Лорен чувствовал себя опустошенным. Он посмотрел на костер. «Я никогда не думал о том, что у меня есть родина. Да и семьи у меня не было. Она начиналась и заканчивалась дедом. Теперь же у меня есть не только семья. Целый народ считает меня своей частицей. И даже не подозревает, что я призван уничтожить его».
Полковник Маклеод выступил вперед. В прохладном вечернем воздухе голос его звучал по-юношески звонко.
— Вольно! — скомандовал он. — Горцы Нортвинда связаны своей честью с прошлым и будущим. Так было и так будет. Здесь мы все равны, и я прошу каждого, кто хочет, говорить все, что он думает. Необходимость созыва этого кабэля продиктована тревожными обстоятельствами. Те, кто долгие годы служил под моим командованием, знают, что я не люблю скрывать свои действия. И теперь я хочу, чтобы вы все знали о моих решениях. Мы переживаем опасные дни. Вам следует знать сложившуюся обстановку, поскольку среди вас есть воины, которые начали службу совсем недавно и плохо ориентируются в том, что происходит во Внутренней Сфере. Прежде всего хочу сказать о грозящих нам опасностях. Все вы, разумеется, слышали о начавшейся гражданской войне между Штайнерами и Дэвионами. Я отдал приказ нашим полкам, находящимся в Лиране, вернуться на Нортвинд, чтобы не оказаться втянутыми в нее. В свою очередь наш хозяин и повелитель Дэвион издал контрприказ, в котором он повелевает нашим войскам оставаться на позициях. Как вы понимаете, возникла напряженность, которая будет постоянно нарастать. Но дело совсем не в приказах, — продолжал полковник. — Речь идет о нашем суверенитете. Если я отменю свои решения, это будет означать, что мы опять пошли на поводу у Дэвиона. И я говорю — нет! Наши братья и сестры возвращаются на Нортвинд! — Горцы зашумели. Вслушиваясь в слова, Лорен определил, что воины разделились на два почти равных противоборствующих лагеря. — Не знаю, соглашаетесь вы здесь со мной или нет, но, как командующий, я беру всю ответственность на себя. Мой приказ остается неизменным и обсуждению не подлежит. В данном случае я лишь хочу, чтобы вы отчетливо поняли, что нас ждет.
Полковник поднял руку, чтобы прекратить недовольные возгласы:
— Хорошо, я объясню, почему приказал горским полкам возвращаться. До недавнего времени наши отношения с Дэвионом были неплохими, но последний год они резко ухудшились не по нашей вине. Согласно контракту, мы должны нести гарнизонную службу на границе с кланами, и я не имею ничего против этого. Но я не хочу, чтобы Горцы были втянуты в гражданскую войну. Биться с кланами я считаю делом нашей чести, поскольку они хотят поработить нас, но гражданская война — это политика. Она не имеет ничего общего с битвой за свободу. Участие Горцев в политических интригах я считаю недопустимым. Мы выше политики! Я не буду посылать своих воинов на смерть ради чужих интересов. Мы — свободный народ с тысячелетней историей и древними традициями, а не лакеи. Прислуживать мы никому не будем! Ни Дэвионам, ни кому бы то ни было еще! Наша родина — Нортвинд, а не Федеративное Содружество, и нам пора вспомнить о собственных интересах.
Давайте взглянем правде в лицо, — продолжал Маклеод. — Мы управляем Нортвиндом чисто символически, формально планета до сих пор является частью Содружества. Дэвион считает нас чем-то вроде домоправителей. Недавно консул Берне определил наш официальный статус, сказав, что мы всего лишь временно проживаем на планете. Поэтому я решил воспользоваться разрешением Катрин вернуть войска домой. Оставшись в Лиране, мы покажем нашу слабость и дадим Дэвиону лишнюю возможность подмять нас под себя. Нет, Горцы, никто не сделает нас вассалами! Со времен Звездной Лиги мы храним свою независимость. Так было и так будет!
Раздались одобрительные крики. Полковник сделал паузу и снова заговорил:
— Наша позиция вызовет ярость Виктора Дэвиона. Разумеется, он не потерпит неподчинения. Поэтому я объявляю степень готовности под кодом «синий». Впредь до особого приказа прошу ваши семьи не покидать пределов планеты. Гарнизон переводится на казарменное положение, а охрана всех военных и правительственных объектов удваивается. Аэрокосмические силы Нортвинда приводятся в состояние полной боевой готовности. Будьте предельно внимательны, воины. — Полковник оглядел стоящих вокруг него Горцев. — Поясню, что я имею в виду. Среди нас есть много таких, кто симпатизирует Дэвиону и Федеративному Содружеству. Мне неприятно об этом думать, но может так получиться, что лучшие друзья окажутся скоро злейшими врагами. — Полковник увидел напрягшиеся лица воинов. — Я не отказываюсь от переговоров с Дэвионом, и, возможно, мы сможем выработать компромиссное решение наших проблем. Если этого не произойдет, нам придется готовиться к отражению карательной экспедиции, которую наверняка направит сюда Виктор Дэвион.
Лорен слушал полковника и понимал, какая страшная беда нависла над этим маленьким народом и сколь призрачно понятие политического союза. Прошло всего несколько часов, и недавний благодетель превратился в грозного и беспощадного врага.
— Есть и еще одно обстоятельство, заставившее меня созвать этот кабэль, — продолжал Маклеод. — Многие из вас слышали, а некоторые уже успели познакомиться с нашим гостем из Конфедерации Капеллана, майором Лореном Жаффреем. Он проделал долгий путь, но не только для того, чтобы увидеть свою родину. Майор Жаффрей привез нам одно интересное предложение. Я прошу вас выслушать его. — Полковник повернулся к Лорену и махнул рукой. Лорен встал рядом с ним и оглядел ряды Горцев. Сотни внимательных глаз были устремлены на него. В одних он читал дружелюбие, в других — подозрение, в третьих — интерес. Не было только равнодушия. — Напоминаю вам, — произнес полковник, — что кабэль не имеет права выносить окончательное решение по какому-либо вопросу, а только голосует «за» или «против» передачи его на рассмотрение Ассамблеи воинов. Сегодня каждый из вас должен задать себе следующий вопрос: «Стоит ли это предложение того, чтобы обсуждать его дальше или нет?» — Полковник Маклеод кивнул и широко улыбнулся. — Давай, Лорен, говори.
За последние несколько дней Лорен десятки раз репетировал выступление перед Горцами и убеждал себя в том, что не будет испытывать никакого волнения, но одно дело — стоять перед зеркалом и «делать» мужественное лицо, а другое — выходить перед сотнями искренне верящих тебе людей и врать. Руки у Лорена вспотели, а голос предательски задрожал. Громадным усилием воли он взял себя в руки. Помогло сознание, что другого такого случая у него не будет. И еще Лорен понимал, что должен уговорить кабэль проголосовать за передачу его предложения на рассмотрение Ассамблеи, иначе он навсегда покроет свое имя позором в глазах канцлера. Однако Лорен никак не ожидал, что ему, закаленному в боях воину, сотни раз смотревшему в лицо смерти, будет так трудно. Он долго молчал. Наконец, собравшись с духом, Лорен медленно заговорил:
