Не получило трубочное зелье здесь ещё популярности, но всё впереди, это всё равно случится не через пятьдесят лет, так через сто. На одиннадцатом ряду ему повезло, он заметил мужчину, сидящего на небольшом деревянном табурете рядом с прилавком, на котором были выложены рулоны выделанных кож. И вот он спокойно себе дымил трубкой, игнорируя заинтересованные взгляды покупателей.
— Прошу меня простить, что отвлекаю вас, уважаемый, — подойдя, извинился Раевский, — но не подскажите, где вы купили трубочное зелье?
— Вы тоже любитель? — оживился смуглый мужчина, явно не местный.
— О да, — подтвердил Егор. — И мои запасы показали дно. Я надеялся их пополнить перед путешествием. А Манрога один из крупнейших торжищ, и я рассчитывал найти тут табак.
— Это зелье везут с моей родины, и торгует им мой племянник. Вам нужно сейчас вернуться назад и идти к лавкам, которые располагаются вокруг торга. Её легко найти, над ней вывешен красный щит, с изображённом на нём мешочком специй. У Зикара есть запас табака. Здесь этот товар не слишком популярен, поэтому только он им и торгует.
— Благодарю вас, уважаемый.
И, развернувшись, направился в указанном направлении. Искомая лавка нашлась минут через десять. Да, племянник торговца кожей не специализировался на куреве, но у него нашёлся табак в приличных объёмах — крепкий, ароматный, чем-то напоминающий земной «Макбарен», который Раевский курил в юности, нравилось ему понтоваться с трубкой, когда все тянули ЛМ лёгкий.
И трубку он себе прикупил новую из бриара, считающимся лучшим материалом для изготовления трубок, и резьба была тонкая, и красивая. Трубка, что осталась от орденца, была сколота, а мундштук прилично обгрызен, на безрыбье годилась, но хотелось что-то своё. Вот и купил, хоть и недёшево, обошлась, ни много ни мало, в пять фиоров серебром. Вдвое больше он отдал за пакет табака весом в полкило. Этого должно хватить надолго. Тем более курить Каскад стал гораздо меньше.
На постоялый двор Егор успел вернуться вовремя. Корчмарь указал на столик в углу, где сидел среднего роста мужчина, тискающий не первой свежести тётку, накрашенную не хуже некоторых индейцев, которые вышли на тропу войны. Да, искусство мейкапа тут появится нескоро, вот и разукрашивают себя местные шлюхи в связи с собственным представлением о красоте.
— Доброго вечера, — подойдя к столику, слегка поклонился Раевский. — Мне сказали, вы можете мне помочь попасть в Герол.
Мужчина смерил его слегка мутным от выпитого, но алчным взглядом.
— Я капитан Хурак. Отправляемся через три дня. Двенадцать золотом, четыре вперёд.
— У меня конь и пёс, и они путешествуют со мной, — решил сразу обозначить условия Каскад.
— За коня ещё пять, — тут же ответил мужчина, видимо, такса была стандартной. — А вот собака ваша… — протянул он озадачено. — Что ж, пусть будет золотой. Но если доставит беспокойство, будете платить за него ещё по одному в день, или вышвырну его за борт. Еда для вас и коня моя, а вот о шавке своей сами позаботьтесь.
Что ж, нехило его на деньги опустили, восемнадцать золотом вынь да положь, а у него, если фиорами мерить, всего тридцать монет, и больше половины отдать придётся. Есть, конечно, нехилый запас ювелирки, там, наверное, не на одну сотню, но вот запускать туда руку крайне не хотелось.
— Договорились, — наконец, решился Егор. — Четыре золотом перед отплытием, остальное в Героле.
— Шесть, — подал голос капитана, — а не четыре, я ж про коня не знал.
— Хорошо, пусть будет шесть, — согласился Раевский.
— На рассвете третьего дня, можно даже чуть пораньше, быть у восьмого пирса. Корабль называется «Альбатрос». Тебя хоть как звать?
— Каскадом зови, — не став называть даже изменённого на местный манер имени, ответил Егор. — Я буду вовремя. А теперь приятного вечера.
Хурак благосклонно кивнул и вернулся к своей пассии, которая все переговоры молчала, и только с интересом погладывала на Раевского. Причём не как на мужчину, а как на денежный мешок.
Егор занял один из немногих свободных столиков и заказал ужин, краем глаза заметив, как девка, что была с капитаном, на пару минут выскочила на улицу. Когда та вернулась, он перехватил заинтересованный взгляд. Не нужно было быть гением, или обладать дедуктивным методом, чтобы понять суть её телодвижений, наверняка дружков своих известила, что в корчме выгодный клиент нарисовался, а деньги у него либо при себе, либо в номере.
Ужин уже подходил к концу, когда его позвал Хим.
— Хозяин, кто-то в окно лезет, — доложил химерик.
— Как заберётся, цапни за руку, — разрешил Каскад, — но не убивай.
— Будет исполнено, — голос Хима в его голове звучал крайне довольно.
Не прошло и трёх минут, как снаружи раздался дикий вопль и звук падения. Народ завертел головами, а самые любопытные выскочили из корчмы, посмотреть, что случилось. Егор понадеялся на благоразумие вора, что тот догадается убежать раньше, чем его схомутают и приволокут сюда для разбирательства. Он как бы невзначай посмотрел в сторону шлюхи, которую тискал Хурак, та была испуганна. Оно и понятно, если подельника возьмут, то тот может и наводчицу спалить, а за это каторга.
— Готово, — доложился спутник. — Руку я ему качественно прокусил, теперь вряд ли сможет ей что-либо взять, если магу за лечение не заплатит, но даже после этого работать будет плохо.
— Молодец, бди дальше, — похвалил Хима Каскад. — Сейчас пару тушек кроликов пришлю тебе, только не мусори.
— Спасибо, хозяин, — обрадовался Хим, жрать он любил, и по многу, все же он был химерой, коей требовалось больше, чем обычному псу, которого видели люди.
— Убёг, — заявил один из вернувшихся. — Забраться в чью-то комнату хотел, даже ставню вскрыл, но сверзнулся с лестницы.
Сразу несколько постояльцев поднялись и поспешили на второй этаж, проверять своё добро.
Егор же, никуда не спеша, подошёл к обеспокоенному корчмарю.
— Кролики сырые есть?
— Есть, — озадачился он. — А вам, господин, зачем?
— Пса покормить нужно, — развёл руками Раевский. — Жрёт и жрёт, проглот.
— Сейчас организую. По серебрушке за штуку. Только пусть жрёт аккуратно, и приберите потом объедки. Я и так вам навстречу пошёл, разрешив псу заселиться с вами.
Каскад выложил на прилавок требуемую сумму медью. Да, его сбережения таяли, как снеговик в пустыне, быстро и безвозвратно, ещё немного, и придётся
