаза и увидел, как собаки с горящими шкурами разбегаются в разные стороны.
— Получите! — Валентин кинул вслед убегающей стае еще одну бутылку.
— Ты как, Руслан? — опустился рядом Толян.
Тело ныло от укусов, особенно досталось ногам, они горели огнем, но он все равно показал большой палец.
— Хорошо. Встать можешь?
Руслан попытался подняться. С трудом, но получилось. Он повернулся и увидел, что рядом лежит на земле Сергей. Все его тело было изодрано. Свисающая клоками одежда потемнела от крови. Рядом сидел Петрович и зажимал руками рваные раны. Кровь сочилась у него между пальцев и не собиралась останавливаться.
— Быстрее, перевязывайте его!
Окрик немного привел Руслана в чувство.
Толян уже разрывал свою куртку на полосы. Валентин помогал ему. Вместе они накладывали повязки на Сергея.
Скинув с себя куртку, Руслан попытался оторвать рукав, но понял, что сил не хватает, отдал Толяну, а сам стал помогать Петровичу зажимать раны.
Сергея колотила крупная дрожь, он подвывал и скреб землю прокушенными пальцами, на его лицо было страшно смотреть.
Потом он открыл один глаз и обвел всех взглядом.
— Не выгоняйте семью, — прохрипел он.
— Нет, не переживай, мы позаботимся о них, — сказал Петрович. — Перевязывайте, перевязывайте!
— Не выгоняйте семью!
— Нет, нет!
Они все еще пытались закрывать кровоточащие раны.
Сергей из последних сил оттолкнул Петровича и схватил Руслана за рукав:
— Обещай мне… Обещай!
— Даю слово.
Сразу после этих слов взгляд раненого стал гаснуть. Голова склонилась набок, грудь перестала подниматься.
