― Я — ангел, ― слетело с губ слышное только ей. И застыла, словно умерла.
Я — ангел — стало ее приговором, крестом на могиле. Она убивала своих же, она верила врагам и была на их стороне. Она разработала план и сказала, как можно постепенно уничтожить ангелов… Она … Сколько своих братьев она убила, искренне веря, что поступает правильно?
Вита не шевелилась и Амин склонился к ней, заглянул в лицо. Минута, вторая — ничего. Стеклянный взгляд, лицо как из воска.
Мужчина легонько тряхнул ее за плечо и опять — ничего, даже не моргнула.
Амин взял кубок и поднес его к губам, заставил девушку пить. Только тогда она очнулась, закашлялась и оттолкнула мужчину. Оттерла губы и прошептала с тоской глядя на него:
― Оставь меня. Пожалуйста.
― Уверена?
― Уйди, прошу!
Она не могла смотреть ему в глаза. И все же спросила:
― Все обман, так? Ты не держал меня ни в какой лаборатории.
― Нет.
Голос был почти бесцветен, но это не имело значения. Чтобы Амин не сказал, она знала, что нашла истину. Она ангел, которым умело манипулировали демоны. Она глупая кукла, игрушка, то самое соломенное чучело Ольгерды.
― Куда же делись дети? ― хмуро посмотрела на Амина. Мужчина свел брови на переносице:
― Дети?
― Вы убили Ольгерду, девочку лет четырех…
― Мы не убиваем детей, Вита.
― Дети демонов…
― У демонов нет детей, а полукровки живут достаточно далеко, чтобы ничто не нарушало их покой.
Вита кивнула — так и знала.
Склонила голову и на минуту прикрыла глаза ладонями — все верно. Только Сантана может иметь детей. Значит Ольгерда его дочь. Как и те, кто уже родился или еще только родится. И он манипулирует ими, как и их матерями.
Как манипулировал ею, глупой курицей! Выдумывал небылицы, а она верила.
Господи, рождались ли еще на свет такие тупицы как она?!!
― Уйди. Уйди! ― крикнула мужчине не в силах вынести его присутствие, взгляд, что не винил, но сопереживал, словно архан мог понять, что она сейчас чувствует. Но он не убивал своих, не был марионеткой в руках врага.
― Уйди!!
Мужчина нехотя отступил. Постоял и все же вышел.
А Вита обняла себя за плечи, сжалась и закричала сквозь зубы. Впрочем, это был даже не крик — вой, как у раненной волчицы.
Сантана сидел на камнях, на самой верхушке скалы.
В небе свинцовые облака клубились в вихревой воронке, душа свет солнца. Его уже не было видно, а тот свет, что еще не поглотили предвестники серьезной непогоды, освещал лишь небольшой участок холма далеко внизу.
Мужчина ждал, когда это пятно исчезнет.
Ветер бросал в лицо Сантане холодные капли, порывами пытался сбить с валуна, но мужчина упорно смотрел на островок света далеко внизу и не собирался уходить пока не дождется своего. Он сделал ставку — если тьма поглотит пятно — он получит, что хотел. Если нет — его карта бита.
Над лазом за спиной демона появился Изель. Прошел и встал рядом:
― Кого ждешь?
Сантана даже не посмотрел на него — все внимание было направлено лишь в одну точку.
― Они не вернутся, ― озвучил Изель уже ясное. Только с чего взял, что архану интересна судьба посыльных убийц по душу Виты?
В душе Сантаны начала закипать злость.
― Идиоты, ― процедил.
Изель поморщился, потоптался и сел рядом:
― Есть другой план?
― План?! ― Сантану развернуло, взгляд как клинок вонзился в демона. ― У меня был план, и мы следовали ему. Но у вас не хватило терпения, вы пошли своей дорогой, вы решили, что самые умные, вы сорвали простую комбинацию, не оставив и шанса никому из нас! И ты, ты был с ними, ты был за их предложения. А сейчас ты приходишь ко мне спрашиваешь: дорогой Сантана, а не знаешь ли ты, как бы нам изменить ситуацию?… Удавись! Вот мой ответ!
И отвернулся, вновь уставился на пятно света, а то, словно насмешничало над ним — не сдавалось, не уменьшаясь ни на йоту.
Изель смиренно молчал, косился на архана чуть покаянно и вот, не выдержал, заметил осторожно:
― Согласись, в живых ее оставлять нельзя.
Сантана хохотнул.
― Давать ангелам такой шанс нельзя, ― повторил Изель тверже. ― Мы обязаны ее уничтожить.
― Уничтожить? ― повернул к нему голову мужчина, прищурил глаз, пытаясь понять за каким чертом он связался с этими идиотами. И ощерился. ― Мы не могли ее уничтожить пять лет. Пять! Мы держали ее в таких условиях, что загнулись бы и крысы. Мы лишили ее памяти, сил, мы лишили ее себя. Но она выжила. Теперь вы хотите ее убить? Сейчас, когда она уже у своих? Удивляетесь, что не получается?
― Она была нужна, она могла пригодиться.
― Могла. Но вы сделали все, чтобы этого не случилось. Шикарный трофей, доставшийся по случаю! Повезло и как!.. Но вы использовали выпавший шанс, как бросовый товар. А она одна! Единственная возможность!
― Которую не использовать, ― поджал губы Изель. ― Все эти твои лекарства превратили ее в тупицу. Она ничего не вспомнила бы. Фрагменты…
― Да? Уверен? ― осклабился архан. ― Тогда зачем тратить время, силы и демонов на то, чтобы ее убить? Пусть существует, кому она помешает?
Изель отвернулся. Помолчал и нехотя признал:
― У ангелов тоже не должно быть шанса. Если не наша, значит ничья.
― Гениально, ― кивнул мужчина, глядя на пятно света, что словно назло ему стало увеличиваться. И будить бурю уже в душе Сантаны.
Он знал слишком много, чтобы легко отнестись к провалу своих планов. В начальной стадии они совпадали с планами других демонов и ему удавалось лавировать между своими тайными желаниями и их откровенными целями. Но стоило оступиться всего раз и все пошло наперекосяк. Он остался один на один с той информацией, которой владел и не мог ее выдать, как не мог ничего изменить. Нет, он мог все рассказать совету арханов, но это бы поставило окончательную точку на цели его жизни. А он еще надеялся выиграть.
Его не устраивало быть «одним из». У ангелов, какими бы придурками они не были, совет имел номинальное значение и все подчинялись лишь одному, главному, самому умному, опытному по их мнению. Только за Амином оставалось последние слово, только Амин решал чему быть, чему нет. Он был королем, главой огромной территории, огромных просторов с огромным будущим и не менее колоссальными возможностями.
Амин! Этот недалекий, набитый глупыми предрассудками болван!
А он, Сантана Люферт, так виртуозно и незаметно для всех провернувший немало гениальных комбинаций, единственный в своем роде, как та же Вита, был всего лишь одним из шести.
О какой справедливости речь? ― уставился в небо.
Отцы!
