— Да, работаю, утром приду. Можешь пообещать одну вещь?
— Какую?
— Что будешь осторожным.
— Могу. А почему?
— Его же убили из-за того, чем вы сейчас занимаетесь, правда?
Я посмотрел ей в глаза, потом, после паузы, кивнул.
— Да, из-за этого, я думаю.
Сказать нечто «успокаивающее»? А зачем? Она и так знает, чем я занимаюсь, все равно не поверит, но поймет, что я ей вру. Зачем врать лишний раз, приумножая и без того длинный список грехов? Да и…
Я встал из-за стола, сказав, что на секунду, ушел в кабинет, открыл, набрав комбинацию цифр, спрятанный сейф, достал из него маленький «Бодигард» и коробку патронов и с этим всем вернулся на кухню.
— Guappa, я хочу, чтобы ты это носила с собой.
— А что случилось? У меня же нет лицензии.
Росита не стала пугаться и истерить при виде оружия, она все же в Картахене выросла и не в самом лучшем районе. Человеку из других, более спокойных краев бывает даже трудно понять, насколько насилие близко к обыденной жизни людей в подобных странах.
— Я не знаю, что случилось, и это меня пугает больше всего, — ответил я. — Поэтому хочу, чтобы ты носила его с собой. Я учил тебя с ним обращаться.
Учил, верно. Больших успехов она не достигла, но метров с трех вполне могла попасть в силуэт. А сделать что-то не так с револьвером почти невозможно. И спрятать его просто, хоть для Роситы и это проблема — у нее нет ни единого предмета одежды, который бы не обтягивал ее так, что никакого простора воображению не остается. Но сумки она носит.
А вот лицензию ей пока сделать не получится, нет у Роситы ни одного панамского паспорта, хоть их здесь и множество разновидностей. Нельзя ей лицензию. Но все равно пусть носит.
— Хорошо, папи, — просто сказала Росита, придвигая оружие к себе. — Он заряжен?
— Нет. Ты заряди. Прямо сейчас.
Зарядила. Не слишком ловко, но снарядила барабан и защелкнула его. Потом включила и выключила лазер, опять же, с моей подсказки. Понятно, что если что-то, не дай бог, случится, она про ЛЦУ забудет, скорее всего, но все же выстрелить у нее получится.
— И не расставайся с ним пока, хорошо?
В клубе ей ничего не грозит. Думаю, что и во всех остальных местах ничего не угрожает тоже, но better safe than sorry, как говорят американцы, и я с ними в этом полностью согласен.
Поцеловал Роситу на прощание куда-то в макушку и ушел.
В офис уехал, где застал Витька, сидящего у компьютера с очередной чашкой кофе в руках. Белен не было, понедельник, на работу уехала, оставив за собой смятую постель, которую я увидел через открытую дверь в Витькин «будуар», как я называл его «админку». А вообще он хорошо устроился, никаких расходов, живет в офисе, за который плачу я, ездит на рабочем пикапе, который тоже я купил. Ну да ладно, для Витька не жалко.
— Что есть интересного для меня? — спросил я с порога.
— Кофе есть. Сварить?
— Пил только что.
— Еще можно попить, — резонно возразил Витёк.
Сам он кофе с утра до вечера пьет, так и загнуться недолго, как классик литературы Бальзак. Но вот сбил с панталыку, и я согласился.
— А давай.
Кофе был еще и крепким, черным и горьким… в общем, таким, какой я и люблю и в каком сам себя ограничиваю, пробавляясь «декафом». Кружка тоже размера хозяйского, надолго хватит.
— Ну, что у тебя?
— Сначала по Кике. — Витёк несколько раз щелкнул «мышкой», открывая нужную папку. — То, что он наснимал, смотри сам.
Снимки были четкими и контрастными, хоть и сделаны с видео. Освещение в Панаме в дневное время всегда хоть куда, любая студия позавидует. Правда, подружка «советника права» так с большими темными очками и не рассталась, так что лицо разглядеть не получалось. Сидели они на открытой веранде кафе, с чашечками кофе, перед «объектом наблюдения» еще и стакан свежевыжатого апельсинового сока стоял.
— Вить, ты сам ролик смотрел?
— Смотрел, ничего примечательного. Просто сидели и говорили. Микрофон звука, понятное дело, не захватил.
Ну да, для микрофона далеко, да и не включал его Кике, съемка через стекло шла.
Так, а вот собеседница… да, азиатка. Японка, кореянка, не думаю, что китаянка, они как-то неуловимо отличаются. Но могу и ошибаться. Очки хорошие, модные, в овальной красной пластиковой оправе. Не красавица, но и не уродлива. Глаза очень узкие, из тех, что «можно зубной ниткой завязать», брови вскинуты, нос чуть с горбинкой, губы… губы очень полные, выпячены вперед почти по-негритянски. Ноги коротковаты, зад плоский, при этом бедра толстоваты. Косолапит при ходьбе.
Одета скромно, в какое-то очень простое светло-серое, почти белое, платье, на ногах flip-flops, из-за которых она, как мне кажется, косолапит еще сильнее. Простая полотняная сумка… сумка для компьютера, специальная, там у нее лэптоп лежит, даже так понятно. Сразу вспомнилась таинственная Сатори — тоже японка и как-то там с компьютерами связана.
— Так, а это что?
— Это у твоей подружки то ли внизу шеи, то ли вверху спины, — сказал Витёк.
Татуировка крупным планом. Девушка «советника права» откинула волосы в сторону, жарко стало, до этого было не разглядеть. А майка на ней с открытой спиной и плечами. И что там? Ничего особого, просто какой-то орнамент в готическом стиле, небольшое совсем пятно, но видно хорошо. О чем это говорит? Ни о чем не говорит, просто татуировка, особая примета.
Ладно, что мы получили? Еще одно лицо. Кто там и как с кем связан — мы не знаем. Может быть, вообще впустую время тратим, эта девушка вполне может не иметь ни малейшего отношения к проблеме сеньора Молины, а эта азиатка просто быть ее подругой, которая про «советника права» Джереми Гранта никогда и не слышала. А может, и имеет отношение, и слышала. Может, она и есть та самая таинственная Сатори. Совпало так, ага.
Я усмехнулся. Да, как все было бы просто. А вообще в Панаме азиатов много, китайцев особенно, так что ничего такого удивительного в азиатском лице нет. Может и китаянкой все же быть.
— Вить, а по убитым мальчикам инфа есть?
— Кое-что есть, — кивнул он, придвигаясь к компьютеру. — Подвинься.
Опять несколько щелчков «мышкой», сменившиеся экраны, затем появилась фотография улыбающегося ребенка в рубашке частной школы, темноволосого и круглолицего.
— Альберт Рохас, вторая жертва. — Витёк снова защелкал «мышкой», показывая фото с места преступления. Не тело, это все было скрыто от публики, а то, что сняли репортеры из-за пределов полицейского оцепления. — А вот это… — Еще щелчок, и я увидел фотографию немолодой широколицей латиноамериканки с явной примесью индейской крови, одетой дорого и ярко, с широким и тяжелым колье на жирной морщинистой шее. — Это Грасиэла Рохас…
