тракте не было свидетелей, отряд спешился и свернул в лес. Лёха отметил, что разведывательным действиям у Кречетов обучают неплохо: в чащу шли колонной, по-волчьи, скрывая свою численность. Робин даже отцепил от седла заранее заготовленный веник из веток с замёл следы в пыли там, где отряд сошёл с дороги.
Зайдя поглубже в лес, разведчики оставили лошадей на попечение Аделрика — того самого здоровяка, что стал четвёртым в их отряде, и двинулись вслед за Райной.
Целью оказалась самая настоящая крепость, сложенная из тёсаного камня.
— Да вы издеваетесь, — прошептал Лёха, изучая сооружение.
Долбаные Горностаи подошли к вопросу фортификации со всем тщанием. Стены высотой метров пять, с башнями по углам и над воротами, ров, утыканный кольями вал, подъёмный мост — в общем, все прелести местного инженерного искусства. Траву — и ту выкосили метров на сто вокруг стен, хрен ползком подберёшься. Даже ночью. Разве что часовые разом уснут, или слепых на пост отправят.
Штурмовать такое двумя десятками — понятно, что и не рассматривается. Прикинув размеры крепости, Стриж счёл, что там не менее роты, плюс обслуга. А может, и больше.
— Крепость рубежников, — Райна вздохнула. — Сотня, не меньше. Из них шесть или восемь магов.
Подтверждение его догадки Стрижа не обрадовало. Скажи воительница, что врагов внутри максимум пятеро, просто они любят жить широко и с комфортом, — вот был бы повод для радости.
А так ничего хорошего Лёха не видел. Единственный шанс на успех — найти способ кому-то пробраться внутрь, снять часовых и опустить мост, запустив внутрь остальной отряд. Только тогда у двух десятков Кречетов будет шанс вырезать сонных и ошеломлённых Горностаев. Да и то не факт — народ тут привычен к внезапным атакам демонов, должен уметь быстро оправляться от шока.
Разведчики ещё часа два осторожно кружили вокруг крепости, наблюдая из леса. Но и темнота не принесла ничего хорошего: полная луна светила немногим хуже прожектора, так что незамеченным к стенам никак не подобраться.
— Отходим, — наконец скомандовала Райна.
В лесу разведчики устроили то, что в мире Стрижа называлось «мозговым штурмом». Самая главная проблема заключалась в том, что никто не знал, сколько осталось времени до того момента, как Горностаи вскроют сундуки. И где вообще будут это делать — тут же в крепости, или повезут куда-то ещё?
Споры продолжались до глубокой ночи. Единственное, с чем были согласны все трое — проникнуть внутрь крепости необходимо. Просто чтобы оценить обстановку.
Неожиданно гораздо более тонкий, чем у собеседников, слух Лёхи уловил нечто интересное.
Жестом приказав всем умолкнуть, он настороженно прислушался.
— Что там? — одними губами спросила Райна.
— Лошадь, — так же ответил Лёха. — Одна, идёт галопом.
Разведчики переглянулись: вот он, шанс пробраться в крепость! Одиночка, скачущий галопом — скорее всего, гонец, или ещё какой служивый. Если из Горностаев — то в крепость его пустят точно.
То, что честь влезть во вражеское логово предоставляется Лёхе, было ясно и так: за тем его и брали, по сути.
Разведчики метнулись к опушке как раз вовремя, чтобы успеть к моменту, когда всадник показался из-за поворота.
Ночное зрение Стрижа дало возможность хорошо рассмотреть человека раньше остальных. Тёмную одежду наездника украшала эмблема в виде вставшего на задние лапки горностая.
— Горностай, — оповестил он спутников.
Тут же тренькнула тетива арбалета Робина. Всадник молча уткнулся лицом в лошадиную холку и сполз на землю, так и не выпустив поводьев.
— Кровью одежду запачкает, — недовольно буркнул Лёха.
— Не, — сверкнул зубами Робин. — Я в глаз бил, если сразу не выдерну — юшка не хлынет. Ну а что немножко натечёт — так холодненькой водичкой ототрёшь. Ну, или слижешь, одержимый.
Стриж ернически поклонился в знак благодарности и молча выскочил на дорогу. Лошадь гонца попыталась удрать, но выбежавшая вслед за Лёхой Райна успела перехватить поводья. И тут же принялась гладить перепуганное животное по морде, шепча что-то ласковое.
Лёха настороженно прислушался, но вокруг царила тишина, нарушаемая лишь звуками леса. Похоже, в крепости ничего не услышали.
Затащив покойника в чащу, Стриж начал было снимать с него одежду, как его окликнул Робин.
— Погодь, полуухий. Сумки гонцов к хозяевам намертво привязаны, если кто чужой тронет — убьют или покалечат. Глянь эмблему на сумке — серебро или золото?
Откинув плащ, Лёха присмотрелся к перемётной сумке. Кожу украшало серебряное тиснение в виде сложного узора, венчавшегося фигуркой горностая. Глаза животного мягко мерцали синим.
— Серебро, — сообщил Лёха. — И светится.
— Порядок, — явно обрадовался Робин. — По глазам видно, не пора ли заряжать артефакт.
— И как? — зачем-то полюбопытствовал Стриж. — Пора?
Рыжий хмыкнул:
— Без тебя бы на неделю хватило, а на тебе дай Древние до утра протянет. Он же тебя хозяином не признает и убивать будет, пока запас магический не истощит. Так что ты по возможности сумку-то сними. Ежели глаза у зверя светиться не будут, а ты в него силу не перельёшь — вопросы будут.
— Понял, спасибо, — искренне поблагодарил Лёха, коснувшись сумки.
К пальцам тут же устремилась крошечная молния, очевидно призванная нелетальным способом вывести из строя желающего покопаться в документах гонца. Разумно, учитывая возможную пользу от допроса такого любопытствующего.
Осталось надеяться, что этот световой эффект не будет сопровождать всё время ношения сумки: выглядеть он будет по меньшей мере подозрительно.
Не желая гадать, Стриж напялил на себя артефакт и удовлетворённо улыбнулся: разрядов видно не было. Очевидно, они шли напрямую к телу пустотника, бестолково расходуя магический заряд.
«Белочка, — мысленно позвал Лёха, — нужно поработать если хочешь получить мага на ужин. Сделай мне его лицо».
Демон, всё ещё носивший лицо мёртвого друга, повторил своё недоброе пророчество:
«Они тебя используют и бросят тут умирать».
«Тогда сожрёшь обоих», — Лёха жёстко ухмыльнулся.
Четверть часа спустя к воротам крепости подъехал усталый всадник, с ног до головы покрытый пылью.
Стриж подъезжал к крепости, убеждённый в правоте пословицы о том, что спешка нужна лишь при ловле блох, поносе, и сексе с чужой женой. Потому что именно спешка вынудила его участвовать в безумном плане, который и авантюрой не назвать — тут куда вернее «самоубийство». Лезть во вражье логово, не зная не то что паролей, а даже имени того, кем он сейчас прикидывался, — чистое безумие.
Леха невольно улыбнулся. «Безумие» — лучше всего подходит для определения всего, что с ним происходит с того момента, как он полез за руль того долбаного грузовика со взрывчаткой.
Но отступать поздно.
Лошадь остановилась перед рвом.
— Рожу покажь, — послышался с башни голос часового.
Стриж тихо
