некоторые из сугробов доходили до брюха взрослой лошади. Ветер, стенавший под стрехами всю ночь, почти стих, но снег все еще сыпал с низкого светло-серого неба. Хотя братьям такое времяпровождение даже нравилось: судя по звукам, доносящимся со двора, уборка, время от времени, перерастала в забрасывание друг друга снежками. Было холодно, и снег почти не слипался, но братьев это не останавливало.
Марта Бринн, хлопотавшая у печи, возмущенно воскликнула:
— Но как же прогноз погоды? Столичные синоптики телеграфировали: «Ясно, холодно». Может быть, кто-то просто спутал телеграммы?
— Синоптики! — Фигаро фыркнул. — Эти студенты-заочники из Коллегии, которые сперва курят листья конопли, а потом пялятся в хрустальный шар? Бросьте! Этих дармоедов давно пора разогнать.
— Неужели они так часто ошибаются с прогнозами?
— О, нет, что Вы! Их предсказания всегда точны. Просто даты не всегда совпадают…
Следователь покончил с пельменями, и тетушка Марта поставила перед ним чашку чая и тарелку с печеньем. Фигаро немедленно приступил к уничтожению съестного, чавкая и роняя крошки на скатерть. Марта Бринн, не выдержав, рассмеялась.
— Да, Фигаро, теперь я верю, что Вы были студентом! Вы едите так, словно через секунду эта тарелка испарится!
— Умгу… Так Вы не будете против, если я задержусь еще на пару дней?
— Господи, ну конечно нет! Ваша комната свободна. У нас в городе сдать комнату — настоящее чудо. Сюда мало кто приезжает — половина гостиниц пустые. Так что живите, Фигаро, живите сколько хотите.
— Мне, право, неудобно…
— Бросьте!
…Дверной колокольчик мелодично затренькал, и Марта Бринн поспешила в прихожую. Фигаро положил в рот печенье и принялся меланхолично жевать. Застрять в Нижнем Тудыме не входило в его планы, но, с другой стороны, деньги у него есть, а, стало быть, можно не торопится. Работа может подождать. Он потер пальцами плечо, еще слегка побаливавшее после недавнего приключения, когда ему пришлось отстреливаться от шаровых молний и гоняться за колдуном, которого никогда не существовало. Да уж, работа может и подождать.
— Фигаро! — Марта Бринн ворвалась на кухню, словно теплый, пахнущий сдобой смерч. — Это к Вам!
— Ко мне? — удивился следователь. — Все думают, что я вчера уехал.
— Это господин начальник городской жандармерии.
— Вот как? И что ему надо?
— Он не сказал. Говорит только, что это очень важно.
Фигаро пожал плечами. ДДД и жандармерия обычно не вмешивались в дела друг друга. «Кесарю кесарево, а слесарю слесарево», как любил говаривать его начальник, комиссар Андреа Пфуй. ДДД занималась преступлениями, связанными со случаями злоупотребления колдовством, а жандармерия — поддержанием правопорядка в более приземленных сферах. Поэтому интерес главжандарма к младшему следователю Александру Фигаро был непонятен.
«Жандарм», думал Фигаро, направляясь в прихожую. «Начальник. Наверняка здоровенный жирный мужик с усами до подбородка. В мундире, понятное дело. И чтобы аксельбанты. Куда без них…»
Усов у начальника тудымской жандармерии не было. Впрочем, как и толстого брюха, затянутого в мундир. В прихожей Фигаро встретил элегантный мужчина лет сорока-сорока пяти, опирающийся на тонкую тросточку черного дерева. На жандарме было кремовое пальто с меховым воротником, светло-серые брюки с такими тонкими стрелками, что, казалось, о них можно порезаться, лимонная рубашка с полосатым галстуком и аккуратные черные туфли не по сезону. Его гладко выбритое лицо наверняка являлось во фривольных снах многим городским кумушкам, а в больших светло-серых глазах было что-то детское.
Начальник тудымской жандармерии снял перчатку цвета свежих сливок и протянул следователю руку:
— Добрый день, господин Фигаро! Винсент Смайл к Вашим услугам! Добрейшая тетушка Марта уже наверняка рассказала Вам кто я такой.
— Рассказала, — следователь пожал протянутую руку. Ладонь у главного жандарма была теплой и сухой, а рукопожатие — сильным и уверенным. «Городской герой», подумал Фигаро. «Вот только этого мне и не хватало».
— Тогда, если Вы не возражаете, я сразу перейду к делу. Мне нужна Ваша консультация по одному щекотливому вопросу.
— Консультация от младшего следователя Фигаро, или…?
— Нет, — Смайл покачал головой. Я здесь неофициально. То есть, я, конечно, мог бы попросить Вас подключится к расследованию, но не хочу причинять Вам лишние неудобства.
— К расследованию? — Фигаро хмыкнул. — Боюсь, моя специализация…
— Может спасти жизнь невинным людям, — перебил жандарм. — Фигаро, я кое-что слышал про Вас от Матика. И помню Ваше дело с этим алхимиком…
— Не напоминайте, — поморщился следователь. — Лучше расскажите, что у Вас случилось.
— Может, лучше, проедем со мной? У меня тут карета…
— Вот что, господин Винсент Смайл, — следователь вздернул нос, — Вы знаете, мне и здесь неплохо. Тепло, светло… Вы, между прочим, оторвали меня от обеда.
— Покорнейше прошу меня извинить, — Смайл шаркнул ножкой. — Я не намеренно, поверьте. Просто я очень обеспокоен…
— Что у Вас случилось? Рассказывайте!
Начальник городской жандармерии вздохнул. Немного подумал, повертел в руке тросточку. И принялся рассказывать:
— Сегодня на рассвете на дороге к железнодорожной станции была найдена застрявшая в снегу повозка. Как Вы помните, снега вчера никто не ожидал, поэтому никто не подумал позаботиться о санях. Хозяин повозки, некий Адам Фулл, городской извозчик, обнаружен в снегу, примерно, в сотне шагов от своего экипажа. Бедняга замерз насмерть, как и обе его лошади. Нашел его Алексей Банджо, тоже извозчик. Этот же Банджо рассказал, что вчера, примерно в восемь вечера, видел повозку Адама Фулла рядом с гостиницей «Глобус».
— То есть, получается, он за каким-то чертом рвался на станцию? — Фигаро нахмурился.
— Нет. Извозчики, оставшиеся на станции, божатся, что вчера вечером Фулл был с ними.
— Вот как? В котором часу?
— В шесть часов вечера — точно.
— А умер он…
— Около трех часов ночи.
— Ничего не понимаю. Зачем ему с таким риском ехать по снежным завалам в город, а потом еще и возвращаться назад? И где его носило с восьми до двух?
— Мы не знаем.
— И почему он не остался в повозке? Пробовал дойти до станции пешком? Как далеко от «Тупичка» его нашли?
— Верстах в трех.
— Немного.
— Но и немало. На улице было холодно, снег, видимость почти нулевая. Кто знает, может он запаниковал. Заблудился. Ну и…
— Ну, ладно, хорошо. — Фигаро поднял руку, — но причем тут я? Я, знаете ли, не занимаюсь сумасшедшими извозчиками.
— Я знаю, — Смайл серьезно кивнул. — Но мне
