Пробираясь через рытвины на дороге, я вытирала пот с лица и пыталась хоть как-то взять себя в руки. Мне было страшно — каждый шорох приводил меня в ужас. Ветер жутко выл в домах, то тут, то там надрывно скрипели старые доски, устало шелестели газеты, придавленные кирпичами и обломками мебели.
Я пересекла улицу с деревянными домами, прошла мимо старых пятиэтажек, расположенных вдалеке на другой улице, и вышла к жуткому полуразрушенному зданию в четыре этажа.
Ещё раз оглядевшись, я прислушалась к посторонним звукам и поняла, что поблизости нет никаких признаков жизни. Несмотря на все мои опасения, в рабочем посёлке Бывших Алфёровских торфоразработок царили тишина и запустение. Тем лучше.
Я огляделась, остановив взгляд на бетонном строении в четыре этажа на самом краю посёлка, почти у самого леса. Довольно большая территория здания была ограждена полуразрушенным кирпичным забором. У старых ворот, ведущих на территорию, висела потёртая вывеска, на которой я смогла различить только два слова: административный центр.
Дорога проходила через территорию центра, и сразу после сломанного шлагбаума уводила в лес. В принципе, можно было обойти территорию вдоль забора, но она была огромной, да и земля там была вся изрыта и перекопана, не понятно кем и для каких целей. Пришлось двинуть напрямик.
Мне стало не по себе, когда я оказалась за воротами. Я поёжилась и быстро огляделась. Вдоль исписанных балончиками стен здания росло несколько деревьев, раскинувших в стороны кривые ветви. Их мелкая болезненная листва едва слышно шелестела. Под тёмными окнами здания на земле валялись сломанные оконные рамы и разбитое стекло. Покосившиеся фонари с разбитыми плафонами торчали из кусков бетона и железных обломков, раскиданных вдоль дороги.
Я прошла уже полпути, когда вдруг заметила, что одна из металлических дверей, ведущих в здание, была чуть приоткрыта. Мне показалось, что внутри горит свет. В тот момент я услашала смех и ругань, доносившиеся откуда-то из-за угла администрационного центра.
Я замерла на месте и вдруг поняла, что управитель не просто сотрясал воздух, говоря о том, что я тут долго не протяну. Меня всю буквально перекосило от страха. Я дрожала, чувствуя, как от ледяного страха затряслись поджилки. Тот, кто здесь ходит, вряд ли будут дружелюбными по отношению ко мне.
Ну, я и дура! И на что я рассчитывала, выйдя из бункера?!
Нервно оглянувшись, я заметила свет фонариков, мелькающий в темноте. Я рванула вперёд, что было сил. До шлагбаума можно было запросто добежать за несколько минут, но сейчас двигаться по открытой местности было слишком опасно. Перепрыгнув через канаву, я забежала в тень деревьев, но это меня не спасло. Где-то совсем рядом громко хлопнула дверь. Я в ужасе прижалась к дереву, услышав шаркающие шаги и посвистывание.
— Винт, козлина, долго я тебя искать буду? — прохрипел низкий женский голос.
Моё сердце стучало так громко, что, казалось, что его может услышать любой, кто находился от меня в радиусе километра. Я тут же забыла про всё на свете. Теперь меня интересовало только спасение собственной жизни.
Я осторожно выглянула из-за дерева. Всего в нескольких метрах от меня стояла невысокая девушка в старой потрёпанной одежде. На ней были драные джинсы, старый свитер и плащ из кожи. На локтях и коленях она носила что-то типа защиты из металла. Сама девушка выглядела очень бледной и пугающе болезненной — с глубокими тенями, залегшими под глазами, шрамами и кровоподтёками на лбу и щеках. Её сальные черные волосы едва касались плеч.
— Винт, это ты, мать твою? — уже громче прикрикнула девушка, кулаком стукнув по двери так, что пыль посыпалась с бетонных стен.
Я вздрогнула, когда дверь с жутким шумом ударилась о стену. Страх так сковал всё внутри, что я с трудом теперь могла дышать. Моя дрожащая рука медленно потянулась к пистолету, когда девушка, подозрительно осматриваясь, двинулась в мою сторону. Из-за тени дерева, меня нельзя было сразу заметить, и я уже понадеялась, что она сейчас уйдет, но надежда моя не оправдалась.
Девушка прошла вдоль здания и чуть не отскочила, увидев меня. На её грязном, нездоровом лице я сначала заметила лёгкий испуг, который тут же сменился жесткой ухмылкой. Я не двигалась, одной рукой сжимая за спиной пистолет. Незнакомка внимательно разглядывала меня. Туманный взгляд блуждающих глаз тут же сообщил мне о том, что она должно быть под каким-то наркотиком.
Мы смотрели друг на друга секунд десять, девушка жевала жвачку и как-то кровожадно ухмылялась.
— Ну, ты меня и напугала, шавка, я уже решила, что ты приведение! — залилась она грубым смехом, затем присмотрелась к моему затравленному выражению лица и схватилась за оружие на поясе.
Я не дала ей даже сосредоточиться. Внутри всё рвалось, рука дрожала, но я понимала, что выхода нет. Я достала пистолет из-за спины и выстрелила.
Выстрел был таким громким, что казалось, оглушил меня. Пуля плавно вошла в голову девушки чуть выше переносицы. Девушка качнулась, приоткрыв рот и закатив глаза, затем замертво упала на землю.
Я, едва не выронив пистолет, опустилась на землю. Меня трясло. Каким тяжелым было то, что я сделала. Каким тяжелым был камень на сердце. Меня ломало изнутри. Как я могла? Я моргнула, проливая тёплые слёзы. Я только что убила человека. Да, да. Я оправдывала себя, я должна была спасти себя, но в голове, словно иглы, кололись и толкались другие мысли. А вдруг эта девушка не хотела мне зла? Может быть, она вообще хотела мне помочь! Я не успела подумать об этом.
Сюда кто-то бежал. Голова загудела, а сердце забилось, словно оцарапанное острием ножа. Я крепче сжала пистолет в руках.
— Эй, Крыса, что это был за хренов выстрел? — растягивая слова, спросил мужской голос из темноты.
Не теряя ни секунды, я на ватных ногах подскочила и рванула вперёд. Мне надо было где-то спрятаться, пока меня не увидели.
— Что за хрень?! Крыса! — Голос становился громче и звучал всё ближе. — Слышишь меня, коза ты глухая? — Послышался топот, хруст каменной крошки и вскрик. — Что за?…Вот дерьмо!
Осознавая своё отчаянное положение, я тихонько добралась до ближайшей двери и заскочила внутрь.
Комната была освещена лишь двумя огрками свечей, что коптились в старых блюдцах на длинном столе. Я только и успела увидеть разбросанные по полу матрасы, вёдра и пустые бутылки, когда в лицо ударил гадкий, удушающий запах разлагающейся плоти. Этот запах гнили был настолько тяжёлым, что вызывал зуд в горле и мгновенную тошноту. Я мгновенно приложила ладонь к лицу, закрывая нос и рот, но это не спасало меня от того трупного смрада, что витал в этих полуразвалившихся стенах.
