Как утверждает христианство, одна из земных религий – после смерти ты как бы не умираешь. Естественно, пуще всего на свете любое живое не желает именно этого – умирать. Именно боязнь смерти порождает религии, и они так или иначе обещают спасение после того, как. Даже после конца света все хотят продолжать жить…
Но чтобы выжить, надо ещё очень постараться, и вот, как всегда, за грехи отцов на полном вперёд отдуваются дети и внуки.
Те самые, что природой-матерью наделены восьмым Кшархом. Наиболее запредельным из них не только в переносном, но и в прямом смысле. Ради него локосианам даже пришлось искусственно присоединять к ячейке девятую планету, украденную у другой соты. Хотя этот мир очень не скоро пригодился по запланированному назначению. «Грешников из грешников» просто оказалось слишком мало, и Экс, созданный как резервация для носителей «хроносом», долго пустовал, прежде чем стать полигоном для военных игрищ землян, возвращённых в «лоно цивилизации». И не только землян…
Именно они, те самые, которых слишком мало и которых боялись не меньше, чем кары разгневанной Вселенной, оказались последним средством спасения. Только они способны прорваться сквозь «колючую проволоку» барьера времени, ускользнуть из наглухо запертой тюремной камеры. Только им, последним и лучшим, суждено отправиться в «тридевятые».
Чтобы хотя бы попытаться сохранить восемь царств.
Глава пятая. Фронтовое предписание
Пассажирский корабль, заняв очередь на швартовочной ленте портового спирального пандуса, оказался в хвосте длинного эшелона подобных ему «челноков».
Салон наполнился ровным бездушным голосом бортового искура. Искусственный разум корабля оповестил, что ожидание займёт три стандартных часа пятьдесят четыре стандартные минуты. Разъяснение последовало тотчас же. Из него пассажиры внутрисистемного лайнера узнали причину задержки. Нештатная перегрузка приёмных створов, «каковая прискорбно досадная ситуация явилась прямым следствием большего, нежели обычно, пассажиропотока, необычайно возросшего в результате…».
Вещай подобным слогом живой разумный – могло возникнуть подозрение, что у пилота внезапно помутился рассудок. Вполне обоснованно. Но голос принадлежал разуму не живому, а пассажиры давно привыкли к тому, что для искуров отклонение от речевой программы – норма. Автоматические корабли имеют разнообразные речевые странности, у каждого своя собственная коллекция. Ещё и не так «запоёшь» наедине с самим собой, большую часть срока существования уставившись сенсорными датчиками прямёхонько в лик Вселенной, усеянный бесчисленными горящими глазками!
«…покамест же длится томительно ожидание досадное, желающие имеют возможность реальную весьма нескучно скоротать время в зоне досуга, более чем приспособленной для утех и неги», – завершил свою цветистую речь планетолёт.
Если бы не отсутствие интонаций и характерный металлический отзвук, обладателя голоса можно было представить в образе толстяка, восседающего за подковообразным пультом в ходовой рубке. Этакий бородач-капитан в массивных «очках» виртуального слежения; одной рукой он выделывает пассы управления в сфере контроля, а в кулаке другой сжимает цилиндрическую ёмкость с никоэлем, чёрным как межзвёздный космос… Среди живых разумных недаром бытовало убеждение, что создатели искуров специально ввели в них ограничения на степень идентичности с живыми прототипами. Вот неживые разумы и навёрстывали, как могли. Не обертонами, так лексиконом.
Этот автопилот ещё ничего. Достаточно внятный, хоть и заумный. Среди искуров встречаются обожатели различных слэнгов и жаргонов; во все времена подобные словеса малопонятны для широкой аудитории.
Полусферический зал для пассажиров первого уровня заполнился недовольным гудением голосов. Этим приглушённым гулом прочие разумные высказывали претензии. Правда, адресуя их неизвестно кому. Бортовой искур в этой задержке абсолютно не виноват.
Немало живых поднялись из своих кресел. Выпроставшись из объятий индивидуальных систем дорожного комфорта, они направились кто в обычную уборную, кто к барной кольцевой стойке в центре зала, кто к единственному «окну» салона, большому овальному иллюминатору в участке стены, противоположном от шлюзовых люков; кто просто встал, чтобы размяться. Как ни странно, в зону досуга, смежное с основным залом нижнее помещение, никто не спустился. Платные «коконы» имитаторов реальности уже никого не интересовали. Немалым спросом они пользовались раньше, в течение восьмидесяти трёх часов настоящего космического перелёта.
Ровно столько летел челночный корабль к Богодану, спутнику Перекрёстка, от планеты Вендус. Этот мир, Вендус, входящий в ячейку-«соту», объединённую природными внепространственными туннелями, в астрографическом смысле, в обычном пространстве, являлся соседней с Перекрёстком планетой этой звёздной системы. Но Вендус, ближайший сосед планеты Перекрёсток, не был центральным миром сотовой восьмёрки. Так что немалому количеству пассажиров предварительно довелось ещё и оплачивать как минимум переход на Вендус из осевого мира соты, а как максимум – ещё и проход в эту ячейку из осевого мира другой восьмипланетной ячейки.
На том, что кому-то из иномировых путешественников довелось сюда добираться из ещё более далёкого далека, «за тридевять ячеек», обычно не акцентировались; этот факт уже был за пределами максимума, доступного воображению подавляющего большинства пассажиров. Чтобы не слишком нагружать неокрепшие мозги детей, школьные курсы обучения в лучшем случае преподавали реалии восьми миров, входящих в родную сотовую ячейку. Также в программу входили краткие изложения историй «непроходных» планет восьмёрки звёздных систем (если таковые имелись), в обычном пространстве соседних с ними. Иногда, факультативно, перечислялись миры ближайших, без особых проблем доступных ячеек, и обычно лишь в общих чертах напоминалось, что мироздание, в котором живут разумные, на этом вовсе не заканчивается.
Всё оно состоит из «сот», восьмёрок планет, связанных между собой прямым сообщением, в реальном пространстве расположенных отнюдь не по соседству. Поэтому, взглянув в ночное небо, почти везде, фактически невозможно увидеть звёздочку, до которой всего лишь «один шаг» напрямую, сквозь изнанку космоса. Мгновенный переход по «внепространственному» каналу, вернее, скольжение по одной из бесчисленных нитей сети, сплетённой матерью-природой по эскизам, известным только ей. Разумные расы, которым удалось открыть эти прямые пути, выбираются из колыбелек родных мирков. Те же биовиды разумных, которые не сумели или ещё не успели их распознать, до поры вынуждены копошиться в колыбелях или в лучшем случае ползать по ближним планетам и звёздным скоплениям. На самом быстроходном «космолёте» в обычном пространстве особо далеко не улетишь и бесконечно долго не полетаешь…
