– Здесь, по-моему. – Ветеран под прикрытием сталкеров спустился по склону густо заросшего кустарником оврага. Некоторое время снизу, из тьмы доносился треск, затем коммуникаторы передали его хрипловатый голос: – Нашел!
– Куда идти-то? – Гурон включил систему ночного видения, но разглядеть позицию Штопора не сумел, мешали помехи, создаваемые повышенным фоном радиации.
– Ориентируйтесь на поваленное дерево.
Инок засек ориентир и начал спускаться по крутому склону. Гурон пока остался наверху, контролируя окрестности.
Жизнь понемногу возвращалась на опустевшие после выброса территории. Недалеко от оврага вот уже несколько минут мелькали силуэты псевдоплотей. Они чувствовали сталкеров, но подступиться боялись. В отличие от других тварей, тупая агрессия не была им свойственна, скорее напротив: этот вид мутантов проявлял чрезмерную осторожность, нападая на слабые, не способные к сопротивлению жертвы, а то и вовсе питаясь падалью.
Инок еще не преодолел и половины пути, как в сотне метров от оврага появилось стадо кабанов. Плоти, нервно и жалобно вскрикивая, тут же растворились в сумерках. Гурон, готовый в любую секунду отразить атаку мутантов, быстро сменил автоматный магазин. Стрелять по кабанам разрывными – занятие самоубийственное. Только бронебойными, в голову, причем первым необходимо валить вожака.
«Вот расплодится тут мутантов…» – подумалось ему. Раньше хоть сталкеры их отстреливали, а теперь? Еще парочка внезапных выбросов, и Свалка станет такой же опасной и труднопроходимой, как и Дикие Территории.
– Гурон, как обстановка? – раздался по связи голос Инока.
– Кабаны. Наверное, их привлек шум.
– Спуститься сможешь?
– Попробую. Они близко уже.
– Давай на рывок. Мы прикроем.
Гурон привстал. Мысленно прикинув расстояние до поваленного дерева и направление на него, он взглянул на детектор аномалий, шумно выдохнул и, повернувшись спиной к приближающему стаду, нырнул в овраг.
Инок и Штопор заняли позиции за массивным, неохватным, но уже порядком подгнившим стволом вывороченного с корнем пирамидального тополя. Отсюда хорошо просматривался край оврага – неровный срез тьмы на фоне горчично-коричневых облаков. Вот мелькнул и тут же исчез силуэт Гурона, раздался треск ломаемых ветвей кустарника, и в слабом, призрачном свете, сочащемся из-под небес, внезапно появились темные силуэты нескольких кабанов. Первым на край оврага выскочил вожак. Его фигура выглядела угрожающей. Здоровенный, матерый вепрь ростом с годовалого бычка резко притормозил, не понимая, куда подевался человек. Данный тип мутантов отличался необычайной живучестью и огромной физической силой, но Зона явно обделила кабанов таким немаловажным качеством, как сообразительность. Они атаковали тупо, яростно и прямолинейно, часто теряясь в ситуациях, когда намеченная жертва вдруг пропадала из поля зрения. Этим нередко пользовались кровососы. Однажды Иноку удалось наблюдать, как несколько тварей, чье логово располагалось в полуразрушенной мельнице неподалеку от базы группировки «Свобода», охотились на кабанов. Они намеренно не использовали способность к мимикрии, дав кабанам увидеть себя, довели их до яростного исступления, а затем, быстро отступив к ветхим постройкам брошенной людьми деревушки, внезапно исчезли.
Кабаны, оказавшись в несвойственной для них ситуации, растерялись. Кровососы то появлялись, то исчезали, постепенно разделяя стадо, заставляя мутантов без толку носиться по улочкам. Инок тогда затаился на чердаке одного из домов и отлично видел, как сбитые с толку кабаны были безжалостно уничтожены поодиночке.
– Не стреляй. – Он коснулся руки Штопора, наблюдая за вепрем. Тот рвал землю, вспарывая ее изогнутыми клыками, но понять, что сталкер попросту спустился на дно оврага, так и не сумел. Гурон, вломившись в чащу кустарника, затаился, вокруг разлилась тишина, нарушаемая лишь звуками мечущегося вдоль обрыва стада.
Через некоторое время разъяренные кабаны, услышав невдалеке причитающие вопли псевдоплотей, исчезли во мраке.
– Гурон, все чисто, – выждав для верности еще пару минут, произнес Инок.
– Понял, иду.
– Нервы у тебя железные, – произнес Штопор. – Я бы не выдержал, выстрелил.
– Зачем патроны тратить? Мы же не долговцы, чтобы бороться с Зоной за идею.
Штопор нервно усмехнулся.
– Считаешь, они действительно верят в то, что говорят? Разве, уничтожая мутантов, «Долг» реально влиял на ситуацию?
– Некоторым людям жизненно необходима идея, – сдержанно ответил Инок. – Особенно тут. Аномальное пространство особенно влияет на психику. Здесь души мгновенно лишаются напускной шелухи. Разве не заметил? Зона не терпит оборотней.
– В каком смысле? – Штопор вдруг побледнел.
– Все просто. – Инок усмехнулся своим мыслям. – Во внешнем мире жизнь – постоянная игра. Немногие задумываются над этим. И еще меньшее количество людей признают, что им приходится притворятся, скрывать свои мысли, делать не то, что хочется, сохранять лицо и так далее. В итоге наша истинная сущность прячется так глубоко, что ее не сразу и разглядишь. Вот ты, к примеру, ужиная вечером в ресторане, четко и недвусмысленно понимал, кто есть кто?
– Да как же их поймешь? В основном все ведут себя чинно, улыбаются друг другу. Бывают, конечно, исключения, но редко.
– Вот и я о том. А теперь припомни: заходя в тот же бар на базе «Долга», ты разве не видел, кто есть кто?
– Видел, конечно. Тут не спрячешься. – Штопор помрачнел. – Я Бармена сейчас вспомнил, – признался он. – И его ведь Зона вскрыла в конце концов. Да и сталкеры-одиночки по большинству долго не выдерживают. – Ветеран призадумался. – Примыкают к группировкам. Я раньше считал, что они защиты, безопасности ищут…
– Нет. Просто у многих быстро проходит период неопределенности. Сам ведь знаешь, как жутко бывает одному. На вере в деньги долго не продержишься, любить здесь по большому счету нечего, вот и получается, что большинству нужна хоть какая-то идея.
– Интересно, а во что верят бандиты?
– Они слабые, – неожиданно ответил Инок. – Но хотят верить в свою исключительную силу… Зона – она как срез нашей цивилизации. Только без прикрас. И чтобы остаться тут одиночкой, нужно упасть на самое дно. Понять, кто ты есть. А потом снова найти силы жить, но уже без иллюзий. Прежде всего – без иллюзий относительно себя, мотивации собственных поступков.
– Философ ты, однако… – вздохнул Штопор.
Ветки кустарника слабо зашелестели.
– Гурон? – Инок машинально приподнял ствол автомата.
– Тут я. О чем это вы беседуете?
– Да так. О вечном.
