не его огражданенная переделка), тоже был снят с предохранителя и с полным магазином. Но вот горелым порохом пах, и не был почищен. Или недавно применяли и не успели почистить, или хозяин был ленив. Ну, как говорится, умерла так умерла. Боб сдернул магазин, аккуратно передёрнул затвор, чтобы тонкий зелёный патрон с жёлтой пулей не улетел далеко. Поклацал затвором, вроде работает. Ну и ладно. Воткнул магазин обратно, снова передёрнул затвор и положил укорот себе на колени.
— Ты сильно то стволом не маши в мою сторону, — озаботился я. — А то знаю я тебя, криворукого. Отстрелишь мне что-нибудь нужное.
Боб отмахнулся, хмуро глядя в окно. Везде были следы беды. Утро, между тем, уже наступило, и в некоторых окнах я видел силуэты людей. Взрослых, повыше, и детские головёнки над подоконником. В одном окне кто-то, по виду пожилая женщина, стучала ладонями по стеклопакету, подавая нам какие-то знаки. Возможно, нас и правда принимали за военных.
Мы повернули на Андрианова — узкую улицу, идущую вдоль парка. И упёрлись в развернутый поперек горелый мусоровоз. Тогда я подъехал ближе к забору из тонкой металлической сетки, и сказал:
— Борька, выскакивай и тяни трос лебедки. Цепляй крюком за решетку.
Тот без разговоров закинул за спину «Ксюху», прыгнул из УАЗика и схватил крюк, а я включил лебёдку на разматывание. Медленно, как же медленно! Мне было не по себе, Бобу явно тоже.
И вот крюк зацеплен за решетку. Я чуток натянул лебедкой, включил передний мост, понижайку и дал назад. Раздался треск, сетка на сварке лопнула, верхний левый угол отогнулся. Я снова подъехал ближе, Боб накинул крюк, я двинул назад. Снова раздался треск лопнувшей сетки.
Через некоторое время Боб ухватился за сетку и отогнул ее, давая мне место проехать в парк. Я въехал, Боб залез, мы поехали. А что, техничненько! Даже Боб повеселел, видимо, движение на свежем воздухе и правда бодрит.
— Хуйня-война, Боб, прорвемся.
Потом с полкилометра мы ехали сперва по безлюдному пустому парку, потом спустились вниз, прямо по траве, к микрорайону-новостройке, который влепили почти на берегу Иртыша. Последние пару лет весной вода стала сильно подниматься — в Казахстане во время гражданских столкновений повредили плотину — и эту новостройку стало заливать. Некогда вполне респектабельный микрорайон с добротными кирпичными домами и дорогими просторными квартирами на берегу Иртыша стал быстро пустеть. Ну а кому, скажите на милость, понравится несколько месяцев в году жить на болоте? Вода буквально стояла в подвалах, иногда и в подъездах — там, где дома пониже. Так что здесь тоже не было ни заторов, ни военных. Зато были какие-то мутные личности, которые при нашем появлении быстро скрылись в подъезде. Причем у двоих мы заметили оружие.
— Блин, решат, что мы вояки, и шмальнут, — выдал Боб. Я с ним был согласен. После всего, что я за это утро увидел, я бы тоже, наверное, шмальнул. Ну в самом деле, обеспечь сперва людей всем необходимым, жратвой и медициной, а потом стреляй нарушителей. Никто бы слова не сказал. А тут как всегда, всё через жопу, хоть кормить и не хотим, зато патронов не жалеем. Парадокс!
— Борян, открой на всякий случай окно, и держи свой огрызок наготове.
Я повернул УАЗ и поехал в объезд подозрительного дома. Не будем рисковать. Дорога была убитая, и сильно разогнаться не получилось. Но и медленно ехать было нельзя, поэтому и прыгали мы с Бобом на сиденьях, причем Боб с автоматом в руках и сидящий в пол разворота почти не держался. Ну и приложился пару раз лбом в стойку и крышу, аж зубы лязгнули.
Пронесло. Никто в нас не стрелял, никто не погнался. Может, просто не успели. Я сбросил скорость и поехал медленнее. Впереди частный сектор, небольшой, но живут там люди разные.
— Давай на скорости? Пока сообразит что к чему, а мы уже у заправки выкатимся?
— Блин, не люблю я такие маневры. На шару, то есть.
— А что предлагаешь? Тут пол километра-километр, не больше. А потом старые гаражи, заброшенная промка бывшего ЖБИ, там мест спрятаться навалом. Главное просто не заблудиться.
— Ну молись, толстый!
Я надавил на газ.
Боб торопливо ухватился за поручень, машина начала набирать скорость. Грязная грунтовка, на которую десятилетиями сыпали шлак из печек, оказалась относительно ровной, а точнее, покатой, без острых углов и внезапных ям. В отличие от того асфальтового кошмара, который мы только что преодолели. Машина вполне бодро катилась по профилю, иногда с треском ломая лёд и брызгая водой и ледяным крошевом.
Сам пейзаж выглядел вполне обычно и даже буднично. Почти деревня в городе. Ворота закрыты, кое-где из труб идёт дым. Несколько синяков сидят на лавочке у покосившегося забора. Они проводили нас взглядом, пыхтя сигаретами, а Боб поскреб уже не щетину, а короткую бороду и выдал что-то вроде «оазисбля». И правда, оазис. Километрах в двух отсюда в машинах лежат мерзлые трупы и умирают люди. А тут вон, коза в загоне у сарая сено жует и бабка с флягой на тележке от колонки идет.
Буквально через пять минут дорога круто завернула вправо, мы переехали через рельсы и подкатили к тому же проспекту Мира. На этом идиллия закончилась. Слева, на углу, чернела свежей копотью сгоревшая заправка. Прямо, на большом перекрестке, стояло несколько большегрузов и выстроенные в ряд легковушки, Газели, ЗИЛы. Перегораживая всю дорогу. Ну а со всех трёх сторон в беспорядке стояли машины, которые пытались объехать этот затор.
— Вот уроды!!
Я был с Бобом совершенно согласен.
— Ну-ка прикрой, если что, — сказал я Бобу, выбираясь из машины. Тот выскочил наружу, бодро ухватив автомат. Я тоже на всякий случай цапнул «Порося». Так-так-так. Тут мы не проедем, затор. Тут забор коттеджа. Здесь забор и стена автосервиса. Сзади… А вот сзади железнодорожная ветка, идущая к заводу ЖБИ, на ту самую промку.
Я отошёл чуть назад, глянуть на пути. Боб остался у машины.
— Эй, мужики, мож чё подсказать?
Я аж подпрыгнул, сзади матернулся Боб. Ко мне подходил тощий старик, маленький, в свалявшейся черной меховой шапке, драном пуховике и расхлябанный ботинках. Вид он имел вполне мирный, подслеповато щурился, и дрожащими тонкими губами мусолил сигарету без фильтра. Судя по мерзкому смраду, что-то вроде «Примы», да ещё и Моршанской — знакомая с армии вонь.
— Привет, отец. Да вот, смотрим как проехать. Нам в деревню, к своим семьям надо.
— Так ить карантин же. Изоляция, — хитро прищурился дед, и помахал костлявый ладошкой, отгоняя дым от
