С чего бы? Накопившаяся усталость? Не рановато ли нервишкам сдавать?
Клаустрофобией он не страдал, вокруг вроде бы привычная, даже, можно сказать, спокойная по меркам Зоны обстановка, ничего экстраординарного…
Еще один шаг…
Хриплое дыхание Гурона, отчетливо слышимое в коммуникаторе. Зеленоватые оттенки тьмы на забрале боевого шлема. Воздух едва движется, детектор аномалий, переведенный в режим «без звука», нервно подергивается, указывая на электру…
– Сзади! – Резкий вскрик Гурона прозвучал одновременно с грохотом автоматной очереди.
Яростные вспышки вспороли липкий мрак, вторя им, ударил автомат Штопора, Инок рефлекторно развернулся, фиксируя взглядом левый тоннель, заметил, как что-то блеснуло под потолком, резанул короткой очередью навскидку.
Взрыв, гаснущий всплеск пламени, сизый сгусток дыма, металлический лязг: вспоротая пулями, разорванная канистра ударилась о рельсу, отлетела в сторону и тут же плавно поднялась в воздух.
«Бюреры!» – метнулась мысль.
Под сводами тоннеля внезапно раздался рвущий рассудок вой, сталкеры инстинктивно прижались спина к спине, контролируя все окружающее пространство.
В такие секунды понимаешь, что выжить одному – нереально. Какие бы отношения ни складывались между одиночками, волей судьбы они мгновенно становились группой – либо погибали, едва успев осознать, откуда пришла смертельная угроза.
Бюреры – существа загадочные. Их мало кто видел. Опаснейшие порождения Зоны, о которых ходит больше слухов, чем правдивой информации. Говорят, они прячутся в темных, глухих уголках подземелий, используя приобретенные в процессе мутаций способности к телекинезу, чтобы охотиться. Бюрерам нет абсолютно никакой разницы, кто станет их добычей, – сталкер, рискнувший сунуться в подземелья в поисках артефактов, одинокий мутант или бредущий без цели зомби.
– Гранаты! – Гурон переключился на подствольник. – Иначе их не достать!
Три глухих хлопка прозвучали один за другим, через пару секунд ударили взрывы. Инок послал реактивную гранату в левый тоннель, Штопор в правый. Гурон произвел выстрел в том направлении, откуда они пришли.
Грохот разрывов, ноющий свист осколков, нечеловеческие вопли, продирающие по коже ледяным ознобом, – все слилось в мгновенное ощущение скоротечного боя. Из боковых ответвлений в тусклый свет электры уже выдавливало дым. Поднятые в воздух предметы упали, но через мгновенье Инок, пытливо всматривающийся во мрак, готовый открыть огонь по малейшему движению, вдруг увидел, как в нескольких метрах от него начала выгибаться одна из рельс.
Металлические костыли со звоном вырвало из гнезд, они вылетали из шпал словно пули, ударяли в потолок, высекая снопы искр.
– Назад!
Освобожденный от креплений рельс уже приподнялся в воздух. Еще секунда, и совместым усилием нескольких затаившихся вне поля зрения бюреров его швырнет в сталкеров.
Убегать поздно.
– К стенам! – Инок метнулся вбок, увлекая за собой Штопора, Гурон отпрянул к противоположной стене, и вовремя: шестиметровый погнутый рельс тускло блеснул, пролетел, медленно вращаясь, со свистом рассекая мрак, будто оторванная вертолетная лопасть, глухо ударился об пол и тут же снова начал плавно подниматься вверх.
Предугадать момент очередного броска фактически невозможно.
Инок, стреляя на ходу, ринулся вперед. Ни Гурон, ни Штопор, ожидавшие смертельного броска бюреров, не успели отреагировать на внезапный маневр товарища, а когда поняли его рискованный замысел, было уже поздно. Прошитая длинной автоматной очередью электра разрядилась, выпростав вдоль железнодорожных путей змеящиеся молнии разрядов.
В глубинах центрального тоннеля раздался душераздирающий вопль, рельс, поднятый в воздух, с глухим звоном рухнул на пол, аномалия же взбесилась не на шутку – она жалила стены, извиваясь в бешеном танце изломанных молний.
Инок застыл, не двигаясь. Смертельные разряды не дотягивались до него всего лишь на метр, но этого хватило, чтобы сталкер остался жив.
Прошло секунд тридцать, прежде чем электра начала успокаиваться.
– Все живы? – Инок осторожно отступил на несколько шагов.
– Я нормально, – скупо откликнулся Гурон.
– Бывало и лучше… – Штопор порадовался, что бронированное забрало боевого шлема скрывает выражение его лица. Боялся он подземелий и их обитателей. Боялся до предательской дрожи в ногах.
– Пошли тогда. На рельсы не наступайте.
«Действительно, задерживаться тут неразумно», – подумал Гурон. Неизвестно сколько еще бюреров скрывается в боковых тоннелях.
После внезапной, скоротечной схватки вместе с осознанием случившегося дрожью промелькнула психологическая реакция. Так часто бывает в стрессовых ситуациях: сначала действуешь, а уж после начинаешь понимать, что смерть прошла буквально в волоске от тебя, вы опять разминулись, в который уже раз?..
Центральный тоннель понемногу наполняло дымом.
Обойдя успокоившуюся аномалию, сталкеры метров через пятьдесят наткнулись на тела бюреров. Три карлика с атрофированными нижними конечностями валялись на рельсах, будто брошенные тут за ненадобностью тюки с тряпьем. Их одежда представляла собой серые, измазанные грязью, кое-где испятнанные лишайниками лохмотья. Уродливые обрюзгшие лица бюреров выглядели жутковато.
Инок остановился, присел на корточки, внимательно разглядывая одного из карликов.
– Они что, были когда-то людьми? – подавив отвращение, спросил Штопор. Ветерана, в отличие от Гурона, колотило не на шутку, в голосе проскальзывали нервные, визгливые нотки.
– Трудно сказать. – Инок стволом автомата поворошил тряпье. – Лица с человеческими чертами. Строение тела гуманоидное. Вот только одного понять не могу: с какой скоростью должен протекать процесс возникновения и накопления мутаций, чтобы на основе человеческого генома вдруг появилось такое разнообразие тварей с различными, не присущими людям способностями? Мне кажется, все должно выглядеть иначе. – Он отпустил тело бюрера. – Под воздействием радиации столь существенных и скорых перемен не происходит. В лучшем случае мы бы сталкивались с неизлечимо больными, пораженными лучевой болезнью представителями рода человеческого. – Инок говорил медленно и вдумчиво, как бы опять размышляя вслух. – Ну, еще я допускаю появление у людей, живущих в окрестностях Зоны Отчуждения или побывавших в ней, детей с деформированными генами, но и это ничего не объясняет. Искажение наследственной памяти – скорее порок, чем устойчивая мутация. Причем для каждого рожденного в Зоне или вне ее пределов мутанта изменения физического облика и анатомического строения будут разными, чаще всего – несовместимыми с жизнью. Мы же видим строго определенное разнообразие видов мутировавших существ, с четко выраженными уникальными способностями.
