— Вы усложняете дело, Крофт. Кто, по вашему мнению, мог его убить? Мы взяли всех, повторяю, всех членов кооператива. Опасаясь расплаты, председатель повесился. И все. Точка. Дело закрыто. И не надо больше об этом, в Городе и так полно нелепых слухов. Незачем создавать ненужный ажиотаж. Ну а насчет вашего поручика… В конце концов, не мне решать. Пусть им займется контрольный отдел. Что, опять я вас удивил? А знаете, почему я так с вами откровенен сегодня?
Директор встал, прошелся по кабинету, внимательно разглядывая, словно был здесь впервые.
— Так вот, Крофт, начальник оперотдела уходит в отставку. Он рекомендовал вас на его место. Но я не согласился с ним. Вы талантливый и хорошо подготовленный работник, но пока вы не созрели для этого поста. Вы, как и ваш прежний начальник, чистый профессионал и многого не понимаете. Стараетесь разобраться во всем самостоятельно, и не всегда это у вас получается. Потому я и затеял весь этот разговор, и он укрепил меня в моем решении. А начальником отдела, и вашим тоже, станет бригадир Новак с Бэты. Он, как говорится, звезд с неба не хватает, но трудолюбив, исполнителен, самокритичен и, кстати, выше вас по званию. Большой опыт, стаж и отсутствие всяких колебаний при исполнении долга.
Директор минуту молчал, оценивающе глядя на Крофта.
— Я не хочу, чтобы вы считали себя незаслуженно обойденным, и буду следить за вашим дальнейшим продвижением, хотя теперь издалека. Вы опять удивлены? Дело в том, что вторая причина нашего с вами откровенного разговора — мой предстоящий уход. Министр стабильности подал в отставку из-за всей этой истории. Его место займет весьма досточтимый сэр Гонди, а я становлюсь товарищем министра. Буду курировать и полицию, и ФК. Кстати, в отношении вас у меня, кажется, есть некоторые планы.
— И кто же придет к нам?
— Советник Микулич. Он, конечно, не профессионал, зато у него неплохой политический опыт. Именно этого не хватает нашему ФК. Прощайте, Крофт, и помните, о чем я говорил вам. Все же мне было приятно работать с вами. Удачи.
Он подошел к Герману и впервые за много лет протянул ему руку. Герман почтительно пожал ее и произнес:
— Я глубоко тронут вашим вниманием, досточтимый сэр. Я желаю вам того же — удачи.
Из архива наблюдательной комиссии ЮПЕСКО.
«Альфа — Марс-Н».
ПОХЬЯ-ЛЕННЕРУ.
Ситуация в Системе в целом остается прежней. Несколько изменился состав правительства. Сенатор Гонди, возможный претендент на пост лидера в Сенате, занял ключевой пост министра стабильности. Можно предположить, что политика искусственного поддержания стабильности будет проводиться по-прежнему или даже более жестко, как курс на самоизоляцию.
Необходимо отметить, что здешние наблюдения расходятся с базовыми моделями развития данного типа. Похоже, что данное общество все же сумело несколько затормозить процесс вырождения.
Сохраняется тенденция старения общества. Официально проблема не обсуждается, меры по повышению рождаемости не рассматриваются. Прирост населения за последний цикл составил 0,35 %, но видимой тревоги у властей это не вызывает.
Грузооборот в системе Бэта — Альфа реально снизился на 7,3 %, хотя в денежном исчислении, судя по официальным отчетам, он даже несколько вырос. Среди высшего командования это связывают с возросшей активностью аборигенов Бэты, препятствующих разработке природных ресурсов планеты. На политической и экономической ситуации на Альфе в целом, как и на жизненном уровне населения, это пока не отражается.
Подтверждаются сведения о контактах граждан Системы с аборигенами Бэты. Располагаю списком лиц, владеющих бэтянским языком (так называемая «болотная речь»). Прошу разрешения на более активный поиск в этом направлении. В перспективе возможен контакт с аборигенами, создавшими своеобразный социум.
Источник, близкий к Сенату, сообщает, что ожидается новая и очень серьезная проверка движения анахронистов, которое кое-кто в новом составе Кабинета считает потенциальной угрозой стабильности. Приму соответствующие меры.
Предлагаю ЮПЕСКО взять на себя издание сборника избранных произведений одного из авторов текстов популярных здесь песен. По моему мнению, он является самобытным и очень интересным поэтом. Тексты прилагаются.
В заключение особо важные сведения, которые, однако, нуждаются в самой тщательной проверке. На Бэте обнаружена и сейчас интенсивно изучается в секретном отделении Центрального госпиталя некая субстанция, получившая условное название «виталонг». Ее биохимическая структура пока не расшифрована, но сама субстанция может представлять серьезный интерес и для нашей медицины. Речь идет о сильном тонизирующем воздействии, регенерации, возможно, долголетии. Начинаю разработку этой проблемы и прошу разрешить использовать в качестве прикрытия и возможного канала получения и передачи «виталонга» известного вам контрабандиста, торгующего с планетами Содружества. Возможен вариант прямого товарообмена.
Работу продолжаю.
Ваш Похья.
(Принял космооператор Ильин.
Канал спецсвязи С-14.
02.Х.3749 по галакт. времени, 7.)
1
Тяжелая серебристая машина с рельефной эмблемой Сената, бесшумно скользила над бурой травой и чернозелеными зарослями берьесы. Единственный ее пассажир, лидер Сената, весьма досточтимый сэр Мигель Тардье равнодушно смотрел сквозь прозрачный бронепластик на расстилающуюся внизу равнину. Достигнув высшей власти в Системе, Тардье с особой ясностью осознавал, как мало зависит от него повседневная жизнь сограждан. И с каждым днем привычные обязанности казались ему все более бессмысленными…
Ровно в десять часов, обрывая разноголосый гул, раздался негромкий протяжный сигнал. Не успел он отзвучать, как лидер Сената неторопливо вошел в зал и занял свое место на возвышении.
Треугольный зал Сената был почти полон. Обычно на заседаниях, проходивших дважды в декаду, пустовало более половины мест. Но сейчас со своего кресла, символически установленного в вершине треугольника, Тардье видел, что явились не только многие сенаторы, но и все члены Кабинета и товарищи министров — их места были как раз напротив него, в основании треугольника.
Лидер Сената обвел взглядом стены зала, обшитые светлыми пластинами из натурального дерева с проступающим на них узором. Хотя смотрел он поверх голов, сенаторы, чутко ловившие каждое его движение, окончательно замолкли. Тардье выждал еще несколько секунд и произнес привычную формулу открытия заседания.
