разнести тут всё в щепки? — принцесса переключается на Илену.
— Ваше Высочество, это я виновата, — быстро говорит рыжая. — Вадим всё не так понял, и я не успела ничего объяснить. А потом испугалась. Всё случилось так быстро…
— И что случилось? — ледяным голосом Ольги можно потушить пожар не хуже огнетушителей.
— Я… Я неудачно пошутила, — Илена вдруг начинает рыдать. — Йааа во всем виновата.
Ну молодец, пока она ревёт, никто не станет докапываться.
«Не вздумай сознаваться! Отправят на дно вместе с мачтой» — ору ей и по вздрогнувшим плечам вижу, что сообщение получено.
— Ясно, — принцесса морщится на истеричные всхлипывания Каритской. — Разберёмся. Что же, господа, вечеринка окончена, расходимся. Окажите пострадавшим первую помощь, — отдает она приказ кому-то из команды, кивая на нас. — С вашими семьями я свяжусь сама.
Эратский заметно бледнеет, и у меня внутри пробегает холодок. Я начинаю понимать, во что влип. Мы чуть не потопили императорский корабль вместе с наследницей на борту…
* * *
— О чём ты только думал!?! — бешено орёт на меня дед, пока я мучаюсь от боли.
Деревяшку из меня выдрали ещё на фрегате. Императорский лекарь, дёрганный тощий мужик, даже предложил забрать с собой, шутник. Рану промыли и наскоро замотали бинтом. Но глава рода решил, что целителя ко мне не подпустят, пока я не осознаю, что натворил.
Дед сам явился за мной, видимо, чтобы лично принести извинения Ольге. Он молчал всю дорогу домой, только скрипел зубами так, что голова заболела. Но, как только мы зашли в проклятую гостиную, его прорвало.
Орал он долго и от души. Вспомнил все махровые ругательства и способы сексуальных связей между людьми и животным миром. Отдельно прошёлся по родне чуть ли не до эпохи битв богов.
Дед внушал настоящий ужас, но я так заслушался богатым словарным запасом, что, когда тот выдохся, у меня осталось только чувство глубокого уважения. За всю свою долгую речь он умудрился не произнести ни одного прямого оскорбления.
— Я защищался, — в пятый раз повторяю я на очередной, пусть и риторический, вопрос.
— Мать твою, ты фрегатом защищался? Тьфу, — дед выдыхает, садится в кресло и наливает себе из графина. Видит мой голодный взгляд: — Хочешь?
Голова трещит, тело ноет, нога горит и я киваю. От глотка бодрящего сейчас не откажусь. Глава рода покрывается алыми пятнами и вскакивает обратно:
— А ты не охренел, внучок? Серьёзно? Может тебе ещё и девиц лёгкого поведения вызвать?!
Да что же тут все нервные такие. Мотаю головой и извиняюсь. Дед успокаивается, вновь садится, долго смотрит молча, переводя взгляд то на хрустальный стакан, то на меня. В итоге к спиртному он не притрагивается, отставляя в сторону.
— Итак. Подведём итог. Ритуал посвящения лишил тебя памяти, похерив всё, что в тебя вложила семья. При этом не известно, чем тебя наградили боги. Несмотря на то, что из-за твоей башки сразу поползли сплетни, я отправил тебя в храм Маат. Добавил в копилку злословов, понадеялся, что ты будешь сидеть тихо и не высовываться. Но не проходит и пары дней, тебя представляют Ее Высочеству и ты тут же устраиваешь драку. С Эратским. Разрушив при этом императорский фрегат. Всё правильно?
Достижений не так уж и много, но звучит не очень хорошо, согласен. Хмуро киваю. Я старался, дед, честно. Но тут все нервные.
— Что случилось — непонятно. Эратский утверждает, что ты напал на княжну Илену Каритскую. Та впала в истерику, а потом и вовсе в глубокий обморок. Ты же говоришь, что нападения не было и это всё недоразумение. Так что у вас с княжной произошло?
Вот чертовка, нашла способ избавиться от внимания возмущённой общественности. Может и мне стоило отключиться? При помощи силы наверняка можно самовырубиться, и надолго.
Неохотно, но отвергаю этот вариант. Мне, в отличие от Илены, не нужно время, чтобы придумать достойное оправдание. Остается только надеяться, что она не создаст проблем ещё больше.
— Пусть сама и рассказывает, когда придёт в себя.
— Версию произошедшего, значит, оставляешь на её усмотрение? — хмыкает дед. — Благородно. А если она всё-таки скажет, что ты на неё напал?
Уши оторву.
— Не скажет. Потому что это будет ложью, — уверенно говорю, хотя и сомневаюсь, надавил я на девчонку сильно.
— Значит последнее слово будет за ней. А пока Каритские держат холодный нейтралитет, не зная, обидели ли их наследницу или та и правда сама виновата, как успела заявить. Эратские возмущаются, но тоже осторожно. И нам, помимо всего, в любом случае придётся оплачивать восстановление фрегата.
Он опять злится, ударяет кулаком по столику и графин со стаканами жалобно звенят. Снизу доносится приглушённый грохот и вскрик. Дед закатывает глаза и залпом опустошает стакан.
— Боги, ну за что мне такие внуки! — он устало машет рукой. — Всё, Игорь, свободен. Из дому ни ногой, пока не разберёмся, кто сильнее виноват.
Изящно завернул, но дед прав. Невиновных в этой истории нет. Вопрос лишь в том, кому сильнее влетит. Откланиваюсь и, прихрамывая, отправляюсь к целителю, который ждёт меня в спальне.
* * *
Утром я просыпаюсь настоящим героем. Ну или злодеем, судя по разной степени восхищения или ужаса в глазах прислуги и родни. За завтраком собираются мать с дедом, опять красноухие близняшки с воспитательницей, и двоюродный брат, скользкий и неприятный на рожу тип с сальными волосами.
Вот во взгляде последнего как раз ничего похожего на приятные чувства и не видно. Бледно-голубые глаза источают скверную смесь ненависти и презрения. Тебе-то я что успел сделать, братец?
— Как самочувствие? — крайне заботливо интересуется дед.
Я даже кашляю от неожиданности. Что-то успело измениться за прошедшую ночь. На меня уже не так злятся. Нехорошо это… Или хорошо?
Осторожно уверяю всех в своём прекрасном самочувствии и делаю вид, что увлечён едой. Хотя даже не чувствую вкуса того, что автоматически запихиваю в рот.
Добираюсь до кофе и делаю большой глоток.
«Игорь, это Илена» — звучит в голове тихий печальный голос. Ну наконец-то!
«Что ты всем сказала?» — к демонам приветствия, мне нужна информация.
«Извини меня, пожалуйста. Я была не права. Сильно…».
Обрываю эти душевные метания: «Это мы уже вчера обсудили. Что. Ты. Всем. Сказала?».
«Я… Извини. Мне очень стыдно. Я… В общем…».
Ой и не нравятся мне эти трагичные паузы.
Голос, почти затихший, вздрагивает и выдает: «Я призналась, что воздействовала на тебя. Но только, чтобы ты… со мной, в общем. Сказала, что ты мне отказал, очень вежливо, но я разозлилась, ну и… вот…»
Кофе выплескивается из
