Шахтеры брели еще почти час — Егор то и дело доставал будильник и поглядывал на стрелки. Последним пробрела грустная семья, главный и несколько мелких, дети. Все были впряжены в грубые волокуши, перемещавшиеся по рельсам с нестерпимым скрежетом, который звучал в тоннеле еще долго.
Но и он смолк, в тоннеле стало тихо, мы спустились с мостика на перрон. Очередная безымянная станция, стены, поросшие бледным мхом, с потолка свисают… сосульки, что ли, не знаю. Мы спрятались за мохнатыми колоннами и подождали еще немного. Никого.
— Ну что? — Алиса уставилась на меня. — Вперед?
— Шахтеры не входили в мои планы… Хотя, может быть, это к лучшему. Вперед.
— А если они пойдут навстречу? — спросил Егор.
— Если они пойдут навстречу… Мы скажем им «привет». Я первый.
Я спрыгнул с платформы. Подал руку Алисе, она фыркнула. Егор хихикнул.
Примерно полкилометра. Навстречу нам тянулся незнакомый шахтерский запах, составленный из множества оттенков, из железа, машинного масла, горелого пластика, пота и непонятного запаха, напоминающего воск. Я уже почти привык к этому запаху, но тут в него вплыла новая струя, кажется, пища, что-то жареное, Егор начал пыхтеть носом, а Алиса сказала:
— Смотрите, пришли, кажется.
Алиса остановилась.
Тоннель закончился. То есть не совсем закончился, а разошелся, как воронка, только не в глубину, а в разные стороны. Потолок зала подпирали кривые железные штанги, похожие на рогатки, между этими рогатками были натянуты тросы, к которым крепились длинные кабели с лампами. Рельсы заканчивались, по краям воронки располагались вагоны стального цвета, а в центре темнела яма, так на первый взгляд показалось. Однако, приглядевшись, я обнаружил, что это тоже тоннель, только идущий вниз, под уклоном.
— Жарко… — Егор вытер лоб. — Чувствуете?
Кто бы не почувствовал. Из тоннеля шел вполне ощутимый теплый воздух. Поток его был настолько сильный, что некоторые лампы покачивались, рисуя на стенах замысловатые узоры.
— Видимо, мы полезем вниз, — сказала Алиса. — Так?
Я кивнул. Егор протяжно вздохнул.
— Правильно, — неожиданно поддержала меня Алиса. — Поперечный тоннель, тот, что с севера на юг, должен проходить где-то здесь… Так что вниз. Правильно, Егор?
— Конечно, — тут же подхватил Егор. — Там теплее. А я уже устал от мороза… Шахтеров не видно.
— Пока не видно, и пойдем. Нечего…
Снизу раздался свист и сразу за ним дружный лязг.
— Опоздали, — грустно сказал Егор.
— Туда! — Алиса подтолкнула нас к ближайшему вагону.
Мы быстренько запрыгнули внутрь, спрятались за скамейками, стали наблюдать.
— Опять ползут… — Алиса поморщилась.
По наклонному тоннелю поднимались люди. Шахтеры то есть. Мрачная толпа суровых троллей, по свистку они впрягались в лямку и делали шаг, затем совместно вдыхали-выдыхали, еще свисток — и еще шаг.
— Телегу тащат, — прошептал Егор. — Добро вывозят…
— Много их как-то… — Алиса плюнула. — Развелось.
— Кто-нибудь по-шахтерски умеет?
Языков мы никаких не знали, даже Егор, который, сидя в слоне, много читал.
Алиса хмыкнула.
— Шахтеры они… — Егор выдержал вопросительную паузу. — Они чем питаются?
— Прыщелыгами, — тут же ответила Алиса. — А ты думаешь, зачем мы тебя с собой взяли? Мы тебя кинем, они прыгнут, а мы тут и проскользнем.
Наивный Егор поглядел на меня, я не стал его успокаивать. Пусть помучается.
Шахтеры показались из тоннеля. Они выволокли за собой очередную телегу на железных колесах, в нее тут же впрягся плечистый шахтер и, поднатужившись, поволок ношу в тоннель Верхнего метро. Понятна их схема — вверх телегу втягивает группа, затем, дальше по горизонтали тянут в одиночку. Бегут шахтеры, бегут.
— А это кто еще… — Алиса переместилась чуть вправо. — Он мне что-то совсем не нравится… Видите?
Егор промолчал. Не видит. Как и я. Я недавно в цвет вернулся, по краям еще муть и крупные зерна, а вдаль вообще плохо вижу, все сливается в серую муть. А Алиса видит отлично, как орел.
— Вон же оно!
Теперь и я увидел. Животное. Метра полтора в высоту, черного, само собой, окраса, без хвоста.
— Опа… — выдохнул Егор.
Алиса ткнула его в бок.
Существо тявкнуло. Зажглось еще несколько ламп, и я разглядел это. Длинные, чуть вывернутые лапы, короткая, или почти никакая шерсть, хвоста нет, уши широкими лопухами. Глаза, я заметил, слишком уж белые. Небольшие, обычные глаза, но белые, издалека видно. Встречал я такое, выгоревшие, выслепшие, от огня или от болезней, или из-за наследственных тяжестей.
Существо подняло к потолку слепоглазую морду. Нюхает.
— Псина… — прошептала Алиса. — Ах ты…
— Сейчас я его пристрелю, — прошептал Егор. — Сейчас…
Он потянул к себе двустволку, но я помотал головой.
— Унюхает ведь…
Но он не только унюхал, он еще и услышал — уши шевельнулись, повернулся в нашу сторону, заурчал. Шахтеры переглянулись, некоторые достали опасного и явно убойного вида подземные устройства, а один выволок из-за спины кирку. Хорошо подготовлены, реакция быстрая.
Псина устремилась к нам. Широкими скачками, когти бряцали по железу. Гномы за ней.
— Сейчас стрельну, — сказал Егор. — Все…
Я отобрал двустволку. Алиса выхватила нож. Псина ворвалась в вагон. Впрыгнула через окно, развернулась, скрипнула когтями, оставив на полу вагона блестящие борозды. Уставилась. Хотя она не могла смотреть, глаза-то совсем стеклянные, белые, как у вареных карпов. Но она нас чуяла. Зарычала, выставила зубы, собрала мускулатуру в холке. Килограммов семьдесят, не меньше. Я по псам специалист, но сейчас вряд ли справлюсь. Интересно, чем ее кормят? Прыгнет ведь…
Но псина не прыгнула.
— Пристрели ее! — крикнул Егор.
В окне напротив меня возник шахтер, черное лицо с красными белками глаз, зубы, как железные лопаты, железные и блестящие, заточенные остриями. И тут же в других окнах показались. Сморщенные черные лица, с въевшейся навеки блестящей подземной пылью. Глаза, не привыкшие к дневному свету.
Люди.
Много.
Давно столько не видел.
— Не дергайтесь, — велел я своим. — Не дергайтесь!
Шахтеры смотрели на нас со всех сторон.
— Привет, — улыбнулся я деснами. — Как дела?
Шахтер с потухшими глазами, разъеденными пылью, покачал головой и поманил меня рукой. И улыбнулся в ответ. Его улыбка тоже не отличалась полноценностью. Зубы желтые с черными крупными дырками, в которые были вставлены блестящие гайки. Оригинально, я тоже такие хочу, потом вставлю, во все свои три оставшихся зуба.
