Ставки зашкаливали за все мыслимые пределы. Казалось, вся Москва – даже та, которая никогда не интересовалась игрой «КТО» (или старательно делала вид, что не интересуется), решила на этот раз принести кровные энерго «серым» и «черным» букмекерам, стригущим купоны на извечном азарте плебса и его жажде хлеба и зрелищ. При этом, как утверждали те же букмекеры, впервые на их памяти женщины по количеству ставок опередили мужчин. Но если мужчины в основном ставили на победу того или иного игрока в разных комбинациях (тех, кто был уверен, что мальчишка Шалый завалит всех четверых взрослых танкистов из клана «Черные петухи», было исчезающе мало), то женщины предпочитали ставку «останется в живых – погибнет». И в основном голосовали своими деньгами за то, что Шалый останется жив. Вне зависимости от того, сколько боев выиграет и сколько проиграет. И это лишний раз подтверждало веками устоявшееся мнение о том, что москвички, конечно, в массе своей те еще стервы, но и в их сердцах живет милосердие.
Воздушные трибуны вокруг Бойни увеличили втрое от обычного, а цена билетов была такой, что завсегдатаи игр «КТО» только кряхтели и чесали в затылке. Однако раскошеливались. И правильно делали, потому что уже за два дня до начала купить билет можно было лишь у спекулянтов за умопомрачительную цену. А в день начала Смертельных Дуэлей билеты нельзя было достать ни за какие деньги. Ну разве что за совсем астрономические у тех владельцев, чья жадность превышала жажду уникального зрелища.
И еще этот субботний день выдался очень жарким.
С раннего утра солнце включилось в полную силу и палило так, словно перепутало широту Москвы и Кабула. При этом ни облачка на небе, а легкий ветерок, решивший к полудню хоть немного дать москвичам подышать, быстро выдохся и затих.
Первый бой Шалый – Глюконавт Кальция по расписанию должен был начаться ровно в шестнадцать часов. Обычно бои «КТО» проводились вечером или даже ночью. Но в особых случаях с властями и договаривались особо, чтобы те «не заметили» дневной игры. Это как раз и был тот самый случай.
По правилам Дуэли Смерти звание танкиста не имело значения при выборе им танка. Теоретически новобранец мог вызвать даже генерала и выйти против него на «Диктаторе» или «Викинге» третьей модификации с какой угодно пушкой и защитной краской – были бы деньги, чтобы все это купить. Но это теоретически. А на практике звания танкистов напрямую коррелировали с техникой и вооружением. «КТО» – игра бедных и даже маргинальных слоев населения; миллионеров среди выдающихся игроков нет, и на танки они себе зарабатывают собственным потом и кровью. В отличие от танкистов «ВТО», которые часто приобретают технику и аватар на деньги, не имеющие никакого отношения к игре. То, что Олегу достались в наследство машины его отца, и сам он, как и отец, тоже стал танкистом «КТО», выбивалось из общей картины, подобные случаи были довольно редки.
Поэтому сегодня штаб-сержант Шалый, облаченный в скаф-костюм «Латник-4», под рев трибун въехал на залитую жарким солнцем карту Бойня на танке «Диктатор» третьей модификации с защитной краской «Продиджи» и пушкой «Шафт-3». Собственно, выбор у Олега был невелик. Или второй «Хантер» с пушкой «Смоки-3» и краской «Карбон» или «Дик-3». Он ни секунды не сомневался, что нужно брать танк «Диктатор», хотя ни разу до этого не участвовал на нем в игровом бою – только тренировался. Но тренировался много и упорно. Третий «Дик» был маневреннее, быстрее, мощнее и обладал лучшей броней по сравнению со вторым «Хантером». А уж с пушкой «Шафт-3» и краской «Продиджи» его превосходство становилось подавляющим.
Танк Глюконата Кальция – третий «Викинг» с пушкой «Рельса-3» и защитной краской «Грязь» появился на карте сразу вслед за танком Олега. Противники заняли позиции в воронках на противоположных сторонах карты, и бой начался.
Продлился он недолго.
«Рельса» – страшное оружие. Ее снаряд прошивает практически любую броню насквозь. Но этой пушке времени на перезарядку нужно больше, чем «Шафту», примерно в два раза. Олег, точно зная скорость перезарядки «Рельсы» и пользуясь своей скоростью и маневренностью, не получил ни одного попадания, уходя с директрисы огня в последнюю долю секунды, когда снаряд «Рельсы» уже покидал дульный срез орудия. В то время как сам выстрелил пять раз и четыре из них попал. Причем дважды критично. В обычной Дуэли координатор остановил бы игру, дал побежденному зализать раны, засчитал победителю победное очко, и противники вышли бы на второй раунд. Но в Смертельной Дуэли раундов не было, и остановить бой координатор не мог, не имел права. Добивать противника насмерть или удовлетвориться только победой – выбор был за самим танкистом, и только за ним. Даже мнение зрителей, которые, подобно древним римлянам на трибунах гладиаторских арен, голосовали за жизнь или смерть синими и красными огнями сигнальных файеров, не было решающим. Уже победивший танкист мог его учесть. А мог и проигнорировать.
Когда «Викинг» Глюконавта Кальция с заклинившей башней и оплавленной гусеницей бессильно застыл на склоне холма, танкист Шалый не раздумывал над своими действиями ни секунды. Он знал, что там, в недрах боевой машины, в защитной капсуле, его враг еще жив, и не собирался ему эту жизнь оставлять. Три плазменных заряда в упор на полной мощности «Шафта» превратили углеритовую броню в подобие жидкого раскаленного теста. Морда «Викинга» «поплыла», теряя привычную форму.
Трибуны перестали дышать.
С грохотом, похожим на страшный удар грома во время бешеной июньской грозы, взорвался боезапас.
Изящная башня с длинным тонким стволом «Рельсы» воспарила над корпусом, опираясь на столб пламени и дыма, словно какой-то невиданный летательный аппарат, и врезалась в землю. Ствол переломился пополам, крышка верхнего люка отлетела, на месте сенсоров зияли выжженные дымящиеся дыры, и это некогда высокотехнологичное, опасное и красивое изделие рук человеческих мгновенно превратилось в исковерканный и бесполезный кусок углерита, металла и пластика.
То же самое можно было сказать и о корпусе «Викинга» – его верхняя часть под напором взрывного давления расцвела подобием уродливого цветка с черными от копоти и причудливо изогнутыми от жара лепестками, на которых, словно подтверждая свое название, шевелилась, сползая, пузырилась и лопалась, исходила жирным липким дымом краска «Грязь».
Все было кончено. Никакая защитная капсула и скаф-костюм не смогли бы спасти танкиста от смерти в подобных условиях.
Но Олег должен был увидеть труп врага своими глазами.
Он отстегнулся, нажатием клавиши на пульте открыл передний люк и выбрался на броню. Солнце било прямо в глаза не хуже пушки «Твинс», но поляризованное забрало шлема держало удар. Трибуны взревели при виде победителя.
