Во главе стола сидел сам претор клана. Волосы — как тусклая бронза. Зеленовато–серые глаза на худощавом лице. Не слишком представителен внешне, без выдающихся лидерских качеств и далеко не самый лучший маг в семье — но в нем, тем не менее, ощущалась немалая внутренняя сила. Эта сила — не благородная мощь льва, а спокойствие гепарда, уверенного, что он возьмет свое. Особенной изысканностью его одежда не отличалась: простой и строгий костюм серых и темно–лиловых цветов.
По левую руку от Ксейдзана сидела его дочь Альтана, за ней — ее муж Хенкарн из клана Аминор. По правую — внук Ксейдзана Тахимейд и его мать Рия ита–Жерейн, жена покойного Хэбиара. Идэль и Дэвида усадили после Хенкарна — а не рядом с Рией и Тахимейдом, как следовало бы в случае, если бы претензии Дэвида на то, чтобы считаться потомком Хэбиара, тут они бы восприняли всерьез. В этом прослеживался более чем прозрачный намек на то, как именно Kcейдзан воспринял попытку внедрить в его клан человека со стороны. Так же разведение по разные стороны стола того, кто претендовал на близость к Хэбиару, и тех, кто был ему действительно близок, давало прекрасную возможность последним повнимательнее рассмотреть Дэвида. По левую руку от Дэвида посадили Сайрин — немолодую женщину, возглавлявшую младшую ветвь клана Гэал — семью ита–Шедан. За Сайрин — родственники Рии: Вилайд ита–Жерейн и его дочь Нильза. Далее — Фольгорм, а за ним следом, до самого конца стола — ита–Шедан вперемежку с высокорожденными из младших семей, подчиненных клану Гэал.
Уже на примере Фольгорма, Билайда и Нильзы видно, что присутствовали тут отнюдь не только члены клана Гэал. Гостей хватало, и даже с избытком: по правую руку от Ксейдзана, сразу после Рии расположились ровненьким рядком все ита–Берайни: Кетрав, Яльма, Цзарайн, Сурейлин. Цзарайн глумливо ухмылялся. Сурейлин смотрела со злобой (у Дэвида сложилось впечатление, что это ее обычное выражение лица). Яльма улыбалась очень мило и открыто — аж ямочки появлялись на щечках — во Дэвид подумал, что лучше уж он доверится дальмоту или гадюке, чем этой улыбке. Кетрав, великий и могучий лидер ита–Берайни, сидел на удивление тихо и за все время обеда не произнес ни слова. На Дэвида он глянул всего лишь пару раз, да и то без всякого интереса. Зато на Идэль, которую посадили как раз напротив Кетрава, его взгляд останавливался куда чаще Кетрав казался слегка опечаленным. У Дэвида этот человек вызвал сложные чувства. С одной стороны, в нем было что–то притягивающее. Сила всегда манит. Если Ксейдзана можно было сравнить с гепардом, то Кетрава — именно со львом. Он утверждал свой мир, не оглядываясь назад и не зная сомнений. «Спокойная мощь» — вот как Дэвид охарактеризовал бы Кетрава, если бы их встреча произошла в другой обстановке.
Здесь же…
Здесь было кое–что еще, и это кое–что нравилось Дэвиду существенно меньше: реакция Идэль. За все время обеда она старательно избегала смотреть на Кетрава. Как будто бы она… робела перед ним. Это было совершенно на нее не похоже. В чем причина? Тот разговор в замке Майдлара, о котором она рассказала землянину? Что–то еще? Дэвид не знал. Но шерсть на его загривке сама собой поднялась дыбом, и в чем бы не заключалась причина этого неприятия, она стала вторым фактором, с самого начала обусловившим его внутренне противоречивое отношение к лидеру ита–Берайни.
По левую руку от Сурейлин занимал место еще один «сюрприз» — Эрдан, чудесным образом спасшийся внук Гарабинда. На этот раз, правда, без свой дочери Даны. В общем, половина клана Кион собралась здесь, чтобы поглядеть на жениха Идэль–лигейсан–Саутит–Кион — собрались все те, кто ранее, за столом правящего клана, где покойного Шерагана сменил военный министр Вомфад, более появляться не могли или не хотели. За Эрданом — опять вперемежку ита–Шедан и высокорожденные из младших семей. Всего за столом — около тридцати человек.
Начали с маленьких порций холодных закусок, предназначенных не накормить, а разогреть аппетит. Потом подали горячее — странную, с точки зрения Дэвида Брендома, смесь супа и каши. Впрочем, он почти не замечал, что ест — его внимание концентрировалось не на пище, а на окружающих людях. Высокорожденные разговаривали друг с другом, время от времени кто–то обращался к Дэвиду, он отвечал, и даже сам, по собственной инициативе выдал пару реплик, но чувствовал — все это только разминка. Его пока не трогают, только приглядываются, но этот обед посвящен новенькому, и ему еще предстоит отдуваться. «Основная часть» началась когда переменили блюда и Ксейдзан, как бы мимоходом, невзначай попросил Дэвида поведать им всем, каким же образом так получилось, что у Хэбиара вдруг появился наследник, о котором никому до самого последнего времени ничего не было известно. От тарелки, стоявшей перед Дэвидом, исходил восхитительный аромат, но землянин понял, что есть это блюдо он будет, в лучшем случае, холодным. А в худшем — его уже унесут к тому моменту, когда он закончит рассказ. С сожалением откладывая вилку и нож, Дэвид вдруг услышал, как за столом, стало очень тихо. Всем хотелось узнать эту историю. Собственно, ради нее они все здесь сегодня и собрались. При этом практически все заранее были уверены в том, что сейчас им выдадут солидную порцию вранья. Но все равно пришли. Таково уж здание всей истории высокорожденных — Хрупкая конструкция из кирпичей лжи и балок полуправды.
Дэвид открыл рот… Стояла полная тишина, и в какой–то панический момент он решил, что потерял голос. Идэль прикоснулась к его бедру, и страх прошел. Это всего лишь три десятка людей, а не концертный зал…
— Как я уже говорил, я вырос в одном из сателлитных миров Терры, — начал Дэвид. Отвечая на вопросы, задававшиеся ранее, он уже вскользь казался этой темы. — В стране, которая называется Винланд. Она занимает большую часть американского континента, не считая маленькой северо–западной части, которая принадлежит России. Наш континент был открыт морскими пиратами более тысячи лет назад. В последующие века его заселяли скандинавы, постепенно вытесняя и порабощая индейцев — коренных обитателей Америки. К пятнадцатому веку эти древние королевства из–за внутренних войн стали приходить в упадок, и в это же время Англо–Нормандия, которой тогда принадлежала едва ли не вся Европа, начала экспансию в Новый Свет. Королевства викингов были захвачены, и около трех столетий мы были англо–нормандской колонией. Однако объединение Европы не было прочным, и постепенно все страны, подчиненные Англо–Нормандии, откололись от нее. Все это в итоге привело к Первой мировой войне, которая сильно опустошила Европу. Беды Старого Света Винланд почти не затронули, но дали нам шанс отстоять собственную независимость. Вторая мировая война началась спустя столетие. Русские активно расширяли свое влияние. В Европе они подмяли под себя ряд стран, ранее принадлежавших Англо–Нормандии — таких как Польша, Венгрия и Болгария, «освободили» Грецию, а на нашем континенте претендовали на ряд территорий, соседствующих с Аляской. Чтобы противостоять неуемным аппетитам Российской Империи, мы заключили союз с Англией, Германией и Китаем, и после десяти лет войны сумели вернуть себе оккупированные территории. Это случилось во второй половине девятнадцатого века, за двадцать лет до того, как Китай первым изобрел и применил атомную бомбу. Позже… — Дэвид запнулся и посмотрел по сторонам. — Простите, я увлекся. Я просто хотел нарисовать общую картину. Так вот, в тысяча восемьсот восемьдесят пятом году, когда русские, ранее захватившие едва ли не всю Британскую Колумбию, медленно отступали на север, лейтенант Марк Томас Брендом был поставлен заместителем командующего гарнизоном в местечке близ Берне–Лейка. Там он встретил девушку по имени Маргарет. Фамилии ее, к сожалению, наша семейная история не сохранила, известно только, что она была потрясающе красива. Неизвестно, вышла ли она замуж за Марка Томаса, будучи беременной или к тому времени она уже родила ребенка — факт в том, что ее старший сын, которому Марк Томас дал свою фамилию, был зачат еще до встречи Маргарет и молодого лейтенанта. Обстоятельства, при которых это произошло, стали у нас… ну, чем–то вроде семейной легенды. Маргарет, еще до знакомства с Марком Томасом, жила вместе со своей семьей в особняке за городом. После отступления русских несколько месяцев эта территория вообще никем не контролировалась. Там хозяйничали банды мародеров, грабителей и прочих любителей легкой наживы. Случилось так, что одна из этих банд напала на особняк, перебила слуг и семью Маргарет, разграбила имение, а ее саму бандиты решили прихватить с собой. Однако по пути в укрытие они повстречались со странно одетым человеком, который оказался неуязвим для пуль. Нескольких людей он убил каким–то таинственным способом, остальные разбежались. Следующие дни он провел вместе со спасенной девушкой — расспрашивал ее о мире, в котором она жила, задавая подчас весьма странные вопросы. Потом он ушел — по словам Маргарет просто растворился в воздухе — а она вернулась в особняк, собрала то, что уцелело и переехала в город, где вскоре и познакомилась с Марком Томасом. Всю жизнь Маргарет была уверена, что повстречалась с каким–то могущественным демоном, а может быть, даже с самим Сатаной. Я должен объяснить. Сатана в нашем мире считается источником зла. Но Маргарет была… эээ… не совсем обычной девушкой. Хотя ее крестили и воспитывали как положено, вряд ли ее можно назвать примерной католичкой. Она увлекалась спиритизмом, а когда они вместе с Марком Томасом через десять или пятнадцать лет брака переехали на юг, в Денвер, даже стала членом какого–то местного оккультного общества. Она была уверена, что «демон», которого она видела и с которым имела телесную связь, не зря открыл ей свое имя, и посредством различных ритуалов пыталась вызвать его вновь. Однако ей это так и не удалось, и она никогда больше видела того, кто спас ее из лап банды грабителей и дезертиров. Ее старший сын, Генри, от рождения обладал способностями, которые в нашем мире у людей появляются настолько редко, что многие даже не верят, что они вообще бывают — мог усилием воли передвигать маленькие предметы и видел окружающих людей даже с закрытыми глазами или через стенку. К сожалению, он рано погиб — как раз во время Третьей мировой войны, когда бывшие враги, Винланд и Россия, заключили союз против Китая. У Генри, правда, осталась жена и маленькая дочь… Это моя… — Дэвид задумался, подсчитывая. — Три раза «пра» бабка. История Маргарет, как я уже сказал, стала семейной легендой… Когда я познакомился с Идэль в Нимрианской Академии Волшебства, — Дэвид посмотрел на принцессу, — так случилось, что эту легенду я рассказал… как какой–то казус, анекдот. Вообще–то в нашем мире нет ни магии, ни демонов. Ну, почти нет. До того, как я попал в Нимриан, я во все это не верил, а рассказ Маргарет… его куда логичнее было объяснить тем, что дезертиры все–таки изнасиловали Маргарет, а демона–спасителя она придумала для того, чтобы заставить себя забыть о том, что произошло. Правда, то, что я увидел за пределами Земли, заставило меня иначе взглянуть эту историю. Так вот, когда я рассказал эту историю Идэль и упомянул имя «демона», которого так долго пыталась вызвать Маргарет на оккультных собраниях своего кружка, Идэль сказала, что человек с таким именем есть… был, в ее собственной семье. Точнее, в клане, который родствен клану Кион. Естественно, это могло быть простое совпадение имен, но я захотел проверить. Идэль поначалу была против, но в конце концов мы все–таки решили рискнуть. Источник принял меня как своего, а значит — это правда, и Маргарет действительно встречалась с Хэбиаром–кириксан–Саутит–Гэал. Только он, конечно, не был демоном, как она потом вообразила. — Дэвид сдержанно улыбнулся.
