Дезинфицировал он, значит... Нет. я понял, куда он клонит, не дурак. Но, думаете, просто вот так взять и умышленно полоснуть себя ножом, пусть даже совсем немножко? Приняв ножик в свои руки, я аккуратно потрогал пальцем лезвие. Острое, слава Богу. Очень острое. Тупым ножом себя пилить — это уж совсем не комильфо. Стараясь думать как можно меньше, я быстро чиркнул лезвием по тыльной стороне большого пальца левой руки. По счастью, слишком глубокой раны мне и не требовалось.
Боль тем не менее я вполне себе почувствовал, констатирую как факт. И кровь не то, чтобы хлынула, но выступила довольно интенсивно. Возможно, я даже немного перестарался.
Яков Вениаминович снова пошевелил губами. Я даже догадывался, что именно он шепчет. Только рана и не думала затягиваться.
— Подорожник не работает. — озвучил очевидное Яков Вениаминович. — Попробуешь ты? — обратился он к сыну.
Роберт помотал головой.
— Не вижу смысла, полагаю, вы правы, папа. Но что за кровавые сцены? Неужели нельзя было... не знаю, волосы, например, перекрасить?
Я непроизвольно схватился рукой за головы.
— Спасибо, меня целиком и полностью устраивает цвет моих волос. Я лучше с царапиной похожу.
Яков Вениаминович с улыбкой достал из аптечки пластырь и протянул мне.
— Видишь ли. Роб, я постарался выбрать не нейтральное, я безусловно позитивное заклинание. Для чистоты эксперимента. А перекраску волос все-таки с натяжкой можно причислить к магическим атакам.
— Еще к каким! — подтвердил я, наклеивая пластырь. — Получается, я теперь на какое-то время изолирован от магии полностью?
— По всей видимости так, — Яков Вениаминович развел руками. — И значение этого факта, полагаю, нам еще только предстоит понять и осмыслить.
Как раз в этот момент я почувствовал себя непередаваемо глупо. До такой степени, что, наверное, даже уши от стыда покраснели. Это как же можно было так...
Я ведь не рассказал о самом главном, что случилось со мной в Тоннеле! О том, что, пожалуй, важнее даже самого принесенного заклинания вкупе со всеми тактическими и стратегическими последствиями. Мне бы, по-хорошему, стоило сказать об этом сразу, даже до произнесения подаренного Белым шаром набора звуков, который я теперь совсем не помню.
Так нет, сижу! Общаюсь на разные отстраненные и не очень темы. Что со мной, а? Тоннель до сих пор не отпустил до такой степени, что мозги набекрень? Видимо, в этом была немалая доля истины, чувствовал я себя не совсем в своей тарелке, что-то меня терзало, вот только я никак не мог понять, что... Ладно, позже разберусь.
Поднятым указательным пальцем я остановил Роберта, собирающегося что-то сказать.
— Подождите, пожалуйста. Есть кое-что важное.
Внимание этими словами к себе я, безусловно, привлек, и внимание пристальное, даже напряженное. От этого стало еще неуютнее.
Как будто с разбегу ныряя в пропасть, я чуть ли не скороговоркой произнес:
— Там, в Тоннеле, возле самого Белого шара я встретил человека.
Какой-то реакции я ждал, без сомнения. Недоверия, недоумения или даже изумления, возможно, восторженного восхищения, а, может, наоборот — испуга. Но реакции не было. Никакой. Они все втроем сидели и просто смотрели на меня, ожидая продолжения. Они не понимали...
— Человека, понимаете? В Тоннеле. — я ощутил себя рассказчиком анекдота, вынужденного объяснять, в чем соль. — Так не бывает!
Это был мой решительный аргумент, и хоть какое-то воздействие он возымел.
— Вадим, — заговорил Роберт, — ты должен иметь снисхождение, мы ведь никогда не бывали в Тоннеле. И, к слову, вы, курьеры, не любите распространяться насчет того, что там видите. Так что. людей в Тоннеле ты обычно не встречаешь?
Я почувствовал, что мне не хватает воздуха, сделал несколько быстрых, но глубоких вдохов.
— Да вы... вы... — я запустил пальцы в волосы и потряс головой. Надо успокоиться. Чаще всего дурак не тот. кто не понял, а тот. кто не смог объяснить. — Это не было порождением Тоннеля, еще одним препятствием на пути. Я встретил человека, другого курьера.
Что ж, чего-то я добился. Недоверие, по крайней мере, на лицах появилось.
— Вы уверены, Вадик? — очень осторожно спросил Яков Вениаминович.
— Абсолютно. — твердо сказал я.
Яков Вениаминович подпер подбородок ладонью и несколько секунд помолчал.
— Давайте разберемся, если вы не против. Надеюсь, вы простите наши дилетантские вопросы, но хочется внести полную ясность. Люди в Тоннеле вас не попадались раньше никогда?
Я открыл было рот для быстрого и решительного ответа, но потом понял, что рот лучше пока закрыть и прежде как следует подумать. Объяснение, такое очевидное для меня, может ничего не сказать не-курьеру. И я начал осторожно, издалека.
— Смотря что считать людьми, Яков Вениаминович. Нет, я не в философском аспекте, я постараюсь сказать сточки зрения Тоннеля. Представьте себе компьютерную игру, эрпэгэшку какую-нибудь. Там, кроме вас, есть другие игроки. И есть нарисованные персонажи, декорации, если хотите. Иногда изображающие людей.
Неожиданно в разговор вмешался Борис.
— Но если игра хорошая, нарисованный персонаж иногда сложно отличить от другого игрока, — задумчиво сказал он.
— Тьфу на тебя, — беззлобно сказал я. — Вот знал же, что не стоит прибегать к аналогиям. В данном случае они слишком грубы. Тоннель — не компьютерная игрушка. Да, там есть то, что можно сравнить с игровыми монстрами. В виде животных, растений, предметов или неведомых чудищ. Иногда — да, в виде людей. Их цель — убить тебя или просто задержать. Твоя цель — убить их или просто убежать. Эти «монстры» — плоть от плоти Тоннеля, его порождения, живущие в этом мире и подчиняющиеся его логике. Человек, которого я встретил, был гостем. Он не нападал на меня, не мешал. Он говорил со мной.
Я взял паузу для поиска новых аргументов. Не то говорю, не то! Но как, скажите, объяснить слепому от рожденья цвет заката?
— Он пришел извне, как и я. Это видно настолько же явно, как трехмерную фигуру на двумерной картине.
— Опять аналогии, — цыкнул зубом Борис.
Мне захотелось (в который раз уже за последнее время) дать ему по шее. Наверное, это желание как-то отразилось на моем лице, потому что Мирский вскинул обе руки вверх.
— Хорошо, молчу! Не могу сказать, что меня сразила твоя аргументация, но твоя вера в собственные слова не может оставить равнодушным, — он немного смущенно улыбнулся. — Ты встретил другого человека в Тоннеле. Для тебя это — аксиома, мы это примем в качестве постулата. И будем от него отталкиваться.
Вот ведь гад же. Вроде как и согласился, но без шпильки обойтись не смог. Тонкую грань между аксиомой и постулатом я понимал. Но, что будешь делать, сойдемся на том. Большего я вряд ли сумею добиться.
— Скажите, Вадик, — сказал Яков Вениаминович, — но разве Тоннель не суть творение вашего сознания? Вы ведь и сами порой высказывались в подобном ключе.
Я развел руками.
— Собственно, по этой причине меня эта встреча и ошеломила. Хотя вот Роберт полагает Белый шар неким средством коммуникации с иным разумом. При таком раскладе можно считать, что кто-то подключился к моему телефонному разговору. Образно выражаясь.
— Вас в большей степени поразил сам факт встречи с кем-то или содержание разговора? — спросил Яков Вениаминович.
Вот ведь умеет старик вопросы ставить! Этим он мне Мирского напоминает. Иногда правильно и вовремя заданный вопрос дает для понимания истины больше, чем десяток правильных ответов.
Чтобы ответить, мне пришлось подумать.
— Сам факт все-таки, — сказал я. — Хотя и разговор вышел весьма небезынтересным...
Никто меня не торопил, все просто смотрели на меня, ожидая подробностей. А мне... мне вдруг расхотелось пересказывать подробности того разговора. Какая-то неловкость ощущалась, причем в большей степени не перед самим Робертом, а перед его отцом. Но врать не хотелось тем более, а возможности как-то уйти от темы я не видел.
— В общем, тот молодой человек посоветовал мне прекратить сотрудничество с вами, Роберт. — сказал я извиняющимся тоном.
— Со мной? — Роберт удивился совершенно искренне.
— По всему выходит, что так, — я не отводил взгляда от Роберта, чтобы не усугублять невесть откуда взявшееся чувство вины. — Имени он не называл... и вообще, говорил во множественном числе — про тех, кто послал меня в предыдущий Тоннель.
— Предыдущий? — вставил реплику Яков Вениаминович. — Это тот, который...
Он замялся, переводя взгляд с Роберта на Бориса и обратно.
— Все в порядке, папа. Борис в курсе, — успокоил его Роберт. — Да, значит, имеется в виду фраза, составляющая текст из фрагментов?
— Предыдущий Тоннель был именно этим. — я пожал плечами.
— В таком случае, извините, конечно. Вадик, но ваш собеседник говорил про меня — ведь то задание давал вам я, а не Роберт.
