Эрик Рассел - Невидимый партнер

– Понятно, – Лайминг действительно понимал, о чем идет речь, он только удивился, насколько регилиане похожи на его соплеменников.

– Пары моточков никто не хватится, – продолжал собеседник. – Но если проволока начнет исчезать в огромных количествах, то поднимется паника. И тогда не миновать пристального внимания охраны, а я вовсе не хочу давать повод для повального обыска.

– Короче, ты хочешь сказать, что как раз сейчас твои товарищи не могут рисковать, подвергая себя тщательному обыску?

Ригелианин шарахнулся, как испуганная лань.

– Я тебе ничего не говорил.

– Не говорил, но я не хуже других знаю, сколько будет дважды два. – Лайминг ободряюще подмигнул собеседнику. – Не волнуйся, я умею держать язык за зубами.

Он задумчиво проводил взглядом быстро поковылявшего прочь ригелианина. Потом принялся обыскивать двор в надежде найти еще какие-нибудь деревяшки, но безуспешно.

Ну да ладно, не в них суть. В крайнем случае можно обойтись и так.

Как ни странно, впервые за все время пребывания на этой планете Лайминг почувствовал себя спокойно и уверенно. Он начал действовать, а значит, снова становился хозяином своей судьбы, а не жертвой обстоятельств. Все послеобеденное время он посвятил занятиям языком и смог легко сосредоточиться на учебе. В тюремной жизни есть, пожалуй, один положительный момент: никто не отвлекает по пустякам и можно всерьез заняться самообразованием.

День закончился без происшествий. Когда сквозь решетку засияли первые бледные звезды, Лайминг закончил занятия, встал из-за стола, потянулся и подошел к двери. Он постоял около нее в задумчивости, а потом решил – пора! От грохота ударов земного каблука по двери камеры содрогнулось все здание.

Коридор заполнился топотом бегущих ног. Глазок открылся. За дверью был все тот же Марсин.

– А, это ты, фаплап! – презрительно фыркнув, приветствовал его Лайминг. – Ты, конечно, сразу же побежал доносить. Растрепал все офицеру, чтобы выслужиться. – Землянин выпрямился во весь рост. – Мне тебя искренне жаль.

Сейчас я бы ни за что не согласился поменяться с тобой местами.

– Ты жалеешь меня? – Марсин занервничал. – С какой стати?

– Бедняга, – притворно вздохнул Лайминг, – тебе несдобровать.

– Это мне-то? – Марсин попытался изобразить недоверие.

– А кому же еще? Кто донес на меня офицеру? Расплата придет не сразу, если тебе от этого легче. Какое-то время еще подождешь, помучаешься. А уж потом получишь сполна.

Можешь, конечно, мне не верить – во всем сам убедишься.

– Я только выполнял свой долг, – чуть ли не извиняясь, оправдывался Марсин, на которого угрозы землянина произвели тем более сильное впечатление, чем меньше он понимал, что именно ему грозит.

– Тебе все зачтется, и хорошее, и плохое, – утешил его Лайминг, – за все получишь по заслугам.

– Ничего не понимаю, – заскулил Марсин, нутром ощущая беду.

– Понимание тебя не обрадует. И тех вонючих фаплапов, которые дубасили меня во дворе, – тоже. Можешь их предупредить, что наказание уже назначено.

– Я не имею права разговаривать с заключенными, – сказал Марсин, прекрасно сознавая, что чем дольше он стоит у глазка, тем труднее оторваться от разговора. – Мне пора идти.

– Ступай. Только принеси мне кое-что.

– Что? – Марсин был настолько выбит из колеи, что даже не возмутился.

– Верни мой бопамагилви – это та штука, которую забрал офицер.

– Без разрешения коменданта, тебе не имеют права ее вернуть. А его нет и не будет до завтрашнего утра.

– Как забрали без разрешения коменданта, так и верните. Мне он нужен сейчас.

– Сейчас нельзя.

– Что ж, ладно. – Лайминг небрежно махнул рукой. – Придется сделать еще один.

– Не положено, – крайне неуверенно напомнил ему Марсин.

– Ха-ха! – ответил Лайминг.

Только после того, как совсем стемнело, Лайминг вынул из-под скамьи проволоку и принялся сооружать вторую самоделку – точную копию первой. Его дважды прерывали, но ни разу не застукали.

Окончив работу, он привычным движением поставил скамью на попа и влез на нее. Достав из кармана полученный сегодня моток проволоки, Лайминг крепко привязал один его конец к среднему пруту решетки, а сам моток подвесил за окном. Плюнув на палец, он старательно размазал пыль по блестящей поверхности проволочного кольца, так что заметить его можно было разве что уткнувшись в решетку носом.

Потом соскользнул на пол и водворил скамью на место. Оконце располагалось так высоко, что нижняя часть решетки с пола была не видна.

Приведя камеру в порядок, Лайминг прислушался и, выбрав подходящий момент, спросил:

" – Ты меня слышишь?

В открывшемся глазке показался свет. Лайминг нюхом почуял, что за дверью сгрудилась целая толпа охранников, а глаз в отверстии принадлежит вовсе не Марсину.

Самозабвенно изображая человека, с головой погруженного в свое занятие, он принялся медленно и осторожно поворачивать петлю, одновременно вопрошая:

– Ты меня слышишь? Ты меня слышишь?

Повернув устройство градусов на сорок, он остановился, придал голосу выражение нескрываемого восторга и воскликнул:

– Ну наконец-то явился! Ты уж лучше держись неподалеку, чтобы можно было поговорить нормально, а не вызывать тебя каждый раз через спираль.

Потом он замолчал, с застывшим выражением внимательно слушающего человека. Глаз в отверстии выпучился, затем исчез и тут же сменился другим.

– Ты абсолютно прав, это возмутительно, – сказал Лайминг, устраиваясь поудобнее, как будто для задушевной беседы. – При первой же возможности я их тебе покажу, можешь делать с ними, что пожелаешь. Знаешь, практика практикой, но лучше перейдем на свой язык, а то вокруг слишком много любопытных. – Набрав побольше воздуха, он стремительно затараторил без всяких пауз:

– Отверзлась хляби небесные в тот же миг подгорела яичница, свершилось пророчество, возопила владычица…

Отверзлась дверь, и в тот же миг два охранника чуть не рухнули в камеру головами вперед, споткнувшись о порог, в стремлении поскорее завладеть добычей. Еще двое маячили в коридоре, между ними красовался вчерашний гомик. На заднем плане боязливо топтался Марсин, стараясь вжаться в стену.

Один охранник схватил спираль и с воплем "готово!" выскочил обратно в коридор. Его спутник пулей вылетел следом. Оба были в таком восторге, что в первый момент забыли закрыть дверь. В распоряжении Лайминга оказалось секунд десять, и он не преминул этим воспользоваться. Сделав охранникам «козу», он потыкал в их сторону растопыренными пальцами. В детстве они называли это "чертовы рожки" – классический жест для насылания порчи.