– Отойди от него, – сказал Байферс и потянул Гэри за рукав. Они двинулись дальше и вскоре наткнулись на второго охотника. Этому повезло еще меньше. Уцелела только нижняя часть туловища, а верхняя выглядела так, будто в нее попал артиллерийский снаряд.
Гэри мыкнул, словно собираясь что-то сказать, но Байферс прижал к его губам палец. Гэри прислушался.
– Это, должно быть, Мелани. Она плачет, – сказал он шепотом и сделал шаг в направлении, откуда доносились звуки, но Байферс его остановил.
– Не спеши, – сказал он и двинулся первым, крепко сжимая свой итальер.
Его опасения не оправдались, это действительно была Мелани. Она плакала, упав ничком в траву, ее руки были в крови.
– Эй, док, – негромко позвал Байферс. – Док, это мы, поднимайтесь.
Он осторожно дотронулся до ноги Мелани и, когда она резко обернулась, отпрянул.
– Это вы? – удивленно спросила она.
– Мы, – подтвердили Гэри и Эрик.
– А я думала, вас убили… – пробормотала Мелани и, шмыгнув носом, отерла слезы окровавленной рукой. Байферс заметил, что кровь течет из мелких порезов на костяшках ее пальцев.
– Где третий, Мелани? – спросил Гэри, постепенно приходя в себя.
– Я… я никого не видела… Только это шум, треск… Ужасный треск, как будто… Ой! Я сильно порезалась! – воскликнула Навински, заметив свои израненные руки.
– Давайте уходить отсюда, – сказал Байферс и, быстро оглядевшись, подобрал с земли автомат Мелани. Его собственное оружие было уничтожено, автомата Гэри он тоже не нашел.
Доктор Навински самостоятельно поднялась с земли и даже нашла свой ранец с лекарствами. Гэри помог ей обработать ссадины и порезы, а затем измученные беглецы стали осторожно выбираться из зарослей. Существовала опасность появления третьего охотника, тела которого они не нашли.
Спустившись к подножию горы, группа двинулась вдоль невысоких деревьев, которые прикрывали их со стороны пустыни. Под ногами оседал сыпучий грунт, а до следующего островка зелени, в котором они намеревались укрыться, было еще далеко. Именно в этот момент из-за одиноко стоявшего скального столба вдруг вышел третий охотник.
Байферс вскинул автомат, но стрелять не стал. Монстр был сильно изувечен, его механические руки были расплющены и наполовину отломаны, оборванные провода висели клочьями, словно водоросли.
– Герберт Апач! – отчетливо произнес охотник и, повинуясь заложенной программе, ринулся на объект поиска. Байферс открыл огонь, но пули девятимиллиметрового «сюзи» отскакивали от брони гиганта, словно горох. Между тем остатки его механических рук превратились в некие подобия зазубренных секир и выглядели очень страшно. Оттого, что киборг был поврежден, он не стал менее опасным.
Гигант несся с горы, повторяя «Герберт Апач! Герберт Апач!», и ничто не могло сдержать его, разве только автоматическая пушка.
Она ударила снизу, с правого манипулятора подкравшейся «кайры», и наискось прошлась по панцирю киборга, оставив ровные пробоины. Монстр был отброшен на склон, а Гэри, Байферс и Мелани что было мочи помчались вперед. Словно скальные крысы, они юркнули в заросли колючих кустов и под их прикрытием стали подниматься на гору, туда, где начинались образованные ветром и водой пещеры.
Преодолев бегом небольшой открытый участок, они добрались до входа в убежище и перевели дух, лишь когда оказались под надежными каменными сводами.
Гэри и Навински, одновременно вздохнув с облегчением, опустились на пол, а Байферс, как настоящий разведчик, выглянул еще раз, посмотреть на равнину.
Посмотрел и даже присвистнул.
Гэри встревоженно поднялся и подошел к нему. Все стало понятно.
От деревьев, росших у основания горы, и до самого горизонта по глинистой пустыне сновали шагающие машины. Роботы сопровождали бронемашины с пехотой, стояли, выстроившись в шеренги, в ожидании приказов, патрулировали предгорье группами по трое.
– Что они делают? – спросил Гэри.
– Похоже на облаву, – ответил Байферс. Он повернулся к Гэри: – Зачем тебя искали эти монстры, Апач?
Гэри пожал плечами:
– Понятия не имею… Вообще-то меня однажды собирались расстрелять…
– Что?!! – Байферс даже отшатнулся.
– Да ничего я не сделал, поверь мне. Я по пьянке попал в ящик с цветочными луковицами, а когда меня нашли, разыгрался самый настоящий скандал. Меня били в тюрьме какие-то уроды, а потом отправили на расстрел…
– И… как же ты сбежал?
– Я не сбежал. Просто очень кстати высадился имперский десант, и я отличился в бою. Все погибли, а я уцелел. Ну, и мне помогли пехотинцы, с которыми мы держали оборону. Сказали, раз все погибли, никто не узнает, что ты жив. Начни, говорят, новую жизнь, и отправили в госпиталь.
– Не знаю, говоришь ли ты правду, Апач, но согласись, отправлять для устранения какого-то висельника бригаду бойцов четвертого уровня, это… Это как-то не вяжется.
– Что ты ко мне с этим лезешь?! – разозлился Гэри. – Взял бы да спросил у этих уродов!
Они помолчали. Гэри осторожно покосился в сторону Мелани и шепотом спросил Эрика:
– А что ты думаешь по поводу, ну, ты понимаешь…
– Ничего не думаю. А точнее, даже думать боюсь.
– Понятно. И какие у нас теперь планы?
– Надо сообразить, – тихо сказал Байферс.
– Да, надо сообразить, – согласился Гэри.
В это утро пробуждение Императора Хаокина Известного было особенно тяжелым. Уже к десяти ему следовало быть на Военном совете, но спал монарх очень мало. Накануне он снова видел Нах-Нудлов и теперь не мог думать ни о чем ином.
Его Императорское Величество увидел их после ужина, отдыхая в беседке с поющими птицами.
Первый Нах-Нудл был белого цвета – очень яркий. Когда он появился, все птицы замолчали, словно подавились своими зернами. Посланник иного мира повисел среди стеблей дикого винограда, затем скользнул на стальной прутик клетки и вскоре потух. Однако ему на смену тут же пришел другой Нах-Нудл. Он был черный. Правильнее сказать, он был частичкой полной пустоты.
В отличие от белого собрата черный пробыл в беседке совсем недолго и вскоре исчез, однако птицы в этот день больше не пели.
Нах-Нудлы возникли всего в трех метрах от Императора, это было не очень близко и не очень далеко. Обычно они преодолевали такое расстояние за годы. Возможно, у Хаокина оставалось еще двадцать пять лет, а возможно, всего три. В лучшем случае можно было рассчитывать на тридцать, однако все это были лишь предположения. Существовала разработанная учеными специальная теория равновесия, – однако она не могла изменить законы бытия. Если кто-то где-то нарабатывал амброзию и поглощал ее, пытаясь обмануть время и пространство, он порождал пустые участки, которые стремились к насыщению. Они страстно желали унять свой голод и безошибочно двигались к «полям изобилия».
