— Только не это…
Деревянная крышка подпола была откинута, красный ковёр скомканный лежал в стороне.
— Рация… — он кинулся к подвалу, но аппарата там уже не было. — Чёрт! Да что же за день — то такой! Да провались эта Камилла пропадом! Боже! Нет.
Чем скорее осознание ситуации доходило до мозга, тем больше Леонид ругался, и отчаивался.
— Пропало! Всё пропало! — агент упал на колени, схватившись за голову. — Я сделал выбор. Выбор между Камиллой и операцией, теперь я очень об этом жалею! Но может, я успею, хоть что — нибудь разузнать? Должен успеть!
Подмосковье.
— Оксанка!
— Наташка!
С поросячьим визгом две подруги кинулись навстречу. Смуглая черноволосая девушка ровесница Беловой лихо спрыгнула с повозки, игнорируя протянутую руку солдата.
— Ой, как я рада тебя видеть!
— Я даже и не ожидала, мне только сейчас сообщили, Оксанка!
Девушки верещали от радости, сжимали друг друга в объятиях, кружились, не обращая внимания на смеющихся солдат.
Крупный отряд республиканских солдат, возглавляемый маршалом Забойко, въехал в ставку с первыми лучами солнца. С ними приехала и секретарша Оксана. Молодая девушка работала вместе с Беловой ещё в Промграде, где они были закадычными подругами. Не виделись они с самого отъезда Наташи, хотя подружка приезжала на Урал вместе с Забойко не раз. В горячей точке встретится, не удалось, но зато судьба свела их в этом лагере под Москвой. Ставку солдаты между собой называли «Последним оплотом», ибо стоило Красным прорвать линию обороны под великим городом с востока, как НОР оказалась бы под угрозой развала. Но пока дела, как в ставке, так и в близлежащих округах шли неплохо, а теперь, когда приехал такой известный и талантливый маршал, как Забойко, все приободрились. Его любили в войсках и уважали. Маршал всегда заботился о людях, часто прохаживался по лагерям и строям солдат, спрашивал лично некоторых бойцов о самочувствии и боевом духе. Забойко был ближе к простому народу, как ни один из других командиров. За это его любила и Наташа. Ещё на Урале он разглядел в юной журналистке большой потенциал, и звал в свои адъютанты, но Белова тогда была ещё молода, и неопытна, хотя немного времени прошло. Теперь она сильно жалела, что отказалась, и всё же радовалась тому, что хоть как журналистку её ценят, и уважают.
— Ну, что подруга, как живёшь? Пойдём в твои хоромы!
Весело смеясь, девушки, побежали к палатке Наташи.
— Чаю?
— Ты ещё и спрашиваешь!
Налив по кружке, Белова вынесла чай на улицу, где подруги уместились на деревянных стульях, любуясь на лес вдалеке.
— Рассказывай, подруга, как живёшь?
— Сперва ты! Как там, в Промграде дела?
— Ты же знаешь, ничего там интересного быть не может.
— А тот парень, Артём…
— А — а, — Оксана хитро улыбнулась, — тот парень, к которому ты всё подойти стеснялась? Он пришёл к тебе после отъезда, в пиджаке, с цветами, ох, красавец!
— А теперь что с ним?
— Артёмушка молодец, на учёбу поехал, правда я слышала, на его обоз напали туземцы.
Наташа взвизгнула, чуть не уронив чашку.
— Да глупости это всё! Не бери в голову. Сплетни не более того. Он парень хоть куда, наверняка, сейчас учится где — то в городе, скоро мы о нём, как о враче услышим, станет он богатым. Тут ты появишься, и будет вам счастье. — подруга улыбнулась.
— Надеюсь…
— Ты мне лучше вот, что скажи. Я пока с солдатиками в повозке болтала, услышала, что у тебя тут драма приключилась. Говорят, за тебя мужики бьются.
Белова покраснела, смутилась.
— Рассказывай, давай!
— Да, в общем, парень тут один, Вася Платков, вот он в меня влюбился, а когда Жабов приставать ко мне стал, он его и ударил.
— Знаешь, я тебе даже завидую. За меня так мужики не дрались.
— Да ладно тебе. Думаешь, мне приятно? Васю посадили за решётку, судить будут по законам военного времени. Жабов от меня не отстанет, так что счастья я не вижу.
— Глупости! Когда парень в тебя так влюблён, ты должна быть на седьмом небе!
— Только парень этот в клетке сидит!
— Ну, это не беда, я к Мише обращусь, тебе он не откажет, вытащим твоего Васю.
— Миша, то есть Забойко?
— Да, это мы его между собой так зовём. Так, что обратимся к маршалу? Я помогу.
— Спасибо, подруга!
Девушки отставили кружки, и со всех ног помчались искать главнокомандующего. Маршал в это время распоряжался разгрузкой боеприпасов и распределением войска.
— Михаил Филиппович, здравствуйте, вот глядите, кого я вам привела.
Высокий худой маршал резко обернулся, поглаживая свои пышные усы.
— Наташенька! Девочка моя, как мы давно не виделись!
— Михаил Филиппович, я то, как рада!
Собственных детей у маршала не было, а жену он сильно любил, потому, когда она умерла от рака, долго грустил, и находился в депрессии. Из духовной пустоты его вывела юная журналистка, которую он встретил на Урале. Белова вселила в него надежду, стала смыслом жизни. Тогда Забойко говорил: «Наташа, как прекрасный цветок, смотря на который ощущаешь себя живым, она оставляет неизгладимый великолепный отпечаток в жизнях людей, которых встречала. Она подобна Афродите, в неё влюбляются без памяти, делают её смыслом жизни. Но когда это наивное дитя покидает людей, в ком зажгла любовь, то они засыхают, и умирают. Наташенька даже не подозревает, как ранит многих людей, при этом не желаю ни кому зла». Подобное произошло с Забойко, когда Наташа была переведена в Подмосковье. Он всячески мешал этому, но с её личным решением спорить не мог. Ради Наташи он жил, он считал её своим ребёнком, родной дочерью, которую не хотел отпускать. Её отъезд оставил сильный шрам на его сердце, и, когда маршал понял, что не может без родного человека, приехал в Подмосковье.
Конечно, он не мог ещё откладывать встречу, потому оставив за себя главного, повёл девушек к себе в избу. Да, это был тот самый дом, где Жабов приставал к журналистке Беловой. Наташе было крайне неприятно возвращаться сюда, но виду она не подавала.
— Присаживайтесь красавицы, — Забойко подозвал паренька, и приказал принести вина из его личной повозки. — Ну, Наташенька, рассказывай, как ты тут? Страшно? Не обижает ли кто?
— Нет, всё хорошо, по крайней мере, у меня, а вот у раненых, лекарств не хватает.
— Всё необходимое я привёз, так что не беспокойся.
— В остальном всё не плохо, только вот просьба у меня к вам.
— Какая? — маршал участливо наклонился ближе к девушке.
— Парень у неё за решёткой сидит, представляете, да это уму непостижимо! — вмешалась Оксана.
