Я в Женеве не был, но, думаю, добрая фрау Моника живет в плену иллюзий. Женева, сто пудов, и не такое вытерпит.
Ленни прибыла сюда в числе последних «лостов». Уже само появление ее в анклаве было экзотическим: она приплыла на этом самом катере, но без мотора и весел, лишь с примитивным шестом, — откуда-то сверху. С маленьким рюкзачком, голодная и обтрепанная, но с самозарядной гладкоствольной «береттой» в руках, что сразу же заставило ее побаиваться и уважать. Тем более что ствол у нее был не один.
В сонный городок обалдевшая Ленни Кальми-Ре явилась поутру, сопровождаемая Маурером, который заметил ее на реке и отбуксировал к берегу, в ободранной черной джинсе, но как-то сразу стала самостоятельной. Первым делом она тут же продала в оружейной лавке не нужный ей «хаудах» и сняла комнату в доме напротив «Балтазара». Где взяла столько стволов, как и катер, она до сих пор никому не рассказала, что еще более загадочно, если учесть, что она ни разу не охотник, стреляет плохо, неумело.
В сообщество завсегдатаев Банхофштрассе она сразу не вписалась.
Обыватели Базеля быстро почувствовали в ней что-то нестандартное, нетипичное — тепличный человек сразу такое просекает. В Ленни же буквально сквозил безбашенный авантюризм и редкая готовность учудить что-либо по первому подходящему поводу. Тянет ее на приключения, но инстинкт самосохранения тем не менее присутствует — как говорит Ули, она понимает, что в здешнем лесу, без оружия, без опыта, в одиночку она не жилец. Но у нее есть хватка и тайна. На одной рыбе так не поднимешься, «эвинруд» стоит больших денег, а Ленни иногда привозит с реки совсем не рыболовные трофеи.
В общем, это редкая ныне городская оторва, некогда сгенерированная верхне-средним классом старой Европы, с массой приобретенных в спортивных увлечениях навыков. Но с незаконченным высшим образованием — должной немецкой прилежности и усидчивости в ней ноль, потому и выгнали к чертям собачьим из «хайскул».[19] Знает языки, что в анклаве совершенно не актуально, работала переводчиком со шведского, норвежского и финского языков. Внешность этой девицы не слишком впечатляющая — худая брюнетка, больше субтильная, чем жилистая, на лице видны лишь глаза и нос, волосы — короткой «сержантской» стрижкой. Мы с ней сталкивались всего однажды, причем буквально влепились друг в друга плечами, когда я в последний раз посещал «ZIC ZAC». Итогом стычки стало выслушивание мною отменной немецкой брани и последующего хлопка по плечу, мол, «все ништяк, дуй свое мохито дальше, мальчик». Что и послужило поводом для вопроса Монике и охотного ответного доклада моего местного ангела-хранителя.
По слухам, Ленни некогда увлекалась мотоциклом, дельтапланом, яхтой и катером, пробовала себя в паркуре… Когда я услышал последнее, то не поверил и переспросил Монику еще раз. Точно, есть такое дело, кухарка рассказывала. Собственно, именно эта информация и отложилась поверх предыдущей, и я поставил эту таинственную Ленни на самую дальнюю информационную полку: со студенческих времен знаю — держись-ка ты от таких дев подальше, Федя… Знакомый типаж, у нас таких оторв тоже хватает.
Тем не менее, сообщила мне Моника, соображает эта девка быстро и качественно, но независимый характер и излишне острый язык не оставляют ей никаких шансов плавно и безболезненно влиться в общество местных бюргеров — кому такая «звезда» нужна?
— Сам буду отходить… Юрген, берите ее на буксир! Проклятье, да помогите же даме подняться на борт, разгильдяи! — заорал капитан уже из рубки.
Рассусоливать с оторвой он долго не собирался — цепляйся на буксир, и погнали.
Хотя мне заметно, что независимая рыбачка, на собственном катере рассекающая по Рейну, ему куда как более по душе, чем многие и многие жители анклава.
— Да ладно, Ули, я помогу, — сказал я, перегибаясь через борт.
Ленни сначала протянула мне свою «беретту». Я взял ружье и тут же почувствовал, что просто не смогу выпустить его из рук. Как мне нужен длинный ствол! Так и не смог купить себе ничего подобного. В дерьмовом оружейном магазинчике — куча «пестиков» за очень дорого, револьверов — лишь чуть подешевле, и обрезов — по кошельку. А вот патронов много, чего только нет. Длинный ствол всего один — дешевая потрепанная двустволка турецкого производства, страсть божья. Причем дешевая она по старым меркам, здесь же за нее ломят совершенно зверскую цену. Боятся селекты мало-мальски серьезно вооружать горожан, боятся… Но мне от этого не легче.
Знать бы точно, какой из стволов является идентификатором, — махнул бы через фельдфебеля маузер на армейский карабин, ни на секунду не задумался бы.
— Что встал столбом, рейнджер? — выдернула меня из обзора личных горестей оторва. — Не слышал, что ли, что тебе кэп сказал насчет «дамы»? Так это я, давай лапу, помыл, надеюсь.
Вот ить стерва…
Но злости почему-то не было.
— Пошли на корму, покурим, — просто сказал ей русский парень Тео.
Ленни с искренним удивлением посмотрела на меня.
— Что у тебя есть? — в голосе девушки звучало явное подозрение.
— Трубка есть.
— Подойдет, — вполне довольно ответила оторва. — А у меня немного «афганки» имеется. Ладно, пойдем дунем, расскажешь о себе, таинственный русский рейнджер. Мне про тебя фрау Моника кое-что говорила.
А чего ты хотел, Федя? Маленький городок, все у всех на виду.
Ох на, тикать надо…
— Поможешь мне катер на берег затащить? Тяжелый, одна долго буду работать.
— Зачем таскать, у меня машина есть, тросом выдернем, — предложил я.
— Ух ты, да русские в этом мире богачи! Значит, выбрались из сибирской дикости? Развернулись на новых просторах.
Тут я не выдержал и немного ей вмазал:
— Выбрались. У нас теперь в Сибири гулагов нет. Они теперь у вас.
В ответ уроженка Женевы помолчала, о чем-то думая, а потом грязно и длинно выругалась на немецком, я уже научился понимать — вот что значит языковая среда. Не нравятся ей расклады в анклаве. Вот и пилоту Жану не понравились.
— Ты прав, как тебя… Тео? Ну да… А ты знаешь, что в той, старой Швейцарии еще недавно практиковалась продажа малолетних детей в рабство, и запретили это дело лишь в пятидесятых годах? В Би-би-си настоящий скандал подняли, когда раскопали…
— Оттуда?
— А водку ты пьешь? — спросила эмансипе, вытирая лоб ладошкой с пятнами машинного масла.
— Задай русскому умный вопрос, — хмыкнул я.
— Давай в «Балтазар» двинем, раз у тебя свой джип. А потом и в «ZIC ZAC» можно.
И тут я кое-что прорубил… Как раньше-то не подумал! А не находка ли это для меня, да и я для нее — возможно и такое.
