— Отчего же не пояснить, — я "отзеркалил" манеру ведения майором беседы, перейдя на сарказм. Далее, тоном, которым поучают неразумное дитя, продолжил:
— Девушки. Меня поразили охотницы. На перекрёстке Деповской и Кленовой я заметил их реакцию на мой запах (не говорить же, что девиц спалила Сашка, а я лопухнулся), они, словно гончие, встали носом по ветру и долго провожали меня взглядами. В клубе мне сначала было не до наблюдений, а потом наблюдать было некому (майор хмыкнул), но никто не мешал мне принюхаться к девчатам и парням, когда они сопровождали меня в палату. У девушек и двоих парней в одежде санитаров — левая, скажу вам маскировка, не похожи они на медицинских работников, ой не похожи, есть одна общая черта, они обладают одинаковым запахом. Нет, каждый из них несёт индивидуальные черты и собственные запахи, но во всех есть терпкий полутон морского бриза с лёгкими наплывами йода и водорослей. Когда я говорю о всех, то имею ввиду и себя. Чебады пахнут по-другому, йома в клубе воняли протухшим болотом, вы, товарищ майор, пахнете обычным человеком, так что к полиморфам никоим образом не относитесь. Если исходить из высказанных предпосылок, то отбор в боевые группы происходит именно по этому признаку, простые чебады не укладываются в выдвинутые вами жёсткие рамки. Предполагаю, что в научных кругах нам дали какое-нибудь заковыристое название и разместили между чебадами и йома, перепервые и недовторые. Я развёрнуто ответил на ваш вопрос?
— Достаточно, — майор аккуратно положил папку на кровать, откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе. — Буду честным, вы правильно определили взаимосвязь запаха и полиморфических возможностей, за исключением того, что ваша кровь не даёт положительной реакции на генетические тесты, как бы вы не упорствовали, но данный факт не позволит вам откреститься от исследований.
— Да ради Бога, я готов! — махнул я руками. — Я даже не отказываюсь от чести стать охотником, но произойдёт это на моих условиях, озвученных пару минут назад, к ним присовокупляется требование предоставить полную информацию о группе полиморфов, в которую я угодил. Мне необходимо знать все положительные и отрицательные стороны.
Я разливался курским соловьём, не забывая поглядывать на собеседника. Выражение лица майора не менялось, но глаза и волны запахов его выдавали. Шок, недоумение, неверие, каждое испытываемое им чувство сопровождалось смешанной волной из феромонов и пота. Иногда стоит воспользоваться подаренным инопланетянами обонянием. Моя импровизированная наживка с запахами, которую я выдал за обоснованную логическую теорию, неожиданно оказалась верной. Как говорится, попал пальцем в небо. С каждой минутой во мне крепла уверенность, что я им нужен. Неоднозначность проведённых с кровью тестов, заставляла спецслужбу идти навстречу, добровольное сотрудничество для них было предпочтительней, тем более у меня никуда не делось подозрение об определённых играх силовых ведомств и охотники не шибко горели желанием переходить дорогу бывшему ведомству отца. Да, они могли, наплевав на сторонних "коллег", "захомутать" меня в свои сети, но то было не совсем комильфо, тем более нельзя сбрасывать со счетов такую фигуру, как губернатор, которая имеет прямой выход на Ермолова. Как всегда — чисто по закону, грязно по понятиям и совести. Я знал, что с меня не слезут, но можно и нужно уменьшить груз.
Видимо майор понял, что я понял и что его уговоры не найдут должного отклика, поэтому быстро закруглил беседу, пообещав наведаться утром, а пока я могу подумать…, я благожелательно кивнул, но радоваться маленькой победе не стал. Чувство, что я оказался крупной рыбиной на крючке и мне дали слабину, чтобы не чувствовать боли от рвущего губы железа, никуда не делось. Майор обозначил приоритеты, осталось выбрать между "плохо" и "очень плохо". Интересно, а охотники умеют перевоплощаться полностью или нет? Если нет, то следует молчать, как рыба об лёд и Сашке наказать, довериться можно только отцу…
Распрощавшись, охотник покинул помещение, ненадолго я остался один, мне было, о чём подумать. По сути дела ситуация была патовая, маховик государственной машины начал набирать обороты. На самом деле никакого выбора не было. Единственное что я мог — продать себя подороже. Подпишу контракт, никуда не денусь, пусть в нём учтут мои замечания, но не стоит заниматься самообманом: никто, никуда меня не отпустит…
Через пятнадцать минут в палату прикатили Санькину кровать. Сестра ещё не отошла от наркоза и спала. Я пододвинул кресло и сел рядом с ней, глядя на посеревшее лицо с заострившимся носиком и ввалившимися глазными яблоками, вокруг которых залегли тёмные тени.
— Прости меня, Саша.
Всю ночь я просидел рядом с ней, выходить из палаты совсем не хотелось, ухарь от охотников ушёл, но усиленный наряд за дверью остался, наверное, для того, чтобы мне лучше думалось…
Майор, как обещал, пришёл утром в воскресенье, первым делом он дал мне ознакомиться с новой редакцией контракта…
В понедельник утром отец прилетел из Москвы, перенеся совещание с главами районов на вечер, он сразу рванул к нам. Согласно подписанного контракта у меня было три дня для психологической реабилитации, которые я предпочёл провести с сестрой, эскулапы не посмели возразить.
— Сын, зачем? — спросил папа, когда мы остались одни. Я опускаю множество "ласковых" слов, прозвучавших до и после вопроса. Давно я не видел отца в ярости. Песочил он нас долго и со вкусом, пока в палату не пришли санитары и не укатили Сашку на процедуры, оставив мужскую половину семейства Беровых наедине.
— Так надо, — ответил я, — у тебя было время узнать новости из первых рук. Я никого ни в чём не обвиняю, на тебя навалилась тяжёлая ответственность, с собой разобраться некогда.
— Сын, Лёша, почему ты пошёл в смертники?
— В смертники? Ты знаешь что-то выходящее за общеизвестные рамки? — отец отвернулся. Так-так, во что я вляпался?
— Ничего уже не изменить, ты совершеннолетний, даже моего влияния не хватит, чтобы расторгнуть официальный документ. Пойдём в машину, мама передала вам разносолов. Заберёшь банки.
Разносолы, скорее всего ты хочешь тет-а-тет, без лишних ушей и прослушек узнать, что я хотел тебе и маме поведать. Как в воду глядел. Водитель кивнул отцу и нажал на приборной панели скрытую кнопку.
— Можно, — сказал он и покинул салон.
— Что ты хотел мне сказать? — с места в карьер рванул папа. Я посмотрел на него и пару раз сменил облик. Отец впечатлился по самое "не хочу".
— Охотники не знают, — пояснил я. — Пока не знают.
