Я с трудом различал снующие вокруг фигуры – обострение чувств почти полностью ушло, кроме разве что способности хоть что-то видеть в темноте. Глаза надо беречь, подумалось почему-то.
Надо мной кто-то склонился, ощупал.
– Грузите Волкова тоже, он в кровище весь! – скомандовал на этот раз голос Каращука. – Срочно обоих к медикам! Хотя бы один должен выжить, иначе головы поотрываю!
Меня подхватили, приподняли – ага, грузят в «буханку», там сзади свободное место есть. КПП совсем рядом, тут и трёхсот метров не будет, наверное, а там всегда и врач дежурит, и колдун… А надо ли нам сейчас колдунов? Блин, мысли путаются…
Навалилась темнота.
Сознание возвращалось медленно, какими-то вялыми толчками. Наверное, это теперь нормальное моё состояние, рассеянно подумал я, вспоминая произошедшее в поездке.
Глухо слышались голоса:
– …Четыре пули. Но выживет. Минут на пять бы позже – и с концами. Вовремя вы его привезли.
– А второй? – перебил голос Каращука.
– На нём вообще ни царапины. – Пауза. – Куртка в крови, вся в дырах, но на теле самое большее синяки.
Это о ком они? Неужели о Фокине? В меня точно попадали пули, помню удары и жуткую боль… но и в бойца они попадали тоже!
– Вот, сука, везучий Волков! – воскликнул кто-то. – Второй раз сухим из воды выходит.
– Третий, – нейтральным тоном поправил невидимый Каращук. – Минимум третий, если не больше… Когда он придёт в себя?
– Да должен бы уже, – голос незнакомый. Может, медик или колдун? – Пульс учащённый, но дыхание ровное. Если срочно надо – вот, попробуйте…
Я застонал, стараясь разлепить глаза – в нос ударил резкий запах нашатыря или чего-то похожего. Голова кружилась, тело ныло, во рту пакостное ощущение, жуткий сушняк, но той боли, что ощущалась на стадионе, уже не было.
– Живой, – резюмировал безопасник. – Ну что, Волков, подъём! Раз цел – пойдём, расскажешь всё, что было. И чем быстрее, тем лучше – времени мало.
– Пить дайте, – прохрипел я, нащупывая ногами, с какой стороны кушетки можно встать. С трудом продрал глаза.
– Водки? – съехидничал кто-то. В руку мне ткнулась ручка металлической кружки, я хлебнул – вода, надо же, благодать какая…
– Ты что, и правда в порядке? – удивлённо протянул Каращук. Я повернулся – да, вот он, сидит рядом… – Вставай, пошли. Машина ждёт. На стадион, будешь рассказывать, что произошло… Боец ещё не скоро очнётся.
– Что с ним? – прохрипел я. – Юрка палить начал из двух сразу…
– Юрка, да? – без выражения переспросил безопасник. – Андрюха четыре пули поймал. Довезли вовремя… Давай, давай, расселся тут!
Он толкнул меня, поднимая с кушетки в полутёмном помещении дежурки КПП. Остальные расступились – да, один вон в халате, дежурный врач… Кто-то накинул мне на плечи куртку – мою, судя по весу.
– Одевайся, нежарко, – говорил Каращук, подталкивая меня в спину. – Давай в машину, забирай своё ствольё…
Едва мы сели – водитель «козелка» рванул с места, выворачивая к въезду на стадион. Долетели минуты за полторы – я только и успел натянуть куртку и засунуть свои пистолеты в кобуры.
На том месте, где проходила наша «встреча», уже стоял один из джипов боевой группы, освещая траву мощной фарой-искателем.
Ничего себе!
Вокруг тела доппеля земля была аж взрыта, словно плугом. На теле доппельгангера зияло несколько рваных ран с натёкшей вокруг них сероватой жижей, одна из них, самая глубокая – на горле. На расстеленной газетке лежали три пистолета ТТ, два из них с глушителями, и полтора десятка бутылкообразных ТТшных гильз. Трава вокруг измята и вытоптана – где нами, а где уже и теми, кто осматривал место происшествия.
– Ну, рассказывай, – велел безопасник.
Собрав мысли в кучу, я изложил ему происходившее до перестрелки – полностью, насколько вспомнил. Высказал и свои тогдашние соображения насчёт Юрки и Соколова – традиционно умолчал разве что об амулете и о том, что эти двое меня почти уговорили.
– А потом Дьяченко начал стрелять? – уточнил Каращук. – Просто так, на ровном месте?
– Да, – уверенно сказал я. – Мне показалось, что кто-то «оттуда» не дал завершить разговор – Соколова очень уж быстро утащили.
– А не могло быть, что они по какому-то ключевому слову начали действовать? – поинтересовался безопасник. – То есть, телохранитель из бесшумок положил Фокина, а тебя они хотели утащить с собой? Но не заладилось?
– Ну он же стрелял в меня, фальшивый Юрка, – начал было я и увидел, как Каращук скривился – в резком свете фонаря хорошо было видно. Вздохнул:
– Волков, на тебе ни царапины, а куртку твою и так давно можно в утиль. Не стрелял он в тебя, иначе ты сейчас валялся бы рядом с Фокиным на койке… На адреналине могло показаться, сам же говоришь, как тебя крючило. А кстати, – сделал он вдруг паузу, – а не могло быть, что стрелял он в кого-то позади тебя?
Я вспомнил расширенные от ужаса глаза Соколова – и похолодел.
А ведь и правда. Могли они увидеть что-то у меня за спиной? Или, скорее, кого-то? Шинкователя, например?
Каращук сделал несколько шагов, провёл мыском ботинка по краю взрытой земли:
– Говоришь, ты бросился на него? Ну может быть, что врезал несколько раз, даже глотку мог перегрызть… Но при всём желании не разворотил бы всё вокруг… настолько.
Он прав. Но тогда… тогда выходит, что Иксения прислала брата мне на помощь – а может, и сама пришла в истинном облике! Или вообще это был их отец. От такого у кого угодно нервы сдадут, а то и крыша уедет. А если у Соколова опять-таки есть какая-нибудь ментальная связь с Бурденкой – понятно, что его и эвакуировали по-быстрому. А доппели, судя по всему – расходный материал, о липовом Юрке никто заботиться не стал. Они и притащили его явно только для того, чтобы поскорее уговорить меня прийти к ним за печеньками…
Умные, сволочи. Юрка и Соколов – почти беспроигрышный вариант.
– По лицу вижу – думаешь о своей деревенской подруге, – деланно нейтральным тоном сказал безопасник. Вот ведь волчара, всегда меня просчитывает… или просто я становлюсь слишком предсказуемым.
Подошёл один из бойцов, осматривавших поле, встретившись глазами с Каращуком, кивнул. Тот устало улыбнулся в ответ.
– Вот, кстати, Михалыч. Третий пистолет, из которого доппель не успел выстрелить, заряжен серебром. Как по мне – это показатель…
Ну да. Но…
– Погодите, Олег Богданыч! Они же не боятся серебра.
– Ага, – грустно кивнул безопасник. – А в Колледже это знают? Выезд был с их колдуном, но… доложил ли он? Там, как я понимаю, раскол в рядах тот ещё – иначе мы при первом же кривом взгляде в сторону Колледжа лишились бы половины людей. В первую очередь в оружейках и на ТЭЦ, да пусть даже пожарные. А это, извини меня, полная задница.
– Вы ещё «крота» не нашли, – буркнул я.
– Найдём, – спокойно сказал Каращук. – Землю рыть будем – но к вечеру найдём. Потому что дальше будет только хуже…
Приходится признать, что в целом безопасник прав. Да и сам я, внезапно увидев перед собой Шинкователя, точно схватился бы за серебро – даже не раздумывая. Особенно ночью.
Ксюша, Ксюша… опять ты пришла мне на помощь. Спасибо тебе.
Амулет кольнул – как-то неуверенно, что ли? Может, Иксения волнуется о том, чтобы я не припёрся просить их присоединиться к борьбе? Не приду, Ксюша. А вот за другим – приду… хотя бы спросить.
– Пошли отсюда, – махнул рукой Каращук. – И так всё ясно. Сейчас поговоришь с Семашко и его высоколобыми, пусть они свой вердикт дадут. И Василичу доложить надо, что встреча провалилась…
Пока мы тряслись в сторону Управы, я размышлял.
Если верить тому доппелю, что мы допрашивали на Базе – им достаточно некоторое время удерживать жертву, чтобы обрести способность принимать её внешность и «напяливать» на себя чужую ауру.
И вот вопрос – в чём соврал нынешний доппель?
Перехватили ли они Юрку после «Туриста» и по очереди «сняли образ» с него, или Юрка действительно работает на Колледж?
