– Чего смеетесь? – укорил их Брейн.
– Мы не просто смеемся, сэр, мы радуемся, что не нам досталась эта работа, – сказал Лиам и поволок ранцы, свой и лейтенанта, к выходу «бэ восемь».
– Ну, Дынер самый знающий из всех нас. К тому же офицер, – сказал Брейн, ставя свой ранец возле выходной двери. – Он сам вызвался быть в резерве – и от винтовки отказался, и от пулемета. Так что он сам выбрал свою специальность.
– Эй, у Пенса тут какие-то странные штуки… – заметил Янгверд, когда поправлял отстегнувшийся клапан.
– Что ты там нашел? – поинтересовался Дино, сгружая к стене пулемет, огромный блок с патронами и в довершении ставя сверху ранец.
– А вот.
И канзас показал небольшую, странную на вид упаковку. Этикетки на ней не было.
– И чего это может быть, может, какое лекарство? – спросил заинтересовавшийся Лиам.
– Я думаю, это йогурт, – сказал Брейн, произнеся слово «йогурт» на линейном языке, отчего оно показалось бойцам особенно таинственным.
– И что им делают?
– Это еда такая.
– А почему она не в батончиках? Еда должна быть в батончиках, – вмешался в разговор Таурос.
– Не обязательно, – возразил Брейн. – У меня на родине еда в батончиках почти не встречается.
– И как же вы выживаете? – всерьез удивился Таурос.
Брейн в ответ только улыбнулся и решил впредь не заводить разговоры про свой дом, чтобы не отвлекать бойцов от дела.
Вернулись Пенс и Дынер.
– У нас порядок, – доложил лейтенант. – Оружие не пострадало.
– Так точно, сэр, оружие не пострадало! – повторил мистер Пенс.
– Благодарю за службу, рядовой, – похвалил его Брейн.
Послышался шум приводных механизмов фиксации судна. Затем станцию немного качнуло, и после некоторой паузы створки двери «бэ восемь» открылись.
Отряд прошел в трюм своего нового транспортного средства, размер которого был втрое меньше прежнего.
К тому же здесь имелся груз – контейнеры из металлизированного пластика, которыми была заставлена большая часть пространства, и имелся только узкий проход вдоль стены, по которому пассажирам пришлось протискиваться вперед – к условно пассажирскому отсеку.
Едва группа начала раскладывать ранцы и оружие, принюхиваясь к новым запахам, открылась дверь пилотского отсека и появился рослый суперколвер.
Он угрюмо оглядел новых пассажиров и спросил:
– Кто старший?
– Я, – ответил Брейн.
– Не врешь? – усмехнулся суперколвер, глядя на Брейна сверху вниз.
– Не вру. А ты кто?
– Я штурман.
– А где командир экипажа?
– Командир – командует, – снова с усмешкой произнес штурман.
– Ну, передай ему привет и скажи, что у нас все в порядке. Надеюсь, мы идем на «Спектрум»?
– Конечно, на «Спектрум», куда же еще.
– Надеюсь, без прыжков?
– Какие прыжки? Это же рядом. За шесть часов доберемся.
– Ну и славно.
Неприветливый штурман ушел, и группа стала располагаться.
– Рядовой Пенс, вы не устали держаться за китган? – спросил Брейн.
– Нет, сэр.
– Я пытался снова дать ему игровую приставку, но он не хочет, – негромко заметил Дынер.
– Военный характер, что тут сделаешь.
В пассажирской зоне трюма имелись дополнительные удобства, если это можно было так назвать – пластиковые кресла, привинченные прямо к скамейкам.
Причем, несмотря на здешние высокие технологии, любительская механика здесь выглядела так же, как и дома у Брейна – кресла были просверлены дрелью, а вместо болтов использовались одноразовые клипсы.
После поездки на этом транспорте был другой, потом спустя несколько часов – переход на следующий.
Где-то снова приходилось испытывать тряску, в другом месте – скверный запах в трюме.
Иногда мистер Пенс бросал китган и возвращался к игрушке, обстановка в других транспортах снова заставляла его хвататься за игрушечный китган.
Вопросов на перекладных станциях задавали мало, особенно после регистрации «вездехода». Иногда попадались какие-то военные группы, пару раз встречались гражданские. Все они были как-то связаны с военным ведомством, но только Брейн и его бойцы ехали с оружием.
По извилистому космическому маршруту они прошли уже почти половину пути, и, наверное, в этих пересадках был свой смысл, ведь воспользуйся они гражданскими линиями, и их имена стали бы записывать регистраторы, а в архив занесли бы фото и другие данные.
Вместе с тем, несмотря на кажущуюся секретность этого маршрута, Брейн чувствовал себя неуютно.
Он видел себя пешкой на бесконечной игровой доске с неизвестными правилами. И когда в очередной раз они на пересадочной станции дожидались очередного транспорта, он вдруг сказал своим бойцам:
– Стоять, ребята.
Все замерли, недоуменно глядя на командира, при том что створки посадочных ворот были уже открыты.
– Но это ворота «це-три», сэр. Нам сюда! – напомнил Лиам.
– Не в этот раз, Лиам. Этот транспорт мы пропускаем и сядем на следующий.
– Позвольте, сэр, я прекрасно помню таблицы графика нашего движения. Мы должны сесть именно на этот транспорт.
– Я тоже помню таблицы, да и другие наверняка их помнят, но я меняю график – мы сядем на следующий транспорт.
– Это будет почтово-пассажирский бот лайнера «Антейрик», – произнес Янгверд, вспоминая расширенную сетку маршрутов.
– Совершенно верно, – согласился Брейн. – И мы разместимся в его грузовом отсеке.
– Но он придет только через час, сэр, – вмешался Дынер. – А значит, весь наш прежний график рухнет…
– Он не рухнет, Дынер. Он изменится.
– Если командир сказал садиться в другой транспорт, нужно садиться в другой, – сказал пулеметчик Дино. Никто ему не возразил, только мистер Пенс шмыгнул носом, все так же крепко сжимая игрушечный китган.
Все стояли и ждали, не снимая ранцев, думая, что, возможно, Брейн прикажет идти на посадку, но он отошел в сторону и бросил свой ранец к стене.
Зажужжали приводы, ворота закрылись, и спустя пару мгновений все услышали, как сработали магнитные расцепщики, отпуская борт пришвартованного судна.
Группа молча ждала еще час. Все понимали, что теперь в их работе что-то изменится и, возможно, командир уже знал что-то такое, чего еще не знали они.
А потом пришел бот-автомат, на который они погрузились и, следуя почти что истерическим требованиям диспетчера, срочно стали крепиться пристеночными ремням.
И, как оказалось, вовремя. Последовал стремительный разгон с отстрелом гравитационных патронов, так, что уже через четверть часа они нагнали мчавшийся на крейсерской скорости четырехъярусный красавец-лайнер.
Он светился огнями, словно гирлянда, и впечатляюще выглядел даже через узкие технологические иллюминаторы.
